По дефолту

Ровно 20 лет назад в России был объявлен технический дефолт по основным видам государственных долговых обязательств. Экономическая катастрофа, назревавшая несколько лет, захлестнула Россию в «черный понедельник» 17 августа. После этого произошел резкий четырехкратный обвал рубля, взлетел уровень инфляции, ВВП страны сократился втрое, банковская система была практическим парализована, а россияне потеряли все свои рублевые накопления. Не только российская, но и западная пресса пестрила заголовками о крахе российской экономики и беспомощности президента Бориса Ельцина. Жесткая реакция европейских и американских СМИ на события августа 1998 года — в материале «Ленты.ру».

За три дня до «черного понедельника» президент Борис Ельцин на камеру пообещал: «Девальвации не будет. Это я заявляю четко и твердо. И я тут не просто фантазирую, это все просчитано». Но слово Ельцина, который к тому же никогда не был особо компетентен в экономике, уже ничего не значило, и надежды россиян на лучшее не оправдались.

Против российского лидера играл огромный государственный долг страны, несбалансированный бюджет, искусственный валютный коридор, низкие мировые цены на сырье, составлявшее основу экспорта России, популистская экономическая политика, пирамида ГКО (государственные краткосрочные обязательства) и кризис азиатских экономик. Экономическая недальновидность российского руководства привела к тому, что страна оказалась совершенно не готова противостоять кризису. И если в правящей верхушке россияне разочаровались уже давно, то дефолт подорвал нечто более важное — веру в завтрашний день.

Экономисты считают, что тревожные симптомы появились еще за год до кризиса. Сначала их упорно не замечали, затем осознанно игнорировали, а после надеялись на помощь Запада. В итоге была создана необратимая ситуация: российской экономике требовалась серьезная перезагрузка, так называемая шоковая терапия. За несколько дней до начала экономического хаоса в британской газете Financial Times было опубликовано письмо известного американского финансиста Джорджа Сороса, в котором он предрек России дефолт или гиперинфляцию с катастрофическими последствиями.

«Кризис на финансовых рынках России достиг заключительного этапа. Лучшим решением было бы ввести валютный совет после скромной девальвации от 15 до 25 процентов», — писал он. Однако российские власти отвергли подобные предложения. «Если бы мы считали, что девальвация неизбежна, мы бы не следовали нашей нынешней политике. Но ее можно избежать», — заявил тогда министр финансов Михаил Задорнов.

Когда вдруг всем стало понятно, что девальвации все-таки не избежать, Сорос выступил в палате представителей конгресса США с речью о глобальном финансовом кризисе. Как ни странно, он не стал критиковать российское руководство и искать виноватых, а призвал учиться на чужих ошибках.

«Российский кризис обнажил некоторые недостатки международной банковской системы, которые до сих пор игнорировались. Помимо кредитной деятельности, которая отражается на балансовых счетах, банки участвуют в своповых операциях, форвардных сделках и торговле производными инструментами на них между собой и со своими клиентами. Эти сделки не отражены на балансовых счетах. Они постоянно переоцениваются, разница между стоимостью и рынком покрывается с помощью денежных переводов, которые должны устранить риск дефолта. В результате выстраивается цепочка, в которой каждое звено связано обязательствами только с соседними. Участники сделки не знают, кто кроме "соседей" вовлечен в сделку», — приводит рассуждения Сороса The Wall Street Journal Europe.

Впрочем, далеко не все придерживались подобной тактики. Западные СМИ не стеснялись критиковать руководство, которое подвело страну к экономическому и политическому краху. В наиболее мягкой форме это сделал британский журнал The Economist: «С большей политической волей, большей честностью и большей осторожностью меры, объявленные 17 августа, действительно могли бы ознаменовать собой отход от бездны, а не стремление к ней. Его базовые компоненты — девальвация, дефолт и спасение банков — оправданы. Но для обеспечения стабильности, а не хаоса потребовалась бы уверенность среди инвесторов, вкладчиков и потребителей. И уверенность — это то, чего Борис Ельцин и его многочисленные правительства лишились».

«С другой стороны, российские лидеры выиграли передышку. Если бы они захотели, то могли бы использовать ее для борьбы с коррупцией, которая в значительной степени является причиной низких доходов и нерациональных расходов, которые подорвали доверие к финансовым рынкам. Вместо того чтобы реформировать экономику, господин Ельцин и его правительство, вероятно, проведут следующие несколько недель, пытаясь охладить накал страстей в парламенте», — говорилось публикации.

