Неприличные люди

Что представляла собой советская прописка? Похоже, россияне почти забыли, какие права давала и чем отличалась от современной регистрации по месту жительства. «Лента.ру» рассказывает об истории и сути прописки, а также о том, как аферисты ради нее заключали фиктивные браки.

Мама познакомилась с папой в Большом театре. Два неудачных брака, распавшихся по совершенно дурацким, как она признавалась потом, причинам, убедили ее в том, что порядочных мужчин стоит искать в соответствующем месте. Маме было 35 лет, детей у нее не было, а время поджимало. Вот так и получилось, что Юрий Карпов оказался, с ее точки зрения, достойной кандидатурой на роль третьего мужа.

Смущало одно: прописан он был не в Москве, а в Подмосковье, где работал на заводе «Звезда». В особенности это беспокоило маминых родителей. Однако решили, что страхи эти выглядят глупо, тем более что Юрий имел вполне достойную профессию — инженер. У мамы была однокомнатная московская квартира, и после свадьбы мужа прописали в ней. Так у Юрия появилась московская прописка.

Дальше события развивались очень быстро. Как только мама забеременела, инженер из Подмосковья начал вести себя вызывающе мерзко. Не появлялся дома целыми днями, хамил, ругался с мамиными родителями. Наконец, настал день, когда стало понятно: развод неминуем, более того — он отлично вписывался в планы Юрия.

Тут он развернулся по полной: заявил свои права на московскую квартиру, в которой был прописан. На дачу, участок под которую был получен им от завода, но все постройки были сделаны на деньги родителей жены. Даже на неплохую библиотеку, которую мама собирала годами. К счастью, библиотека — единственное, что ему удалось отсудить, а из квартиры его по решению суда успешно выписали.

Но с тех пор мама не верила никому. Не выходила больше замуж и не вступала в новые отношения, полностью посвятив себя работе, пока подрастающий сын сидел с дедушкой и бабушкой дома. Булгаковский Воланд говорил, что москвичей испортил квартирный вопрос. Это, несомненно, так. И прописка, как неотъемлемая часть этого вопроса, искалечила их души.

Советскую систему внутренних паспортов ввели в действие постановлением Совета народных комиссаров от 27 декабря 1932 года. Она стала логичным продолжением практик ограничения мобильности населения, существовавших в конце 1920-х годов. Входящий в свои «золотые годы» сталинский режим лишь закрепил их. Паспорт, призванный установить личность гражданина, его национальность, то, состоит ли он в браке, и, конечно же, где он прописан, быстро стал основным инструментом социального, политического и экономического контроля населения.

Согласно тексту постановления, паспортизации подлежали жители городов, поселков, районных центров, работники машинно-тракторных станций, люди, проживающие в 100-километровой зоне вблизи больших поселений, и колхозники. При этом обитатели преимущественно сельских территорий были исключены из системы — то есть крестьяне, кочевники, представители малых народов оставались без паспорта. И это, прежде всего, значило, что они не имеют права проживать на «режимных» территориях — тех, жители которых поголовно имели этот документ и прописку.

Паспорт выдавался на три года всем, кому исполнилось 16 лет. Единственным исключением были военнослужащие и временно пребывающие на режимной территории граждане из нережимных. Теперь паспорт становился единственным документом, подтверждающим личность его носителя. Он был обязан в течение 24 часов с момента приезда в другой город, отличный от места его прописки, зарегистрироваться по месту проживания, предъявлять его при поступлении на работу или по просьбе милиционера.

Получение постоянного паспорта стоило три рубля, временного — рубль, а за проживание без или с недействительным паспортом полагался штраф в размере 100 рублей.

Согласно официальной формулировке, паспортная система вводилась для получения точной статистики о населении страны, а также для того, чтобы своевременно депортировать с режимных территорий тунеядцев, кулаков, преступников и других антисоциальных элементов. И режим был строгий — приезжему нужно было иметь при себе документы, подтверждающие цель визита (деловая поездка, юбилей и так далее). Если в отделении милиции ему отказывали в регистрации, то он должен был покинуть населенный пункт в течение 24 часов. За повторное нарушение такого толка полагалось до шести месяцев в исправительно-трудовом лагере.

