«Мы получим новый Чернобыль»

Все знают, что Волга — национальное достояние России, но мало кто сейчас осознает масштабы постигшего ее бедствия. Она погибает, и с точки зрения науки она уже не река. Что убивает Волгу и чем опасна для всех нас эта вялотекущая экологическая катастрофа, «Ленте.ру» рассказал врио директора Института экологии Волжского бассейна РАН, профессор, доктор биологических наук Сергей Саксонов.

Может ли Россия использовать опыт других стран, чтобы справиться с этой проблемой?

Сергей Саксонов:Вы сами ответили на свой вопрос. Конечно, Волга уже не река, а каскад водохранилищ — вернее, каскад гидротехнических сооружений с непроточным режимом.

Почему Волгу до сих пор продолжают активно загрязнять, если с 90-х годов немало промышленных предприятий в ее бассейне закрылись?

Каких-либо жестких критериев нет, но если река по всему течению зарегулирована, то ее уже никак нельзя считать полноценной рекой. Русло Волги, как известно, перегорожено плотинами в восьми местах — от Тверской области до Волгоградской.

Еще есть проблема Чебоксарской ГЭС, ставшей последней из запланированных при советской власти, так как Ржевский гидроузел и Нижневолжскую ГЭС около Астрахани так и не начали строить. Она ведь так и не вышла на проектную мощность, и сейчас это породило множество проблем — от неполностью загруженных турбин до подтопления побережья Волги в трех регионах.

На Волге остались лишь небольшие фрагменты риофильных участков, расположенных, как правило, за плотинами водохранилищ. Например, естественное течение сохранилось на небольшом отрезке от Жигулевска до Самары, где в воде еще живут речные организмы. Увы, но как естественный водоем и как реку мы Волгу потеряли.

Насколько надежны плотины первых волжских ГЭС, построенных много десятилетий назад?

Дело не в этом. Заболачивание берегов волжских водохранилищ — это не главная беда. В любом случае вся их водная поверхность полностью в болото никогда не превратится. Основная проблема в другом: в Волге исчезает естественная биомасса и появляются чужеродные для нее организмы.

Как?

Сине-зеленые водоросли, которые при особых условиях размножения дают колоссальную биомассу и приводят к цветению воды. К тому же они агрессивно поглощают кислород, вытесняя из Волги другие живые организмы. Вот где настоящая беда — органическое загрязнение Волги сейчас просто колоссально.

И как вам эта идея?

Их подпитывают неочищенные стоки из канализации, со свалок и удобрения с полей. Воздействие на Волгу сейчас настолько огромное и глубокое, что река просто не успевает самоочищаться. Мы недавно оценили ущерб, который постоянно наносится биологическим ресурсам Волги. По самым скромным подсчетам, у нас получилась сумма в 70 миллионов рублей ежегодно.

Что же тогда делать?

Да, так оно и есть. Проточная вода лучше сопротивляется загрязнению. Если раньше, до постройки Волжско-Камского каскада ГЭС, речная вода расстояние от Валдая до Астрахани преодолевала за месяц, то теперь это может тянуться годами.

И его тоже строили заключенные ГУЛАГа.

Заиливание дна — это еще одна серьезная беда водохранилищ на Волге. На многих из них берега не сформированы и должным образом не укреплены, из-за чего там регулярно случаются оползни. В результате органика оседает в донных отложениях, которые до определенного момента их впитывают подобно губке, образуя своеобразный резервуар всех поступающих в Волгу нечистот.

Но так не может продолжаться бесконечно. Наши недавние исследования Куйбышевского водохранилища показывают, что в нем донные отложения максимально напитались этими вредными веществами и теперь начался процесс вторичного загрязнения волжской воды — только уже от ее дна. Не удивлюсь, если подобная ситуация складывается и на других участках Волжско-Камского каскада ГЭС.

В конце 80-х годов некоторые экологи предлагали радикальное решение этой проблемы: просто спустить весь Волжско-Камский каскад ГЭС. Это реально?

