«Перчатки из человеческой кожи, снятые с живых людей»☭

Сто лет назад, 20 декабря 1917 года, по инициативе Владимира Ленина была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Зловещее понятие «чрезвычайка» надолго закрепилось в нашем лексиконе, а слово «чекист» в ходу и поныне. Чем в годы Гражданской войны запомнилось ведомство Железного Феликса, почему оно превратилось в «инквизицию с тайными процедурами» и «карающий меч революции», «Ленте.ру» рассказал петербургский историк, кандидат исторических наук Кирилл Александров.

Правда ли, что ВЧК издавала ведомственный журнал «Красный террор», на страницах которого чекисты открыто делились опытом и публиковали списки своих жертв?

Почему из органа, ведущего только розыск и предварительное расследование, ВЧК превратилась в разветвленную судебно-следственную и карательную «инквизицию с тайными процедурами», как выразился писатель и революционер Виктор Серж? Когда это произошло?

Александров:Потому что современная Российская Федерация — правопреемница ленинской советской республики, беззаконно провозглашенной в Петрограде на III съезде Советов в январе 1918 года после разгона Всероссийского Учредительного Собрания. Большинство мест на этом съезде принадлежало членам партии, захватившей власть в России вооруженным путем в октябре-ноябре 1917 года. Символический допуск большевиками в Совет народных комиссаров нескольких левых эсеров и кратковременная коалиция с ними были тактическим маневром Владимира Ленина, никак не меняющим смысла большевистской диктатуры. Советы служили для нее красивой ширмой и поддерживали фикцию народоправства. На самом деле любой советской организацией руководили коммунисты в соответствии с решениями и указаниями своих партийных органов. В РСФСР целых 70 лет была легальной лишь одна партия — Ленина, Троцкого и Сталина. Власть и собственность в РСФСР принадлежали не безвластным и безгласным Советам рабочих и крестьян, а разраставшемуся аппарату Коммунистической партии и ее бюрократии, выросшей из ленинской организации профессиональных революционеров.

В соответствии с резолюцией XII съезда РКП(б), состоявшегося в апреле 1923 года, в СССР осуществлялась «диктатура рабочего класса», которая не могла «быть обеспечена иначе, как в форме диктатуры его передового авангарда, то есть компартии». В свою очередь в партии царила диктатура ЦК и Политбюро. На том же съезде Иосиф Сталин обосновал свою принципиальную доктрину о руководящей роли аппарата в жизни партии и Советского Союза. По его словам, на ответственные должности назначались партийные работники, «умеющие осуществлять директивы, могущие понять директивы, могущие принять эти директивы как свои родные и умеющие их проводить в жизнь». По планам Сталина в перспективе ими требовалось «охватить все без исключения отрасли управления». В августе 1922 года численность освобожденных номенклатурных работников оценивалась в 15 325 человек, в 1925 году — в 25 тысяч, в 1939 году — почти в 200 тысяч.

Но разве новая власть не пыталась использовать старые кадры дореволюционной политической полиции наподобие армейских военспецов или хотя бы агентов-филеров?

Чекисты обеспечивали безопасность и неприкосновенность власти номенклатуры, ее коллективной собственности и привилегированного положения. Органы ВЧК (с 1922 года — ГПУ при НКВД РСФСР, с 1923 года — ОГПУ при Совнаркоме СССР) недаром считались в первую очередь «вооруженным отрядом партии», а не просто советского государства. Член ЦК РКП(б) Феликс Дзержинский, руководивший чекистами, полагал, что их главная роль — в исполнении решений Коммунистической партии. Органы ВЧК — ОГПУ, по словам Дзержинского, «никогда еще не нарушали партийных директив и линии, а всегда были и есть слуга партии и боец партии». Железный Феликс открыто признавал ВЧК «органом Центрального Комитета». И недаром зимой 1923 года Дзержинский применил к советскому государству термин «система государственного капитализма». Чекисты обеспечивали сохранение и господство единственной партии, удерживавшей власть в крестьянской стране посредством постоянного насилия.

