Первый рэкетир Союза

«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о ворах в законе — генералах преступного мира. Появившись в начале XX века, они очень скоро встали во главе организованной преступности СССР, а затем России. В предыдущей статье мы рассказывали о Владимире Бабушкине по кличке Вася Бриллиант: он стал примером безупречного следования воровским законам и за всю жизнь ни разу не запятнал свою воровскую честь. Полной противоположностью Бриллианту был Геннадий Карьков — Монгол: в 70-х годах он создал банду беспринципных разбойников, наводившую ужас на подпольных миллионеров Москвы. Бандиты Монгола в погоне за нетрудовыми доходами цеховиков наряжались в милиционеров и изощренно пытали своих жертв. Их главаря Карькова называли «дедушкой российского рэкета».

Геннадий Карьков родился 5 декабря 1930 года в городе Кулебаки Нижегородской области. Преступной общественности он станет известен под кличкой Монгол: ею, по слухам, его одарил сокамерник — знаменитый законник Владимир Бабушкин (Вася Бриллиант). И произошло это якобы во Владимирском централе, куда Карьков угодил в 1972 году, а Бриллиант — годом позже. Впрочем, по другой версии к тому времени «погоняло» уже закрепилось за Карьковым и было получено им в предыдущую ходку. Как бы там ни было, внешность у авторитета действительно была азиатская, что неудивительно, учитывая его казахские корни.

О детстве и юности Монгола известно немного. В послевоенное время он прибыл в столицу. Получением профессии новоиспеченный москвич не озаботился и подался в обычные воры, промышляя на городских улицах, рынках и в общественном транспорте. Щипачом Карьков был талантливым и довольно везучим — действовал настолько незаметно, что долгое время не попадался. Однако в 1966 году его все-таки схватили сотрудники Кировского районного отдела милиции. Вскоре после этого Монгол отправился на зону отбывать назначенное судом наказание — три года лишения свободы.

Оказавшись в Кизеловском ИТЛ (исправительно-трудовом лагере) в Пермской области, шустрый новичок быстро втерся в доверие сидевшим там авторитетным ворам. Правда, несмотря на все его старания, в законники его не приняли, а вот за «козырного фраера» — представителя низшей ступени воровской иерархии — он сошел. В аккурат к выходу Монгола на свободу воры сочинили «маляву», где просили находящихся на воле законников оказать своему протеже помощь и поддержку.

Те волю «коллег» исполнили и взяли Карькова под свое крыло. При этом Монгол, хоть и имел виды на статус законника, нередко нарушал воровской кодекс и обзавелся официальным местом работы — в строительной организации. Получал копейки, зато не переживал, что в один прекрасный момент его привлекут за тунеядство, тем более что стражи порядка теперь не оставляли его без внимания.

Оставаться на подхвате у боссов криминального мира Карьков не собирался. Он мечтал не только обрести безусловный авторитет среди уголовников, но и сказочно разбогатеть, поэтому сколотил свою банду, которая занялась разбоями. Однако зажиточные граждане Монгола не привлекали. Его целью стали те, кто и сам имел доход от незаконной деятельности: спекулянты, подпольные предприниматели, именуемые цеховиками, антиквары, наркоторговцы и нечистые на руку милиционеры.

Монгол отлично понимал, что своим стремлением к обогащению он в очередной раз попирает воровской кодекс, но это его нисколько не смущало. Более того, он считал, что время «законников в чистом виде» безвозвратно уходит, а жить надо, максимально подстраиваясь под новые реалии. В своем деле Карьков настолько преуспел, что его называли «дедушкой рэкета» и признавали: банда жестокого казаха стала прообразом организованных преступных группировок, заявивших о себе в конце 80-х — начале 90-х годов.

Фактически группировка Карькова активно действовала на протяжении одного только 1971 года, но за это время успела совершить несколько десятков налетов. При этом причастность Монгола и компании к этим преступлениям удалось доказать лишь в нескольких эпизодах, ведь пострадавшие не желали откровенничать с сотрудниками милиции. На это и был расчет Монгола: у самих жертв рыльце в пушку, сами в случае обращения в органы должны будут ответить за свои доходы и махинации, а поэтому им будет проще поделиться с бандитами и снова приступить к обогащению.