Это все очень серьезно, если учитывать, что в бассейне Волги живут более 60 миллионов человек и сосредоточено около половины всего промышленного и аграрного производства России. Любая экологическая система, особенно искусственная, должна саморегулироваться и со временем сбалансироваться. В биологии это называется сукцессией. Но в наших водохранилищах это невозможно, и сукцессия дальше первой стадии никогда не заходит.

Но насколько построенные такой ценой водохранилища оказались полезными и эффективными, если судить об этом с высоты сегодняшнего дня?

Потому что главная задача волжских водохранилищ — выработка электроэнергии. Этой цели подчинено абсолютно все, а потом мы вдруг удивляемся, почему в Волге рыба погибает и качество питьевой воды снижается.

Рыбинское водохранилище стало одним из первых на Волге. До него в 30-х годах XX века возвели Иваньковскую и Угличскую ГЭС. Известно, какими чудовищными издержками и бедствиями все это сопровождалось: были уничтожены десятки населенных пунктов (в том числе древние города), затоплены плодородные прибрежные территории, не говоря уже о том, что при строительстве плотин погибли десятки тысяч заключенных ГУЛАГа.

Трудно сказать. Во-первых, сейчас вообще наблюдается глобальное изменение климата. Идет аридизация (иссушение) больших территорий и перераспределение осадков с летнего сезона на зимний. Поэтому тяжело вычленить влияние этого глобального фактора от воздействия водохранилищ на климат Поволжья. Во-вторых, всерьез говорить о таком влиянии нам не позволяют сроки. Ведь климат нужно изучать на протяжении больших временных циклов.

Но, например, о Рыбинском водохранилище говорят, что зимой его поверхность превращается в огромную льдину, которая становится гигантским холодильником для всего Верхнего Поволжья.

Я не уверен, чтобы даже такое большое водохранилище, как Рыбинское, способно сильно изменить климатические условия в своем регионе. Но, опять же, этот вопрос еще слишком мало изучен.

Как появление водохранилищ повлияло на климат всего Поволжья?

Да, это была колоссальная трагедия.

Почему?

Все зависит от конкретной задачи. Конечно, на тот момент сталинская энергетика обеспечила существенный импульс развитию страны и ее промышленности. В краткосрочном плане эти три гидроэлектростанции свои задачи выполнили. Но в долгосрочной перспективе все более очевидными становятся проблемы (в том числе экологические), которые они породили. Поэтому ясно, что с ними что-то надо делать.

Насколько необратим процесс гибели Волги? Можно еще что-то сделать?

Насколько все это серьезно?

Нет, конечно. Возьмем, например, Куйбышевское водохранилище, рядом с которым находится наш институт. Как известно, оно крупнейшее в Европе и третье по площади в мире.

Я читал, что именно из-за этого на волжском дне образовался многометровый слой ила, где накапливаются вредные вещества.

Да, но сейчас речь не об этом. Представьте, что Куйбышевское водохранилище спустят. Миллионы гектаров его илистого дна превратятся в ядовитую пыль, которую ветер разнесет во все стороны. И тогда мы получим новый Чернобыль!

Правда ли, что из-за каскадов водохранилищ скорость течения воды в Волге теперь уменьшилась в 10 раз?

На этот вопрос нет прямого и однозначного ответа. Например, геоморфолог Глафира Обедиентова, которая еще в годы советской власти не побоялась открыто сказать, что создание каскада водохранилищ на Волге принесло нашей стране больше вреда, чем пользы, предлагала следующее решение. Чтобы остановить разрушение берегов Куйбышевского водохранилища и накопление донных отложений, она советовала понизить его уровень до естественного уступа древнего Хвалынского моря, существовавшего здесь в четвертичный период.

Почему сине-зеленые водоросли так активно размножаются?

Она хорошая, но, боюсь, сейчас неосуществимая.