В 1935 году срок действия паспорта продлили до пяти лет, а в 1937-м стали требовать предоставлять обязательно две фотографии. Кстати, ведь обычно никто не задумывается, зачем это нужно. Конечно, сейчас, когда есть сканеры и копиры и вся информация хранится в цифровых базах данных, она носит чисто ритуальный характер. Но в те годы одна из фотографий вклеивалась в паспорт, а другая отправлялась в архив НКВД — для возможных последующих розыскных мероприятий.

Интересно, что в 1934-1935 годах прошла паспортизация скота и, в том числе, лошадей. Государство боролось против нелегального забоя и поэтому стремилось поставить на учет каждое животное. По иронии, селяне представляли для властей меньшую ценность. Да и зачем колхознику паспорт? Согласно постановлению 1935 года он все равно был привязан к своему колхозу.

В 40-е годы паспортную систему еще более ужесточили. В законодательстве появился пункт, согласно которому лица с психическими заболеваниями не имели право на паспорт, а те, у кого он был, обязаны были регистрироваться по месту пребывания в отделении милиции вне зависимости от того, на какой территории они находились — режимной или нет.

Все эти правила сохранялись до самой смерти Сталина в 1953 году. Сразу после этого было издано новое постановление, приведшее паспортную систему в более-менее современный вид. Так, например, паспорт выдавался на пять лет для 16-20-летних, на десять тем, кому исполнилось 20-40 лет, а после 40 становился бессрочным. С регистрацией можно было теперь проживать на режимной территории уже не три, а шесть месяцев без ее продления. Более того, селянам и колхозникам дозволялось посещать их на срок до 30 дней, имея с собой соответствующую справку из сельсовета. Были сделаны и другие послабления, ознаменовавшие начало хрущевской оттепели.

Последние крупные изменения были сделаны в паспортной системе в 1974 году, когда государство обязало всех своих граждан иметь паспорта, в том числе и тех, кто до этого проживал на нережимных территориях. По сути, это нужно было сделать давно — урбанизация шла полным ходом, сельское население так или иначе сокращалось, и смысла делать из горожан привилегированное сословие не было никакого. Исчезла необходимость во всевозможных справках и регистрации по месту проживания — ведь теперь паспорт был у всех, один, на всю жизнь, в который в 25 и 40 лет просто вклеивалась новая фотография.

Конечно же, самым важным штампом в советском паспорте был штамп о прописке. И получить московскую прописку было делом очень сложным. Прежде всего, стоит понимать, что практически весь советский жилищный фонд принадлежал государству, которое отвечало за строительство недвижимости и распределение жилплощади между гражданами.

Что означала прописка для самого советского человека? Прежде всего, она свидетельствовала о том, что он, конкретный Иван Иванович Иванов, имеет право проживать в конкретной квартире по такому-то адресу. И это вовсе не означало, что квартира ему принадлежала — он просто проживал в ней потому, что государство дало ему право это делать. Вселялись в новую квартиру по ордеру, полученному в местном исполкоме, а выделялась жилплощадь предприятием, на котором работал гражданин.

Поскольку частная предпринимательская деятельность была запрещена, в СССР, нельзя было легально не то что продать квартиру, но и, формально, даже продать другому человеку книгу — то есть самостоятельно извлечь прибыль за счет продажи собственности. Конечно, на такие мелочи власть не обращала внимания, но суть советского законодательства была именно такова.

Квартиры — другое дело. Во-первых, как уже было сказано выше, они находились в собственности государства и ни с какого боку не могли принадлежать частному лицу. Во-вторых, прописка сама по себе работала как важнейший фактор ограничения мобильности советского человека, и дать ему право по своей воле распоряжаться тем, где жить, противоречило бы ее смыслу.

Поэтому единственным легальным способом сменить место жительства был обмен квартиры — иногда с доплатой. Причем доплата чаще всего была «черной», то есть наличными в руки одной из сторон сделки. Вот один из способов получения новой прописки.

Но и тут существовала куча проблем. Шансы обменять квартиру в том же Воронеже на квартиру примерно той же площади в Москве были мизерными — если в дело не вмешивалось какое-нибудь московское государственное предприятие или контора.

В своей работе, посвященной советскому жилищному вопросу, историк Генри Мортон приводит следующую историю, которую ему рассказали лично. В московской семье, состоявшей из жены, мужа и их трехлетнего сына произошло несчастье: жена погибла в автокатастрофе, оставив мужа с ребенком одного. Родители вдовца, жившие во Владимире в двухкомнатной квартире, захотели переехать в столицу, чтобы помочь сыну ухаживать за внуком в такое непростое время.