Тон итальянской La Repubblica был гораздо более жестким. Газета напрямую обвинила правящую верхушку России в нечестности и некомпетентности. «Главная проблема России сегодня — не столько серьезный экономический кризис, который возглавила нынешняя управленческая группа (и, следовательно, Борис Ельцин). Проблема здесь прежде всего политическая, в том смысле, что на данный момент в стране нет или, по крайней мере, не видно альтернативной группы управленцев, к которой она может обратиться за спасением. В этом главная беда — отсутствие честных и способных людей, которым можно доверить рулевое управление этого неуправляемого судна, которым сегодня является Россия. Сегодня мы видим, что страна не регулируется, а законы не работают. Президент, имеющий серьезные проблемы со здоровьем и окруженный типичной придворной камарильей, помимо прочего, оказался совершенно некомпетентен в вопросах экономики».

Американский журнал Forbes разнес российское руководство в пух и прах, подчеркнув, что страна созрела для очередной революции. «Слабое и совершенно гнилое нынешнее правительство пришло к власти демократическими средствами. Но эта демократия — не что иное, как обложка, при которой банда оппортунистов обманывает страну. При коммунизме люди имели деньги, но покупать было нечего. Теперь все изменилось — на полках в магазинах есть все, но кошельки большинства россиян пусты. Если это и есть капитализм, то люди этого хотят».

Автор публикации даже сравнил царящую на тот момент в стране социально-экономическую и политическую напряженность с революционным периодом 1917 года. «В этом смысле ситуация напоминает октябрь и ноябрь 1917 года. Демократическое правительство [Александра] Керенского (министр-председатель Временного правительства— прим. «Ленты.ру») было не столько свергнуто, сколько просто развалилось само. Описывая режим Керенского, писатель Алан Муархед отметил: "Это было похоже на тело, в котором нет костей, как ум без воли". То же самое можно сказать и о правительстве Ельцина».

Сравнение политической фигуры первого президента Российской Федерации с бездыханным телом не было редкостью в те дни. Реалистичности этому добавляло плохое состояние здоровья Ельцина, становившееся все более очевидным для всех. Французская газета Le Figaro писала: «Паника распространяется по Москве. По мере того как рубль продолжает головокружительное падение, а доллар и немецкая марка устремились вверх, пока коммунисты требуют немедленной отставки президента, россияне стоят в очередях в банки и пытаются забрать свои вклады, пока еще не стало слишком поздно... У некоторых людей сложилось впечатление, что Ельцин почти умирает. И в целом эти слухи не противоречат последним появлениям президента на публике. Между тем большинство наблюдателей считают, что самое горькое политическое поражение России, произошедшее в последние дни, отчетливо продемонстрировало, что государство впало в глубокую депрессию».

Другая французская газета Les Dernieres Nouvelles d'Alsace также обратила внимание на то, как беспомощность и аморфность президента России разрушает страну: «Борис Ельцин, по-видимому, не имеет никакого запаса сил. Автократическая российская система почти полностью зависит от президента федерации, и в этом смысле ослабленный глава государства разрушает страну. Возможная отставка Ельцина, которой уже требует Госдума, теперь у всех на устах. Для Запада это тревожный звонок. Ранний уход российского президента оставил бы поле открытым для таких людей, как [Александр] Лебедь. Чтобы отстрочить день расплаты, Америка и Европа, безусловно, продолжат предоставлять кредиты. Но как долго и с какими результатами?»

Британская газета The Guardian метко охарактеризовала материалы в прессе, посвященные дефолту, как политические некрологи. Российские СМИ в оценке ситуации не уступали западным коллегам. «Борис Ельцин все еще пишет указы, читает призывы к людям, даже принимает участие в военных маневрах. Но это ничего не значит. По сути в России сейчас нет президента», — писал «Коммерсантъ». На первую полосу «Известий» поместили материал с заголовком «Ельцин сдает власть».

Политические ошибки правящей верхушки обошлись стране очень дорого. По подсчетам Московского банковского союза, в 1998 году общие потери российской экономики от августовского кризиса составили 96 миллиардов долларов. Из них 45 миллиардов утратили коммерческие банки, 33 миллиарда — корпоративный сектор, еще 19 миллиардов — россияне. Впрочем, даже эти цифры некоторые эксперты считают заниженными. Реальные доходы населения уменьшились в сентябре 1998 года по сравнению с августом этого же года более чем на 30 процентов, а уровень безработицы достиг рекорда. Пятикратная девальвация рубля остановилась лишь в конце 2002 года.

Эксперты говорят, что дефолт в конечном итоге стал той самой насущной «шоковой терапией» для российской экономики. Девальвация рубля позволила ей стать более конкурентоспособной, страна смогла выработать бюджетную дисциплину, развить промышленность и снизить сырьевую зависимость. Впрочем, говорить о положительных итогах кризиса 1998 года, кажется, не слишком уместно и даже в некоторой степени издевательски, ведь к так называемой «шоковой терапии» власти методично шли не один год. Можно ли было избежать дефолта и девальвации в конце 90-х — вопрос скорее риторический. Гораздо более важный вопрос — не повторит ли нынешнее руководство страны печальные ошибки прошлого.

Екатерина Чепур