В однопартийном государстве концепция Дзержинского стала официальной доктриной, о чем, например, свидетельствовало «Положение о КГБ при Совете министров СССР», действовавшее в 1959–1991 годах. Там подчеркивалось, что «Комитет Государственной безопасности работает под непосредственным руководством и контролем Центрального Комитета КПСС». В 1991 году КПСС прекратила свое существование, но ее «вооруженный отряд» благополучно сохранился. Это естественно, учитывая, что Российская Федерация, несмотря на принятие в 1993 году новой Конституции, наследовала РСФСР Владимира Ленина и Якова Свердлова.

Почему на таком важном участке работы большевики сознательно делали ставку на дилетантов?

Да. Хотя еще осенью 1992 года Конституционный суд Российской Федерации признал «руководящие структуры КПСС… инициаторами… политики репрессий в отношении миллионов советских людей». Однако не последовало никаких практических выводов ни в отношении КПСС, ни ее «вооруженного отряда», главного исполнителя репрессивной политики большевистской партии. Поэтому современные российские спецслужбы неизбежно наследуют органам ВЧК–ОГПУ–НКВД–НКГБ–МГБ–КГБ, а 20 декабря — день создания ВЧК в 1917 году — отмечается как их профессиональный праздник.

Кто служил в ВЧК? Правда ли, что там было немало случайных и морально разложившихся людей, в том числе и с уголовным прошлым и даже с психическими отклонениями?

Полагаю, что данный вопрос не имеет принципиального значения, тем более что в случае с созданием ВЧК большевиков скорее вдохновлял опыт французской революции конца XVIII века. Ленинцы захватили власть в результате вооруженного переворота. И приступили к систематическому уничтожению всего положительного опыта российской государственности — от ликвидации права собственности и судебной системы до закрытия газет, роспуска органов самоуправления и объявления целых политических партий «врагами народа». Уже 31 октября 1917 года в Царском Селе впервые был убит священник (Иоанн Кочуров). Естественно, что произвол и однопартийная диктатура неизбежно встретили сопротивление.

Так, сразу же после Октябрьского переворота в Петрограде служащие государственных учреждений, возмущенные насилием над Временным правительством и обществом, объявили забастовку. Понятно, что сопротивление можно было сломить только силой. Поэтому Ленин искал «своего Фукье-Тенвиля» — наследника маниакального обвинителя при революционном трибунале Франции в кровавую эпоху якобинского террора. Ему предстояло «привести в порядок расходившуюся контрреволюцию» не только в Петрограде, но и во всей России. «Фукье-Тенвиль» отыскался в лице Феликса Дзержинского — одного из руководителей большевистской партии. Естественно, ему понадобилась целая карательная организация, исполнявшая волю ЦК.

Но разве левые эсеры не работали в ВЧК вплоть до июля 1918 года?

Действительно, Петроградский военно-революционный комитет (ПВРК) решительно защищал диктатуру ленинского Совнаркома. Например, только за 19 ноября 1917 года следственная комиссия ПВРК выдала сто ордеров на аресты «подозрительных лиц». Однако дальнейшие перспективы этой организации выглядели проблематично.

Может, большевики хотели, чтобы новый орган государственной безопасности состоял только из членов их партии, поскольку в ВРК им приходилось работать вместе с левыми эсерами?

Во-первых, деятельность ПВРК ограничивалась Петроградом, а к концу 1917 года антибольшевистское сопротивление постепенно приобретало всероссийский характер. Силами ПВРК с этим было не справиться. При местных Советах были собственные большевистские ревкомы, и некоторые из них действовали гораздо более свирепо, чем ПВРК. Например, 16-17 декабря 1917 года Севастопольский ревком во главе со старым большевиком Юрием Гавеном организовал расстрел 62 офицеров на Малаховом кургане, арестованных по социально-профессиональному признаку. Расстреливали по рекомендациям судовых команд. Убивали без суда на улицах и частных квартирах, отыскивая жертв по адресным книгам и телефонным справочникам.