Компанию Монгол подобрал под стать своей беспринципности. Уголовник Владимир Быков (Балда) был славен тем, что при каждом задержании весьма успешно косил под психически больного и вместо зоны отправлялся отлеживаться в психушку «Белые Столбы», а его собратья по ремеслу каждый раз выделяли из общака деньги врачам, чтобы те не кололи Балду тяжелыми лекарствами.

Психопат-садист Виктор Аникеев (Битумщик), с которым Карьков познакомился на зоне, был известен тем, что выполнял заказные убийства, и организовывал их весьма нетривиальными способами. Например, одну жертву Аникеев облил бензином и поджег, другой брызнул в лицо кипящий битум, который перед этим растопил в алюминиевой кружке на плите (как раз за это он получил свою кличку и 500 рублей). Физическую ликвидацию жертвы он оценивал скромнее: за каждое убийство брал всего 100 рублей (средняя зарплата молодого специалиста с высшим образованием в то время была 140 рублей).

Не уступал Битумщику в беспощадности и еще один член банды — наркоман по кличке Палач. Тот применял к жертвам разбоя собственную методику: укладывал бедолагу в гроб, закрывал крышку и начинал, как фокусник, пилить его пополам. До кровопролития обычно не доходило — испуганные до безумия граждане предпочитали не ждать чуда и сразу же отдавали рэкетирам все, что требовали.

Выделялся на фоне этого сброда любитель восточных единоборств Вячеслав Иваньков (знаменитый Япончик). Кстати, по одной из версий, свое знаменитое прозвище Иваньков получил именно за увлечение джиу-джитсу. Карьков очень ценил Япончика за способность к быстрому принятию правильных решений и ловкость в выполнении заданий. Например, Иваньков, на радость всей бригаде, раздобыл подлинное милицейское удостоверение. Документ Япончик вместе с подельниками вытащил у младшего лейтенанта по фамилии Чухров, которого предварительно напоили до беспамятства в гостинице «Северная» на Сущевском Валу. Чуть позже Япончик принес в банду еще и два комплекта милицейской формы.

Просчитав все ходы будущих операций, Иваньков предложил приобрести два автомобиля «Волга» и грузовик, куда впоследствии рэкетиры грузили гробы с живыми жертвами внутри. А однажды Япончик принес Карькову целый сценарий, достойный голливудского боевика, благодаря которому разбойникам удалось сломить очередную жертву — антиквара Вольдемара Миркина.

На предложение Монгола поделиться нечестно нажитым имуществом Миркин, директор знаменитого на всю Москву антикварного магазина, ответил жестким отказом и даже рассмеялся в лицо рэкетиру. Впрочем, на следующий день Вольдемару стало не до смеха. В роковое для него утро антиквар, как обычно, ехал на работу, как вдруг дорогу его «Волге» перегородил грузовик.

Возмущенный Вольдемар выскочил из машины и принялся было кричать, но двое крепких парней заломили ему руки за спину и ловко впихнули в фургон грузовика. Внутри находился пустой гроб, куда и уложили Миркина. Приколотив крышку гвоздями, молодчики дали сигнал водителю, и грузовик отправился в путь. Куда его везут, антиквар не понимал и, казалось, потерял дар речи — на требование отморозков выдать местонахождение тайника с деньгами ничего не отвечал.

Внезапно в фургоне появился сотрудник ГАИ, который потребовал открыть гроб. После этого грянул выстрел, и сквозь небольшую щель Миркин увидел, как сотрудник милиции, сраженный пулей в голову, рухнул рядом с гробом. Бандиты принялись обсуждать, что же теперь делать со случайным свидетелем.

Единственно верным решением всей компании виделось погрузить труп стража порядка в тот же гроб, набросать туда камней и утопить вместе с Миркиным. Заслышав такое, антиквар принялся кричать, что выполнит все требования преступников, а когда крышка гроба наконец открылась, протянул им маленький ключик от сейфа, который находился в его квартире.

И тут же обомлел от страха: лежавший рядом мертвый гаишник поднялся и засмеялся. Это был переодетый Япончик, который исполнил главную роль в придуманном им самим спектакле. Впрочем, Миркину уже было все равно: он был страшно напуган и жалел об одном: что не пошел на контакт с Монголом в день его первого визита.

Оставив жертву в конспиративной квартире на Большой Почтовой улице, разбойники поспешили в его жилище, где без труда нашли сейф. Однако сумма внутри хранилища Карькова не устроила. Забирать раритеты, коими была полна квартира Миркина, бандиты не решились — слишком уж высок был риск попасть в руки органов при попытке сбыта таких специфических ценностей.

