«Может быть, их просто подкинули»

Полковник МВД Дмитрий Захарченко вошел в историю России как полицейский, у которого нашли баснословную сумму денег — более восьми миллиардов рублей в разной валюте. Помимо этих денег, у родственников Захарченко нашли целое состояние: 13 квартир и 14 машино-мест в элитных жилых комплексах Москвы, четыре дорогих автомобиля, слиток золота весом 500 граммов, часы Rolex и драгоценности в общей сложности на девять миллиардов рублей. Все эти богатства изъяли в доход государства. Полицейского обвиняют в коррупции, но в деле фигурируют весьма «скромные» суммы взяток. О происхождении несметных богатств Дмитрий Захарченко рассказал «Ленте.ру» в эксклюзивном интервью из СИЗО «Лефортово».

В подготовке заочного интервью помогал адвокат Александр Горбатенко. Согласно внутренним правилам СИЗО «Лефортово», арестованный должен передавать все свои записи цензору, который отдает их следователю, и тот дает или не дает разрешение отправить их адресату. Чтобы сократить число «посредников», во время свидания с Захарченко адвокат зачитал ему вопросы «Ленты.ру», записал ответы и передал их редакции.

Как вы считаете, что вам грозит? Чем закончится расследование и процесс?

Деньги не мои. Когда меня задержали, я не знал, что в квартире моей сводной сестры Ирины Разгоновой хранилась столь существенная сумма денежных средств. Последние четыре-пять лет мы с ней мало общались. Мы созванивались раз в полгода, чтобы поздравить друг друга с праздниками или днем рождения. Я не знал, чем она занимается, что у нее в жизни происходит.

О том, кто хозяин этих денег, я сам узнал из протокола судебного разбирательства в Никулинском районном суде Москвы по иску об их обращении в доход государства. Эти документы суд прислал мне в СИЗО как участнику процесса. Никогда прежде моя сестра не говорила мне об этих деньгах.

Судя по полученному из суда протоколу, эти денежные средства принадлежат супругу сестры Владимиру Разгонову. В том же протоколе мой зять говорит, что сам заработал эти деньги. У него был бизнес на Украине: сеть видеосалонов в 90-х годах. И на определенном этапе, со слов самого Разгонова, он вышел из этого бизнеса и стал вкладывать вырученные деньги в разные проекты, связанные с торговлей сельхозпродукцией.

Следователи проверяли мою причастность к этим деньгам. Для этого изъяли материалы видеонаблюдения за подъездом дома, где находится квартира Разгоновых и где хранились деньги. Там над входом в подъезд установлена видеокамера. И следователи изъяли и просмотрели записи за полгода до обыска, когда были обнаружены эти деньги. В этот период на записях меня нет, не видно, чтобы я входил в подъезд или появлялся там даже поблизости.

На этих записях видно, что в дом заходили только сестра и моя мать Валентина Николаевна, другие граждане, но только не я.

В связи с этим могу заявить, что за полтора года расследования уголовного дела в отношении меня не найдено ни одного доказательства того, что я имел какое-либо отношение к этим деньгам.

Также я добровольно сдал мой ДНК для сравнения с ДНК, найденными на упаковках денежных средств в квартире Разгоновой. Каких-либо моих следов в квартире и на упаковках денежных средств следствием не обнаружено.

Как вы считаете, почему вы оказались под следствием? Что это — результат корпоративной борьбы МВД и ФСБ?

Это мое месячное денежное довольствие как офицера МВД.

Под следствием также оказались ваш отец и шурин — сотрудник ФСБ Дмитрий Сенин. Расскажите, почему против них тоже возбудили уголовное дело? Правда ли, что Сенин продвигал вас по службе?

Про все эти версии я прочитал в газетах — я их получаю каждый день в изоляторе, стараюсь быть в курсе происходящего. Такая напечатанная явная глупость вызывает у меня только улыбку. Если бы эти деньги были криминальными, они были бы признаны вещественным доказательством по уголовному делу в отношении меня. А они не признаны таковым, а значит следователи не считают, что они получены преступным путем.

