Батькина победа

В Белоруссии, как и в России, память о Великой Отечественной войне является одним из столпов государственной идеологии. Всему, что так или иначе связано с этим историческим периодом, здесь традиционно придают особое значение и уделяют максимум внимания. И неудивительно, что власть стремится по полной использовать этот потенциал в своих интересах, пусть даже в процессе возникают некоторые перегибы. Так, например, памятная акция «Бессмертный полк», которая прошла 9 мая даже в США, в Прибалтике и на Украине, в Белоруссии столкнулась с нерешительностью и даже сопротивлением властей. Как меняется политика белорусского государства в отношении исторической памяти и что происходит с этой памятью в Белоруссии, разбиралась «Лента.ру».

В отличие от стран Восточной Европы, Прибалтики и Украины, в Белоруссии до сих пор не наблюдалось попыток пересмотра итогов Второй мировой войны, осуществляемых на государственном уровне. Здесь официально не восхваляют местных коллаборантов, не заявляют о «равной ответственности двух тоталитарных режимов», не говорится о том, что «нацистскую оккупацию сменила советская». Тем не менее даже День Победы — праздник, который всегда был один на всех, здесь отмечают по-своему. Создается впечатление, что местные чиновники в первую очередь пытаются доказать, что в деле увековечивания памяти о великой войне они ни в коей мере не идут на поводу у России.

8 мая российские СМИ опубликовали новость о том, что белорусские власти отказали общественникам, подававшим заявку на марш «Бессмертного полка». Такое, к слову, происходит уже не первый год: в частности, в 2017-м горадминистрация Минска тоже отказала устроителям шествия, предложив им присоединиться к «официальной» акции «Беларусь помнит». А в 2016-м шествие «Бессмертного полка» в Белоруссии не проводилось вообще.

Кроме того, 9 мая в Минске не проходит военный парад, и вообще основные торжества приходятся на 3 июля — день, когда территория республики была полностью освобождена от немецких войск. А ношение георгиевской ленты — главного символа победы — в Белоруссии, мягко говоря, не поощряется. Официально она не запрещена, но на всех государственных мероприятиях рекомендовано использовать исключительно свой вариант ленты — в цветах государственного красно-зеленого флага.

Иногда это выливается в совершенно неприличные истории. К примеру, 9 мая в Слуцке местная чиновница на торжественной акции сорвала георгиевскую ленту с шестиклассницы. Когда отец девочки потребовал объяснений, ему было заявлено, что «в Белоруссии своя идеология» и что девочка должна была носить «белорусскую символику Победы». Замечание о том, что никакой особой белорусской символики Победы быть не может, так как победа была у всех общая, на чиновницу не подействовало.

В итоге власти все-таки разрешили провести шествие «Бессмертного полка» — после того, как всем стало ясно, что, запрещая акцию, они выставляют себя в крайне невыгодном свете даже на фоне «русофобских» режимов Киева и Риги. Однако и здесь вскрылись интересные нюансы. Отказав активистам «Бессмертного полка», минская администрация удовлетворила заявку на аналогичное шествие общественному объединению «Русь молодая» — формально независимой, но откровенно провластной организации. Потом чиновники все же разрешили провести марш «Бессмертному полку», но при этом запланировали аналогичную официальную акцию «Беларусь помнит». В итоге по Минску прошел единый марш с георгиевскими, белорусскими и даже красными ленточками. Оппозиционные националистические СМИ отреагировали на него критическими выступлениями, сравнив с «пророссийской пятой колонной», а ведущие государственные телеканалы и интернет-ресурсы предпочли и вовсе не заметить.

На следующий день Александр Лукашенко сделал весьма примечательное заявление, посетовав на то, что кто-то (кто именно — он не уточнил) хочет приватизировать великую Победу. «Мы, белорусы, всегда боролись за недопущение искажения истории, особенно истории Великой Отечественной войны. Мы боролись против подобного рода шарлатанов и не думали, что нам придется бороться и с другой бедой — приватизацией нашей Победы», — констатировал белорусский лидер.