Всего в декабре в Севастополе были убиты восемь сухопутных и 120 морских офицеров, в том числе начальник штаба командующего Черноморским флотом контр-адмирал Митрофан Каськов, генерал-лейтенант Юлий Кетриц, главный командир Севастопольского порта вице-адмирал Павел Новицкий. Вероятно, это была первая массовая вспышка красного террора, убийства граждан по социальному признаку. Однако никто не мог связать все провинциальные ревкомы в одну вертикальную структуру, чтобы заставить их подчиняться Петрограду. Проще было создать новую централизованную организацию с руководящими органами в столице, а затем сделать ее всероссийской.

Почему?

Это вторая причина. Один из наиболее известных чекистов Мартын Лацис назвал левых эсеров в составе ПВРК «плакальщиками», мешавшими репрессиям против представителей социалистических партий (правых эсеров, народных социалистов и других). Возмущению Лациса не было предела: левые эсеры защищали такие устаревшие и ненужные уже в большевистском государстве понятия как общечеловеческая мораль, гуманность, выступали против ограничения свободы слова для социалистов-демократов, не признававших Октябрьский переворот. Понятно, что с такими союзниками в борьбе с «саботажниками» и «врагами народа» далеко не уедешь. Поэтому 5 декабря ПВРК закрыли, а в первом составе работников Всероссийской Чрезвычайной комиссии при Совнаркоме по борьбе с контрреволюцией и саботажем, созданной 7 декабря (по старому стилю), левых эсеров уже не было.

Зачем большевики распустили ВРК, вполне успешно занимавшийся силовым обеспечением их деятельности, и вместо него в декабре 1917 года создали ВЧК?

Действительно, в 1918 году некоторые левые эсеры служили в ВЧК, но очень недолго. Наиболее известен из них, вероятно, Вячеслав Александрович, ставший даже заместителем Дзержинского и расстрелянный за участие в так называемом «левоэсеровском мятеже» в июле 1918 года. Однако ВЧК полностью контролировалась большевиками, и тот же Александрович дисциплинированно работал с Дзержинским без каких-либо нареканий с его стороны. Это был короткий организационный период, и он закончился с окончательным укреплением большевистской диктатуры летом 1918 года. Существование в РСФСР легальной партии левых социалистов-революционеров создавало фикцию плюрализма и терпимости ленинцев к оппонентам по революционному лагерю. Когда вертикаль власти сложилась и левые эсеры сыграли свою роль — большевики избавились от них безо всяких сожалений.

Была еще одна веская причина для создания ВЧК. В лучшем случае ПВРК мог лишь реагировать на акты сопротивления, в то время как ленинская стратегия заключалась в их предупреждении, в превентивных карательных действиях против российского общества. Изоляции, подавлению и ликвидации подлежали не только открытые противники большевиков, но и те, кто при определенных обстоятельствах мог бы стать противником в силу достатка, образования, профессии, социального происхождения, опыта службы в царской России. Недаром Лацис, рассуждая о ВЧК, говорил: «Нужда в этом органе тем острее чувствовалась, что у советской власти не было аппарата духовного перевоспитания. Отсюда острая необходимость в аппарате принуждения и чистки. Это уже не плод теоретических умствований, а продиктованная жизнью необходимость».

Речь шла о разрушении и радикальном изменении общественной структуры дореволюционной России. Председатель Высшего совета народного хозяйства Валериан Оболенский (Осинский) описывал судьбу русской буржуазии так: «Активных и опасных мы истребим. Других — под замок. Третьих — употребим на черные работы, а неспособных к работе заключим в лагеря». Очевидно, что таким органом социальной селекции, о котором писал Лацис, ПВРК стать не мог, поэтому и возникла Всероссийская Чрезвычайная комиссия.

