Кто-то с горочки спустился

Фраза «поехать на Кавказ» постепенно возвращается в обиход обычных россиян, без коннотации с зинданом, зачисткой и пулевыми ранениями. Вот и корреспондент «Ленты.ру» отправился в самые красивые горы Евразии, чтобы совместить приятное с полезным: развеяться от столичного стресса и испытать в действии новый Land Rover.

Люблю горы за то, что там все честно и просто. Или ты их, или они тебя. И чем выше в горы, тем выше вероятность того, что они тебя. Засмотрелся, оступился, поскользнулся — и привет. Нам, выросшим в клетке из асфальта, бетона и местами плитки, этого не понять. Я бывал на Кавказе несколько раз, и всякий раз работа не давала мне в полной мере увидеть красоту окружающих меня гор.

Республики Северного Кавказа ограничивались для меня дорогой от Владикавказа до Грозного, я ездил по горным аулам Чечни, гулял по ночному Нальчику, и, пожалуй, все. Последняя командировка запомнилась в основном тем, что от Грозного до аэропорта Беслан меня вез водитель, правая нога которого в прямом смысле не работала. То ли из-за ранения, то ли из-за болезни, но на сцепление своей «Лады Калины» он нажимал левой ногой, а на газ — увесистой деревянной палкой, которая на пару с костылем служила ему опорой при ходьбе. Это, впрочем, не мешало ему водить в типичном для региона стиле. Я тогда вряд ли мог подумать, что мне доведется проехать по горам Ингушетии и Северной Осетии за рулем, но уже много лет спустя, в рамках экспедиции «Открывая Россию».

Жара тридцать градусов, солнце в зените. На стоянке аэропорта Беслан нас ждут новые Land Rover Discovery пятого поколения, на них нам и предстоит проехать примерно тысячу километров по горам и ущельям.

Как только колонна выехала с парковки аэропорта, я начал вспоминать местные манеры поведения на дороге. Счастливые люди, лишенные камер контроля скорости и разделительных отбойников на трассе. А правило, гласящее, что левый ряд предназначен для обгона, они понимали по-своему, обгоняя по встречной полосе, вне зависимости от того, занята она или нет. Вот дедушка лет ста, со сморщенным как грецкий орех лицом, на белой «Приоре» обгоняет нашу колонну. Не по одной машине, как принято, а всю сразу. И встречные «Лендкрузеры» без вопросов жмутся на обочину. Глухо затонированный «Мерседес» объезжает затор перед светофором — также по встречке, прямо на глазах сотрудников ДПС, и спокойно едет дальше. Тут это в порядке вещей, и, могу предположить, статистика аварий от этого не зашкаливает.

В гостинице горнолыжного курорта, расположенного на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря крайне странно просыпаться от звука, свойственного приморским городам. Ну, знаете, такой приглушенный звон такелажа на лодочных мачтах в порту. Можно было подумать на что угодно, например, что кто-то в шесть утра решил починить ржавый фуникулер, ведущий от гостиницы в горы. Взгляд на окрестности с балкона не выявил причины странного звука — покрытые дымкой горы, из за которых вставало солнце. Растяжка с надписью «Терроризм — чума 21-го века!» над въездом. Сосновый лес и вдалеке шум реки — обычное тихое утро в горах.

Но источник звона себя выдал, показавшись из-за кустов. Корова забрела на ухоженный гостиничный газон и неспешно щипала траву, брякая висящим на шее медным колокольчиком такого размера, что его впору было бы повесить вместо корабельной рынды. Вообще, бродящий повсюду домашний скот в горах не редкость. Но если где-нибудь в Австрии на высоте три тысячи метров стоят электрические заборы, спасающие глупых парнокопытных от выхода на трассу и смерти под колесами престарелых бюргеров, то тут у них полная свобода. О цене этой свободы напоминают разной свежести кровавые лужи, то и дело встречающиеся на шоссе. Ты просто физически не успеваешь среагировать и затормозить, когда за крутым поворотом упираешься в животное, которое не пытается свалить с твоего пути. Наша колонна не раз останавливалась, ожидая пока очередное стадо уйдет с дороги.