Я ознакомился с протоколом обыска в квартире Разгоновых. Все деньги имеют банковскую упаковку, на которой указаны название банка, даты формирования денежной пачки. Там указаны крупные и средние банки: ВТБ, Сбербанк, Банк «Московское ипотечное агентство». Мне известно, что следователи проверяли все банки, указанные на упаковках в Центробанке, с тем, чтобы проверить, выводились ли из них деньги. В итоге выяснилось, что ни один из этих банков не был проблемным. Таким образом, версия о моей причастности к выводу денег откуда-либо не подтвердилась.

Кстати, ни на одной упаковке не указан «Нота-банк», что также опровергает версию о том, что деньги из этого банка. Я уверен, что версия криминального происхождения денежных средств, собственником которых является Владимир Разгонов, абсурдна и не имеет под собой никаких оснований.

У вас четыре бывшие жены. Какие у вас с ними отношения? Действительно ли вы их всех содержали? Кто из них посещает вас в СИЗО и поддерживает в нынешней трудной ситуации?

Из материалов видеонаблюдения следует, что доступ в квартиру имели члены семьи Разгоновых, а также наша мать Валентина Николаевна. Когда меня задержали, то меня обыскивали, также обыскивали мою квартиру, где я зарегистрирован, — это квартира моей матери на Мичуринском проспекте, у меня ключей от квартиры Разгоновых не нашли. Так что на вопрос — имел ли я доступ в квартиру сестры, ответ очевиден.

Считаете ли вы справедливым решение Никулинского суда Москвы, по сути, конфисковавшего все имущество вашей семьи?

Эти вопросы лучше задать прокурорам. Согласно протоколу судебного заседания, в своем выступлении прокурор Бочкарев упомянул о тетради с записями, саму тетрадь он суду на обозрение не представлял. Я ее раньше никогда не видел, в ней ничего соответственно не писал, что было проверено следствием. Мама мне про нее не рассказывала.

Что вы можете рассказать про ваши отношения с «Нота-банком», действительно ли вы помогали владельцам банка избежать ответственности?

У меня лично никаких машин и квартир в собственности никогда не было. Я периодически ездил на машине Acura, которая принадлежала моему знакомому, но именно эта машина не арестована и не обращена в доход государства. Машина мне нравилась, и мы с ее собственником договорились, что я ее постепенно выкуплю. Деньги, которые нашли в машине, не мои. Я не один пользовался этой машиной. Был еще наш общий знакомый, который время от времени ездил на ней. Может быть это его деньги. Я предлагал следователям спросить о них у этого знакомого и владельца машины. Может быть их просто подкинули, откуда мне знать.

Судом по ходатайству следствия арестованы два автомобиля Mercedes, два автомобиля Porsche, машино-места и квартиры, принадлежащие моим родственникам и знакомым, а также людям, о существовании которых я узнал только из судебных решений. Например, в одном из них указан автомобиль Mercedes 2010 года выпуска, который принадлежит некоему Чурадаеву. Я вообще не знаю, кто это. Также арестована и обращена в доход государства квартира моей дочери Ульяны, которую ей подарил мой отец и ее дед Виктор Дмитриевич Захарченко, о чем я подал соответствующую декларацию.

Следствие и газета «Коммерсантъ» говорили о вашем замке в Лондоне. Так ли это? И есть ли у вас недвижимость за границей?

Я с такой точно знаком не был. Но допускаю, что следствие принуждает оговаривать меня различных людей, которые меня даже не знали. Такие способы давно наработаны недобросовестными сотрудниками правоохранительных органов.

Знаете ли вы Фатиму Мисикову [дизайнер, у которой возник конфликт из-за денег с хозяйкой ресторана Elements Жанной Ким, что привело к известной перестрелке на Рочдельской улице и ряду громких судебных процессов]? Была версия, что якобы именно она дала показания на вас.

Это ложь и оговор — я никогда никакой недвижимости не приобретал и, соответственно, не имел. У отца есть маленькая квартирка в Таиланде. Еще писали про 350 миллионов евро в швейцарском банке, которые размещены на банковском счете моего отца, — это тоже вранье.