Известно, что большевики негласно применяли наработки Временного правительства во всех сферах: в реформе алфавита, введении продразверстки и создании института политических комиссаров в армии. Правда ли, что они также позаимствовали идею и даже название у последнего министра внутренних дел Временного правительства Алексея Никитина, требовавшего создать «особые комитеты или чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией»?

Численность центрального аппарата ВЧК быстро росла: в январе 1918 года — 42 сотрудника, в сентябре — 779. В сентябре 1921 года — 1648 сотрудников, в январе 1922 — 2735. Причем Дзержинский требовал регулярных чисток, и в 1922 году от чекистов призыва осени 1918 года в кадрах осталось не более четырех процентов: этот факт говорит о многом.

Классический пример — Степан Саенко, занимавший должность коменданта концлагеря Харьковской ЧК. В июне 1919 года после прихода в Харьков частей Добровольческой армии городская Дума создала комиссию по расследованию деятельности Харьковской ЧК и осмотру мест заключения. Член комиссии, присяжный поверенный и гласный Думы Валентин Лехно потом написал мемуары, в которых рассказывал: «Мы вызываем Преображенского, арестованного как "контра". Входит молодой человек в полувоенном одеянии с совершенно седой головой. Выясняется, что в ночь на вчера, перед своим уходом, большевики расстреляли массу заложников и контрреволюционеров. Около двух часов ночи в тюрьму приехал известный всему Харькову палач ЧК Саенко и, обходя камеру за камерой, вызывал по списку людей, которых через 10-15 минут расстреливал тут же во дворе тюрьмы. Саенко, как всегда, был вдребезги пьян. Войдя в камеру, где содержался Преображенский, он вызвал двух и третьим назвал Преображенского, на что тот спокойно при абсолютном молчании камеры ответил: "Да вы его вчера расстреляли". "Ага", — промычал Саенко и вышел из камеры. Камера Преображенского не выдала, но только за ту ночь он совершенно поседел».

На подоконнике комнаты рядом с подвалом, в котором производились расстрелы, Лехно и другие члены комиссии «нашли одну целую и две изодранных перчатки из человеческой кожи, снятые с живых людей». То, что творилось в Харьковской ЧК, с трудом поддается описанию, но в СССР Саенко неоднократно награждался и умер своей смертью в возрасте 87 лет. По некоторым данным, после войны он даже был награжден орденом Ленина. Поэтому полагаю, что предположения относительно чекистов с психическими отклонениями не лишены оснований.

То есть все дело в официальном правопреемстве нынешней РФ?

Потому что задачи и характер деятельности органов ВЧК определяли состав и состояние сотрудников. Набирали «людей потверже». Сам Дзержинский определял критерии приема на службу так: «Если приходится выбирать между безусловно нашим человеком, но не совсем способным, и не совсем нашим, но очень способным — у нас, в ЧК, необходимо оставить первого». Были, конечно, чекисты, начавшие карьеру при Дзержинском, с хорошим базовым образованием — например, Артур Артузов, Лаврентий Берия или Всеволод Меркулов. Но в целом картина была невеселой. Даже после смерти Дзержинского, в конце 1920-х годов, доля сотрудников ОГПУ со средним и высшим образованием не превышала одной пятой.

Но при чем здесь ВЧК?

Кадры дореволюционной политической полиции в первую очередь становились объектом безжалостных большевистских репрессий. Бывших жандармов, считавшихся «царскими сатрапами», вместе с членами их семей большевики настойчиво преследовали вплоть до 1930-х годов. Из тысяч жандармов большевикам служили единицы, и мало кто по доброй воле. Даже когда вспоминают о консультациях чекистов в 1920-х годах бывшим генерал-лейтенантом Владимиром Джунковским, командовавшим Отдельным Корпусом жандармов, нужно учесть его бесчисленные аресты, приговоры и тюрьмы. В конце концов Джунковского, которому шел 73-й год, расстреляли — зимой 1938-го.