Надавив на Вольдемара, бандиты вынудили его написать письмо сестре в Харьков и без объяснения причин попросить собрать 20 тысяч рублей, огромные по тем временам деньги. Та собрала половину требуемой суммы — 10 тысяч. Однако Монголу, который в роли посыльного лично прибыл за мздой, этого показалось мало: по его сигналу подчиненные «раздели» испуганную женщину — сняли с нее все украшения, которые беспечная дама надела на встречу с «посыльным». После этого антиквара наконец отпустили восвояси, строго наказав держать рот на замке.

Еще одной жертвой банды Монгола стала в мае 1971 года Антонина Ломакина, директор шашлычной на Ленинградском проспекте. О том, что дама умудрилась сколотить на своем месте целое состояние, Монголу сообщил один из сотрудников забегаловки. Карьков сначала думал, что совладать с женщиной будет проще простого, но на деле все оказалось иначе.

В назначенный день разбойники подстерегли Ломакину у шашлычной, впихнули в «Волгу» и повезли кататься по городу. Во время крайне неприятной поездки сидящий на переднем пассажирском сиденье Монгол сообщил, что в курсе всех ее махинаций, и потребовал отдать часть ценностей. А находящийся рядом Балда демонстрировал заточку, которой периодически тыкал ей в бок.

Ломакина продержалась пару часов, после чего дала согласие на сотрудничество и пообещала отдать для начала пять тысяч рублей. Довольные собой разбойники сопроводили женщину до ее квартиры на Бескудниковском бульваре, в дверях которой произошло непредвиденное: Антонина изо всех сил принялась звать на помощь. Монгол дал команду к отступлению, и бандиты, бросив жертву, быстро ретировались.

У Ломакиной был только один шанс избежать новой встречи с вымогателями — сообщить о происшествии в милицию. Но женщина понимала, что в этом случае внимания Управления по борьбе с хищениями социалистической собственности (УБХСС) ей не избежать, и за помощью к стражам порядка не обратилась. Позже она горько пожалела об этом решении.

Повстречав через пару дней людей Монгола, Ломакина попыталась было бежать, но те настигли жертву и снова погрузили в автомобиль. В этот раз в салоне стояла гробовая тишина — никто Антонину делиться не уговаривал, и от этого становилось еще страшнее. Прибыв в пункт назначения — лесополосу в Подмосковье, разбойники вытащили упирающуюся женщину, накинули ей на шею петлю и подвесили на дереве. Отсчет времени вел Палач: на 15 секунде, когда в мозгу еще не начались необратимые процессы, веревку подрезали, и задыхающаяся Ломакина рухнула на землю.

После такого перепуганная до смерти дама протянула ключи от своей квартиры и назвала садистам все места, где прятала деньги: она прекрасно понимала, что ни о каком дележе теперь речь не идет, разбойники заберут все, но жизнь была дороже. Бандиты и впрямь не оставили в жилище Ломакиной ничего ценного: помимо наличных вытащили все, вплоть до дивана.

Любопытно, что в банде Монгола была и женщина — дорогая проститутка Татьяна Модэ, которая промышляла в ресторане «Узбекистан». Как-то раз она оказалась в объятиях Япончика и попросила о содействии в разборках с наркоторговцами: мол, девушка она бедная, приходилось подрабатывать сбытом травки, а хозяева ей не заплатили. Карькову, которому Япончик сообщил о просьбе новой знакомой, идея прижать наркоторговцев показалась удачной.

К первому обидчику Модэ — посреднику, который передавал ей зелье, — бандиты заявились в милицейской форме и, бегло сверкнув ксивой, попросили следовать с ними. Испуганный наркоторговец подчинился — и вскоре оказался в кузове грузовика, где дожидался новой жертвы гроб. Мужчине хватило нескольких минут в роли мертвеца, и он согласился на все условия разбойников: отдать им пять тысяч рублей, все имеющиеся у него наркотики и золото.

Оказавшись в безопасности, дилер сразу понял, кто сдал его банде Монгола, и решил отомстить. Заявился на квартиру к Модэ, где, к его ужасу, находились Япончик и Балда. На этот раз платой за жизнь для мужчины было рассекречивание всех его контактов в наркосфере. И выяснилось, что основным поставщиком «дури» была узбечка Фатима Берсанукаева. С ней бандиты Карькова отработали ту же схему: под видом сотрудников правоохранительных органов проникли в ее жилище и при обыске нашли ценности, деньги и наркотики. Припугнув Фатиму расправой, бандиты вынудили ее собрать и отдать им еще десять тысяч рублей. Та была согласна на все.