Коровы глупы и непредсказуемы, простое касание зеркалом коровьего зада скорее всего лишит вас зеркала, а неосторожное движение рогами вскроет дверь как консервную банку. Днем позже нам довелось увидеть «Ниву», крыша которой была сложена своего рода домиком, лобовое стекло отсутствовало, а на капоте имелись характерные следы от попадания многокилограммовой туши. Ехала, как будто ничего не случилось.

Горный серпантин все выше, машины осторожно карабкаются по острым камням. Грунтовые дороги на высоте двух километров — отдельная тема. Никаких отбойников и ограждений. Хорошо, если по краям дороги деревья, но если их нет, то из окна открывается отличный вид километра на полтора вниз. Надежда лишь на внедорожный арсенал Discovery и хорошую реакцию. Мобильная связь давно не ловит, даже несмотря на торчащие на вершинах гор характерные красно-белые вышки, зато вполне сносно ловит единственное радио. В динамиках Meridian национальную музыку иногда сменяет Ани Лорак и прочие «Вите надо выйти». Серпантин ведет нас в Кармадонское ущелье. Но по пути остановка в «Городе мертвых».

Даргавс, самый большой некрополь Северной Осетии. Отдельно стоящие родовые захоронения мы встречали и раньше, но в таком количестве они только здесь. Девяносто пять склепов и в общей сложности более ста пятидесяти захоронений. Хоронили буквально ярусами — склепы уходят глубоко в землю. Причиной тому — нехватка земли. Любой участок земли, вручную расчищенный от камней, использовался под сельское хозяйство, и кладбища в нашем традиционном понимании были непозволительной роскошью. В период чумы зараженные уходили умирать в эти склепы, где уже десятилетиями покоились члены их семей. Теперь этот некрополь с билетной кассой на входе и группами туристов, пытающихся рассмотреть истлевшие останки через окошки в гробницах, вызывает странные ощущения. Тут нет гробовой тишины, свойственной кладбищам — холм открыт всем ветрам, с него шикарный вид на белые шапки Казбека и реку Мидаграбиндон.

Совсем другие ощущения вызывает Кармадонское ущелье. О леднике, унесшем жизни сотни человек, напоминает теперь только слой крупных камней по дну всего ущелья и кусты, растущие на склонах, до которых достала лавина. Местные говорят, что скорость схода ледника была больше двухсот километров в час, было уже темно, поэтому спастись было физически невозможно. Бесполезны, по их мнению, были и поиски останков — каменная масса с грязью и льдом как гигантская мясорубка протерла все, что было на ее пути, автомобили и здания за секунды превратились в порошок и масляные пятна. И от этого не по себе, тут, в отличие от «Города мертвых» ощущаешь себя на кладбище. Все ущелье — будто одна гигантская могила. Горячий воздух пахнет чабрецом. Сквозь дымку можно разглядеть Казбек и тот самый злосчастный ледник, его язык отчетливо виден на склоне. Зачем-то подбираю с земли осколок камня. Пусть будет, на память.

В предпоследний день поездки мы остановились в Дигорском ущелье. В самом его тупике, в отеле, издалека напоминавшем дачный домик. Однако внешность оказалась обманчива. Если все прошлые гостиницы напоминали советский санаторий разной степени запущенности, с пружинами от матраса которые пытались тебя убить, и горячей водой, появляющейся после хитрых манипуляций с краном, то эта была похожа на уютное шале где-нибудь в Альпах. По словам хозяина, его дочь занимается в Швейцарии гостиничным бизнесом и иногда приезжает помочь по хозяйству. Видимо, под ее пристальным наблюдением гостиница превратилась в маленький райский уголок на берегу горной реки, с видом на водопад и белые вершины.