«Лента.ру»: Почему современные российские спецслужбы, в отличие от других ведомств (МИД, Минфина, МВД), свою историю ведут именно от ВЧК, а не от дореволюционного Охранного отделения, Корпуса жандармов и военной контрразведки?

О применении расстрела в качестве инструмента репрессий по отношению к контрреволюционерам, шпионам, саботажникам, спекулянтам, хулиганам, громилам и прочим «паразитам» ВЧК сообщила в газетах уже 23 февраля 1918 года. Превращение ВЧК в «инквизицию с тайными процедурами» произошло в силу причин ее создания, причем это началось уже в годы Гражданской войны. И в тот момент, и позднее организация Дзержинского всеми силами и средствами должна была защищать однопартийную диктатуру, твердо выполняя все решения ЦК Коммунистической партии, а затем Политбюро ЦК.

Кроме того, органы ВЧК–ОГПУ стали инструментом, при помощи которого большевики радикально изменили структуру российского общества, ликвидировав целые классы и социально-профессиональные группы. Простой пример: к 1917 году в России насчитывались 146 тысяч православных священнослужителей и монашествующих, действовали почти 56 тысяч приходов, более 67 тысяч церквей и часовен. В 1917–1939 годах из 146 тысяч священнослужителей и монашествующих большевики уничтожили более 120 тысяч, в абсолютном большинстве — в 1930-е годы при Сталине, в результате практической деятельности сотрудников ОГПУ и Главного управления госбезопасности (ГУГБ) НКВД СССР. К осени 1939 года в Советском Союзе действовало лишь от ста пятидесяти до трехсот православных приходов и не более трехсот пятидесяти храмов. Таким образом, за первые 22 года советской власти большевикам — при равнодушии огромного большинства православного по крещению населения — удалось почти полностью уничтожить самую крупную поместную Православную Церковь в мире.

Еженедельник с таким названием издавался ЧК по борьбе с контрреволюцией на чехословацком Восточном фронте, которой руководил Лацис. Насколько мне известно, единственный номер вышел 1 ноября 1918 года. Призывы Лациса к уничтожению буржуазии как класса и необходимости определять вину обвиняемого на основании его происхождения, образования или профессии — это из его статьи «Красный террор», опубликованной в этом издании. В журнале были напечатаны инструкции местным ЧК, приказы, новости, списки расстрелянных и разыскиваемых лиц, отчеты о действиях карательных отрядов ЧК (так они официально назывались), сводки, а также захваченные материалы белых. Среди расстрелянных в результате красного террора — судьи, офицеры, приставы, священники, фельдшеры, врачи, учителя, зажиточные крестьяне.

Издание закрылось, скорее всего, в связи с ликвидацией ЧК Восточного фронта, но опыт пригодился. Возглавив Всеукраинскую ЧК (ВУЧК), Лацис создал газету «Красный меч», орган политотдела Особого корпуса войск ВУЧК. Вот что товарищ Лацис писал в № 1 этой газеты от 18 августа 1919 года: «У буржуазной змеи должно быть с корнем вырвано жало, а если нужно, и распорота жадная пасть, вспорота жирная утроба. У саботирующей, лгущей, предательски прикидывающейся сочувствующей, внеклассовой, интеллигентской спекулянтщины и спекулянтской интеллигентщины должна быть сорвана маска. Для нас нет и не может быть старых устоев морали и "гуманности", выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации "низших классов"... Жертвы, которых мы требуем, жертвы спасительные, жертвы устилающие путь к Светлому Царству Труда, Свободы и Правды. Кровь? Пусть кровь, если только ею можно выкрасить в алый цвет серо-бело-черный штандарт старого разбойного мира».

Вряд ли к этому что-то можно добавить.

Беседовал Андрей Мозжухин