Но и на этом бандиты не остановились. Прокутив все вырученные деньги, они снова решили тряхнуть старую знакомую, и в этом им помогла Модэ. Представившись клиенткой, она заманила Берсанукаеву на свою квартиру, где ее ждала засада. Разбойники вывезли жертву на дачу в деревню Маклино Калужской области. Там за дело взялся Палач: он бил и душил женщину до потери сознания, в итоге измученная Фатима отдала им все, что у нее было.

Прокол, который привел бригаду Монгола к краху, был допущен участниками группировки летом 1971 года. Разбойники решились на беспрецедентный шаг: обчистить своих же «коллег» — воров-домушников. Незадолго до набега бандитов Карькова те совершили очень удачную кражу из квартиры богатого цеховика. Все ценности вывезли на квартиру родственницы одного из воров.

Туда и нагрянули люди Монгола, переодетые в милицейскую форму. Однако домушники, в отличие от неопытных в этом деле наркоторговцев, оказались ребятами бывалыми и сразу же раскусили маскарад. Но сопротивляться не решились и отдали налетчикам всю ценную добычу — около 200 золотых монет царской чеканки и гору драгоценностей.

Немного позже воров задержали уже настоящие стражи порядка и после титанических усилий раскололи, пообещав смягчение приговора. Так оперативникам стало известно, что в регионе работает банда переодетых в милиционеров преступников. Дальнейшее было делом техники. По некоторым данным, в банду Монгола был подослан сотрудник под прикрытием, и ему удалось в короткие сроки собрать компромат на своих «коллег».

Арестовали разбойников в начале 1972 года — 27 человек с Карьковым во главе. Иванькову единственному удалось избежать даже минимального наказания: Монгол, который прочил Япончика в преемники, дал указания подельникам максимально выгораживать его.

К слову, Карьков на допросах поначалу вел себя нагло и отказывался признавать свою вину: он думал, что никто из жертв не осмелится пойти на контакт с милицией. Но, увидев показания Миркина, Ломакиной и Берсанукаевой, позицию поменял и согласился содействовать следствию.

Надо отметить, что по совокупности всех эпизодов, которые стали известны следствию, Карькову и его подельникам грозила смертная казнь. Но так получилось, что свидетельствовать против разбойников согласились лишь пятеро потерпевших.

По приговору суда от июля 1972 года Карьков получил 15 лет колонии, большинство его подельников — сроки от 10 до 12 лет. Балда же, как обычно, отправился на принудительное лечение в психбольницу.

Оказавшись на зоне, Карьков сразу угодил на воровскую сходку, где ему были предъявлены претензии за его трудоустройство, разбойную деятельность в отношении своих и сотрудничество с милицией. Но Монгол сумел переломить ситуацию в свою пользу, доступно объяснив ворам, что действовал согласно законам нового времени. «Козырной фраер» пояснил, что при нынешнем положении вещей доскональное следование воровскому кодексу сулит скорую гибель всей касте законников, и свод правил пора модернизировать.

Монгол был настолько убедителен, что бывалые воры признали его правоту и не только не применили штрафных санкций, но и вскоре короновали его. Еще через несколько лет, в 1979 году, идеи Монгола действительно обрели «законную» силу на воровской сходке в Кисловодске, где воры встретились с цеховиками и убедили их платить в воровской общак 10 процентов своей прибыли.

Карьков в этой сходке не участвовал — ему оставалось сидеть еще шесть лет. Но в 1981 году он преступил еще одну воровскую заповедь и вышел на свободу по УДО. Впрочем, как выяснилось, к этому времени здоровье Монгола было основательно подорвано, поэтому в полной мере насладиться лаврами коронованного законника ему не удалось. На «заработанные» деньги он купил шикарный особняк во Франции, где бывал наездами вплоть до своей смерти в 1994 году.

В деньгах Монгол не нуждался, а посему в больших делах больше не участвовал, предпочитая спокойное существование куратора братков из разнообразных ОПГ и смотрящего в криминальной среде. Умер преступный генерал новой воровской формации в Москве, в онкоцентре имени Блохина на Каширском шоссе, после долгой и безуспешной борьбы с циррозом печени.

Анна Комиссарова