Официальная белорусская историческая наука, несмотря на стремительный националистический крен, до сих пор сохраняет множество советских рудиментов. Она находится в несколько двойственном положении: с одной стороны, от нее требуется исторически обосновать необходимость существования отдельного белорусского государства, с другой — власть пока еще не дала окончательное добро на переход к «национальной истории» по украинскому образцу, что существенно осложняет дело. Полки белорусских книжных магазинов забиты «оппозиционными» изданиями, в которых рассказывается о том, что Великое княжество Литовское было белорусским государством, что польская знать Речи Посполитой на самом деле была «белорусской шляхтой», что белорусы на протяжении нескольких веков воевали с «москалями», которые являются их главным историческим врагом. Одно из белорусских националистических СМИ даже назвало родившегося в XII веке литовского князя Миндовга «первым белорусским королем».

Но официальная версия белорусской истории пока не заходит так далеко. В ней белорусы представлены не как гордые шляхтичи, противостоящие вероломным москалям-азиатам, а скорее как некое не слишком счастливое население, непрерывно страдающее от действий инородческих властей — литовских, польских, российских. В отдельных эпизодах подобный взгляд полностью совпадает с националистической концепцией — например, в 2012 году белорусская Национальная академия наук официально заявила, что война 1812 года не была для белорусов отечественной: позднее официозные белорусские историки поясняли, что «русско-французская война» принесла белорусским землям лишь разорение и что белорусы оказались в ней по разные стороны линии фронта, воюя, по сути, за чужие интересы.

В том же ключе рассматривается и Первая мировая война. При этом, согласно постулатам государственной идеологии («Основы идеологии белорусского государства» считаются научной дисциплиной, по ней пишутся учебники, в Белоруссии распространена специальность «идеолог» —прим. «Ленты.ру»), первым настоящим белорусским государством стала возникшая после Гражданской войны в России Белорусская Советская Социалистическая Республика, имевшая собственное представительство в ООН и позднее закономерно обретшая независимость.

Именно с тем, что белорусская территория рассматривается прежде всего как некое отдельное историческое явление, и связано весьма специфическое отношение местных идеологов к Великой Отечественной войне. На первый взгляд, белорусская официальная трактовка того периода ничем не отличается от российской, что особенно отрадно на фоне того, что творится на Украине. Но только на первый взгляд.

Фактически официальная версия белорусской истории учит тому, что в Великой Отечественной войне белорусы воевали… за независимость и суверенитет Белоруссии, причем русские и другие народы, представители которых составляли Красную армию, являлись прежде всего союзниками белорусов в их борьбе. «Очень интересно слышать о том, что белорусы освободили половину Европы, — пишет по этому поводу белорусский историк Александр Гронский. — Вообще можно услышать даже то, что нападение на Советский Союз Гитлер затеял только лишь для того, чтобы уничтожить белорусов. Правда, непонятно, чего ради тогда немцы оказались под Москвой и Сталинградом. Или белорусы так отступали, или у немцев плохо было с географией».

В итоге, по версии местных идеологов, получается, что у белорусов была фактически своя война и своя же победа. У этой победы свои символы (красно-зеленая лента вместо георгиевской), свой памятный день (3 июля вместо 9 мая) и своя акция памяти («Беларусь помнит» вместо «Бессмертного полка»). В Белоруссии есть и своя государственная награда — медаль в честь освобождения Республики Беларусь (которая [республика], напомним, появилась на политической карте мира в 1991 году, после подписания Беловежских соглашений).

Стоит ли на этом фоне обвинять белорусские власти в желании приватизировать великую Победу, как это делает «кто-то», о ком говорил Лукашенко? Наверное, нет. Пока это лишь попытка осознать и обозначить свою особую роль — возможно, чуть большую, чем есть на самом деле. И это нормально для государства, идеология которого заключается в прославлении существующего строя как результата борьбы, лишений и свершений. И хорошо, если со временем осознание этой особой роли не превратится в создание совершенно иной трактовки тех событий. Как это было, например, на Украине.

Владимир Зотов