Но насколько построенные такой ценой водохранилища оказались полезными и эффективными, если судить об этом с высоты сегодняшнего дня?

Потому что в наше время электроэнергии требуется все больше и больше. Пока не найдем альтернативные и сравнительно дешевые ее источники, вряд ли что-то изменится. Но пока можно попытаться хотя бы сбалансировать водохранилища Волги.

Например?

Для этого достаточно не загрязнять стоки органическими отбросами с нечистотами и не делать из них питательный бульон, как это происходит сейчас.

Некоторые экологи утверждают, что Волга стремительно превращается в болото.

Опять же я могу привести пример расположенной рядом с нашим институтом Жигулевской ГЭС. Когда во время весеннего паводка через ее водосливные шандоры идет сброс воды, в Комсомольском районе Тольятти во многих зданиях ощущается вибрация и нередко появляются трещины на жилых домах. То есть возникает небольшая искусственная сейсмичность, хотя в геологическом отношении территория Самарской области стабильна.

Но я знаю, что компания «РусГидро», которой принадлежит почти весь Волжско-Камский каскад ГЭС, постоянно следит за состоянием плотины Куйбышевского водохранилища, поэтому сейчас говорить о риске ее обрушения не приходится. Но не так давно у нас в институте проводилось исследование, в котором моделировалась подобная гипотетическая ситуация. В таком случае ничего хорошего близлежащие территории, конечно, не ждет — это стало бы для них катастрофой колоссального масштаба.

Остались ли на Волге собственно речные участки? Например, не все жители моего родного Ярославля знают, что на самом деле город стоит уже на берегах не Волги, а Горьковского водохранилища.

Проблема недостроенной Чебоксарской ГЭС — это сложный вопрос, требующий отдельного рассмотрения. Видимо, не все рассчитали советские инженеры в 1970-х годах, если возникли такие трудности. Но теперь надо определиться с приоритетами, что важнее: затапливаемые и подтапливаемые земли с живущими на них людьми или дешевая и доступная электроэнергия.

По каким гидрологическим критериям различают настоящую реку и каскад водохранилищ?

Возьмем Тольятти, где находится наш институт. В городе с населением свыше 700 тысяч человек до сих пор вся ливневая канализация не имеет системы очистки. И таких городов на берегах Волги много. Вот вам и ответ.

«Лента.ру»: Со строго научной точки зрения, можно ли сейчас считать Волгу рекой? Или она уже представляет собой каскад водохранилищ?

Конечно. Можно воспользоваться опытом США и Канады по решению экологической проблемы Великих озер. Власти этих стран в свое время пошли на радикальные и непопулярные меры — убрали промышленные предприятия от побережья, модернизировали очистные сооружения, ужесточили экологическое законодательство. В итоге это помогло.

Когда-то самой грязной рекой Европы считался Рейн, хотя, в отличие от Волги, он никогда не был зарегулирован плотинами. Но сейчас и там нет такой проблемы. А если говорить про нашу страну, то у меня складывается ощущение, что у нас многие рассуждают так: «В России воды много, на мой век хватит».

Разве что Днепр на Украине. Он тоже зарегулирован несколькими плотинами и водохранилищами, которые строились примерно в те же годы и точно таким же образом, что и на Волге. Но какая там сейчас экологическая обстановка, мне сказать трудно. Хотя я подозреваю, что ситуация с Днепром не лучше, чем с Волгой.

Есть ли сейчас пример похожей экологической ситуации в других странах? Или задыхающаяся и запруженная многочисленными плотинами Волга уникальна?

Вы задаете очень сложный вопрос. Если говорить образно, то сейчас Волга просто взмолилась: «Хватит меня насиловать! Я уже не выдерживаю». По некоторым параметрам деградация ее экосистемы зашла слишком далеко — по загрязнению, по ядовитым донным отложениям. Чтобы переломить нынешнюю тяжелейшую ситуацию с нашей главной национальной рекой, надо действовать уже прямо сейчас.

Беседовал Андрей Мозжухин