Многие месяцы дед пытался организовать обмен квартиры на московскую. Наконец он, будучи высокоранговым офицером советской армии, попытался воспользоваться своими связями среди московских военных. Это предприятие увенчалось успехом, однако для этого им пришлось поменять одну за другой пять квартир в разных городах все ближе и ближе к столице, чтобы наконец получить московскую прописку и заселиться в московскую однушку.

Была, впрочем, еще одна возможность получить жилплощадь в Москве, если отмести дачу взятки госчиновнику и личные связи в органах власти, которые активно эксплуатировали брачные аферисты, — когда молодая семья съезжалась на жилплощади одного из супругов, второй получал возможность прописаться на ней. А кто же не хочет получить московскую или ленинградскую прописку, когда у тебя, скажем, вологодская? А потом можно и развестись, а жилплощадь поделить через суд. В самом деле, прописка у тебя одна, должен же ты где-то жить, раз брак не сложился. Именно жертвой такой аферы стала жена Юрия Карпова.

Чтобы не быть голословными, посмотрим, как об этом писала советская пресса. Например, вот материал «Брачные аферисты» из журнала «Советская милиция» за 1990 год. «Гражданин Нилов предложил зарегистрировать с ним брак. Я согласилась. Мы договорились о цене. Он передал мне 10 тысяч рублей. Ему была нужна только прописка», — начинается заметка ссылкой на показания некоей Комаровой. Далее текст оригинала отлично раскрывает суть явления:

К сожалению, это явление весьма распространено. В судах есть категория о признании брака недействительным. Знакомишься с такими делами и видишь перед собой аферисток и аферистов, не гнушающихся нажиться за чужой счет на самом святом — человеческих чувствах. Вся низость в том, что одна сторона по-настоящему бывает влюблена, доверяется, надеется создать семью. Для другой мотив один — удовлетворить свои интересы.

Широко распространена такая разновидность брачной аферы, как регистрация брака с целью получить прописку. Аферист, прописавшись на площадь «любимой жены» (либо дождавшись улучшения условий), расторгает брак, предъявляет в суд иск о разделе площади, нередко нарушая при этом предварительную договоренность.

В Перовском нарсуде города Москвы довелось изучить необычное дело. Брачными аферистами выступила супружеская пара.

После расторжения брака они продали дом. Приехали из Средней Азии в Москву. Жили в отдельной однокомнатной квартире, которую им снимали родственники. Как таковая семья не распадалась. Мир и любовь в ней сохранилась. Но решили во что бы то ни стало заиметь столичную прописку. Каждый из них вступил в фиктивный брак. Стоимость брачного союза — договорная. Бывшая жена новому супругу предлагает восемь, а бывший муж новой супруге — десять тысяч.

Аферистам удалось приобрести и прописку, и жилье, сделав обмен с доплатой. Но сколько веревочке ни виться — конец будет. Уловив стремление афериста в нарушение договоренности оттяпать себе часть жилой площади, новая супруга обратилась с иском в суд о признании брака недействительным. Прокурору района направила чистосердечное признание в содеянном.

Афера не удалась. Брак признан недействительным, аферист подлежит выписке и выселению с занимаемой жилой площади. При наличии подлога документов или какой-то другой фальсификации — к нему возможно и применение уголовного закона.

* * *

Страх и благоговение перед пропиской никуда не делись, они живут в сознании жителей больших российских городов до сих пор. Эти чувства имеют абсолютно иррациональный характер. Бесполезно объяснять согражданам, что современная регистрация по месту проживания не дает никаких прав на жилплощадь, а институт прописки был полностью отменен в начале 1990-х годов. Чтобы хозяин добровольно оформил долю в квартире на иногороднего квартиросъемщика, должно произойти нечто из ряда вон выходящее.

Корень этих страхов понятен: сейчас, когда большая часть жилплощади имеет частного владельца, приватизирована, регистрация по месту жительства носит уведомительный характер: вот такой-то проживает в этом городе по указанному адресу. Советская прописка же, в условиях отсутствия частной собственности на квартиру, действительно означала, что данный гражданин имеет право проживать в данном помещении и являлась единственным подтверждением этого права. Но ситуация повторяется во многих семьях из года в год: сынок, а твоя девочка откуда? Из Омска? Все понятно! Ей московская прописка нужна!

Михаил Карпов