Какие машины и квартиры арестовали и изъяли?

Я никогда не помогал владельцам «Нота-банка» чем-либо. В 2009 году я познакомился с сестрами Галиной и Ларисой Марчуковыми. Мы земляки, наши родители были знакомы и общались, когда жили в Ростовской области. Галина Марчукова работала в «Нота-банке», и она проходила свидетелем по уголовному делу об уклонении от уплаты налогов ОАО «Электрозавод», инициатором которого был в том числе и я. Там, если коротко, речь шла о том, что руководством «Электрозавода» через «Нота-банк» выводилась прибыль от госконтрактов на фирмы-однодневки. Меня обвиняют в том, что я противодействовал этому расследованию. Но это обвинение ничем не обосновано, потому что как только я попал в следственный изолятор «Лефортово», так уголовное дело по «Электрозаводу» сдали в архив. Получается, это не я противодействовал расследованию, а кто-то другой. Подозреваю, кто это мог бы быть, но пока воздержусь от того, чтобы назвать их.

Теперь сестер Марчуковых, являющихся фигурантами уголовного дела по хищению средств из «Нота-банка», используют против меня. Мне известно, что им пообещали свободу, если они оговорят меня. И вот теперь Марчуковых выпустили из СИЗО, а в уголовном деле есть их показания, что это я предупредил их об обыске. Но я этого не делал, наоборот я был заинтересован в этом расследовании. Эта история могла стать громким делом, и его раскрытие могло положительно повлиять на мою карьеру в управлении «Т» ГУЭБиПК МВД, которое занимается расследованиями преступлений в сфере топливно-энергетического комплекса.

В ходе судебного процесса по иску Генпрокуратуры прокуроры говорили, что ваша мама вела бухгалтерию по учету денежных средств. Так ли это?

Это правовой беспредел. Я как юрист вам кратко объясню, что произошло на самом деле. Есть антикоррупционный закон — так называемый ФЗ-230, на основании которого Генпрокуратура обратилась в суд с иском об обращении в доход государства принадлежащего мне имущества. Закон четко определяет круг лиц, чье имущество может быть обращено в доход государства. Это должностное лицо, его супруг или супруга и их несовершеннолетние дети. А Никулинский суд вынес решение об обращении в доход государства имущества моих родителей, сестры, ее мужа, моих знакомых, а также имущества бывшей супруги, которое она приобрела после расторжения брака со мной. Обращено в доход государства имущество какого-то Чурадаева, которого я даже не знаю.

Антикоррупционный закон в моем случае неправильно был применен, по сути, суд по собственной инициативе расширил круг лиц, подпадающих под этот закон. Если в нем есть пробелы, то их сначала должны устранить законодатели, а уж потом применять суды, а не наоборот.

Судья Никулинского суда Москвы Кузнецова, не ознакомившись со статьей 49 Конституции России, пришла к выводу, что «в доход государства может быть обращено имущество любого лица, которое не может доказать законность происхождения средств, потраченных на его приобретение». Руководствуясь таким сомнительным по правовому смыслу умозаключением, она обратила в доход государства имущество широкого круга лиц лишь на основании предположения, что это имущество приобретено на мои преступные доходы. Но обвинительного приговора в отношении меня нет. Однако Московский городской суд с таким решением согласился. Не только юристу, но и любому здравомыслящему человеку, понятно, что это незаконно. Я не удивлюсь, если таким образом отберут имущество у большей половины населения страны.

Кто имел доступ в квартиру с деньгами?

Я состоял в браке один раз — с Саратовцевой, но развелся в 2015 году. С остальными у меня не были узаконены отношения, я не вел с ними совместного хозяйства. Да, у меня были романы, но они закончились и сейчас меня с ними ничего не связывает, кроме детей. На содержание детей я давал денег, как порядочный отец, но то, что пишут в прессе о том, что я выделял баснословные суммы на содержание бывших жен, это все неправда.

В СИЗО меня кроме следователей, оперативных сотрудников ФСБ и адвокатов никто не посещает, потому что следователи не дают мне разрешений на свидания и телефонные переговоры с родственниками. Это такой способ давления на меня. Никто из моих родных и знакомых не отвернулся от меня: родители, дети хотели бы встретиться, но не могут. С момента ареста я ни с кем из них не общался, видел только в суде.

В прессе выдвигались разные версии происхождения найденных миллиардов: деньги «Нота-банка», деньги мафии, откаты бизнес-структур. Какая из них правдива и что вы вообще думаете про эти конспирологические версии?

Я возмущен тем, что Сенина называют моим родственником. Мы с ним не родственники. Вот пишут, что мы с Сениным женаты на сестрах. У моей бывшей жены Яны Саратовцевой нет сестры, которая является женой Сенина.

С Сениным я познакомился в рамках служебной деятельности, когда тот был сотрудником службы экономической безопасности ФСБ. В каком подразделении он проходил службу в последнее время — я точно не знаю. У меня есть основания считать, что Сенина вовлекли в мое дело надуманно, чтобы свести с ним какие-то личные счеты. Но это связано с его службой, его делами.

Я думаю, что Сенин решил исчезнуть, не имея большого желания сидеть в следственном изоляторе «Лефортово» по сфабрикованному в отношении меня делу.

Я убежден, что мой отец оказался под следствием и целый год провел в следственном изоляторе только из-за того, что таким изуверским способом хотели меня принудить оговорить себя, мое руководство из ГУЭБиПК МВД России. Мне даже приносили списки разных людей: руководителей коммерческих структур, сотрудников ФСБ, с которыми у меня были служебные контакты, и предлагали, чтобы я оговорил их.

Вы говорили, что из всех денежных средств, найденных в ходе обысков по уголовному делу в отношении вас, только 93 тысячи рублей принадлежат вам. Что это премия, зарплата?

Никакой корпоративной борьбы между МВД и ФСБ нет. Я оказался под следствием, так как в связи со служебным положением мне стала поступать различная оперативная информация, из которой следовало, что отдельные недобросовестные сотрудники ФСБ занимаются вымогательством у руководителей компаний, работающих в сфере ТЭК. Я предполагаю, что в связи с этим у заинтересованных лиц появилась необходимость меня убрать. Я не хочу называть пока ни имен, ни компаний.

Всех интересует вопрос, чьи деньги нашли в квартире вашей сестры. Расскажите, кому принадлежат эти миллиарды и как они попали к вашим родственникам?

Сотрудники ФСБ, сопровождающие уголовное дело в отношении меня, обещают мне 12-15 лет строгой изоляции от общества, если я откажусь оговорить себя, а также лиц, с которыми у меня были служебные контакты. Так как я не совершал вмененные мне преступления, то намерен это доказать. Для меня такие слова, как порядочность и честь офицера, — не пустые, поэтому оговаривать я никого не буду. Я оптимист и очень надеюсь, что закон и правда восторжествуют, а мое незаконное уголовное преследование прекратится.

В правоохранительной системе очень много честных и порядочных людей, их большинство. Но порядочные люди не всегда удобны, поэтому их убирают с мест, которые нужны недобросовестным карьеристам. Что касается проблем судебной системы — это прежде всего отсутствие реальной независимости. За примером ходить далеко не надо: Никулинский суд Москвы по требованию некоторых недобросовестных сотрудников ФСБ наплевал на Конституцию России, а Мосгорсуд это поддержал. Последствия всем очевидны: завтра начнут отнимать имущество и у других граждан, сославшись только на ничем не подтвержденный рапорт недобросовестного сотрудника ФСБ о том, что это имущество Захарченко или других государственных служащих.

Вы бывший высокопоставленный сотрудник МВД, полковник, много лет отдавший службе. Что вы можете рассказать о нашей правоохранительной системе? По вашему мнению, она насквозь прогнила от коррупции или в ней еще встречаются честные порядочные люди? Как вы оцениваете судебную систему и следственные органы?

Любовь Ширижик