Впрочем, странности в подходе к бизнесу все равно были. Например, владельцы, по их признанию, не сильно заинтересованы во внезапных гостях и строили они все это больше для друзей и многочисленных родственников. Кроме того, выяснилось, что сюда не могут приехать иностранцы. По никому не известной причине в Дигорское ущелье нельзя попасть, если не обладаешь российским паспортом или специальным разрешением, на получение которого уходит месяц. Рассказывают байки про иностранцев, которые избежали проверки документов на блокпостах на подъезде и были потом выдворены во Владикавказ для выяснения причин приезда. С тех пор гостиницу невозможно забронировать онлайн через популярные сервисы — владельцы просто не знают, как объяснить, например, туркам, почему они не смогут приехать сюда в отпуск.

Внезапные вечерние гости застали меня на парковке. Белый внедорожник Mercedes с московским номером и не менее белый Land Cruiser с чеченским. Компания, состоявшая из пятерых мужчин и трех женщин, шумно направилась к гостинице. Меня замечает только один. «Братан, ваши машины? — говорит он мне, показывая на восемь пыльных Discovery. — Не видел таких. А сам-то откуда будешь? А давай к нам в ресторан — по пятьдесят и поговорим». Так я познакомился с… назовем его Виктором. Похожий на персонажа из фильмов про «русских Рэмбо», Виктор был под два метра ростом, шириной со шкаф, а рубашку с коротким рукавом носил, видимо, потому, что в обычные рукава не влезала огромная татуированная «бицуха».

У Виктора за плечами, одно из которых насквозь прострелено, обе чеченские войны и служба в руководстве УВД одного из городов Центральной России. А потом вернулся в горы уже полковником, отвечать за контрольно-пропускные пункты, которые со времен войны в большом количестве разбросаны по близлежащим ущельям. Наливая по пятьдесят, а в его понимании это полстакана, он искренне удивляется, почему сюда никто не едет. По его словам, всех «шайтанов» отсюда прогнали и тут абсолютно нечего бояться. Это в соседних Кабардино-Балкарии и Ингушетии в него стреляли три раза за последний год. А Осетию и Чечню с Дагестаном он называет островками мира, хотя казалось бы…

«Посмотри, — показывает в окно на водопад, — где ты такую красоту еще найдешь. Понимаешь, — продолжает он, положив огромную руку мне на плечо, — мы тут за это дело кровь проливаем до сих пор, чтобы мир был, чтобы вы сюда приезжали. Эти горы мне как родные, я их всех облазил и на броне изъездил. Вот я сижу сейчас, друзья со мной, тут спокойно. А завтра я буду также сидеть в другом месте, и какой-нибудь шайтан мне в затылок выстрелит. Но ничего, я их не боюсь, говорит, я-то знаю у кого тут (половой орган) больше. Так вот, у них, ублюдков, еще не выросло, чтобы со мной мериться. Если надо, сам за ними в горы полезу, не привыкать. Ну, давай за мир. За мир». Я выпиваю стакан до дна и понимаю, что парой таких дело не ограничится.

Со стороны вся эта компания выглядела достаточно сюрреалистично, по крайней мере, по тому, как они представились. Действующий полковник, московский бизнесмен, вежливый и улыбчивый, но напоминающий Антибиотика из «Бандитского Петербурга». Молчаливый чеченский бизнесмен в золотых часах Hublot. Чистокровный горский еврей, с не менее золотыми часами и «чеченский дедушка», как они его называли, — самый старший и ответственный за тосты и соблюдение приличий.

Я не стал называть реальное имя и должность Виктора, потому что, честно, не знаю, что из рассказанного за вечер правда, а что байки. Я уже встречал таких людей, и нет поводов сомневаться в их искренности. Они говорят правильные слова, например о том, что дружба сильнее войны, хотя еще лет десять назад странно было бы подумать, что еврей, чеченец и русский могли бы собраться в таком месте за одним столом. И гуляют, в общем-то, как в последний раз, потому что для кого-то он и правда может оказаться последним. С наступлением сумерек Виктор встал и уехал, как он сказал, на совещание в Дагестан. Надеюсь только, что за руль посадили кого-то более трезвого.

Люблю горы за такое — за то, что в них все честно и просто. И за то, что их никогда не бывает много. На второй день перестаешь фотографировать все подряд, поняв, что фотография не передает и части этой красоты. Люблю горы за то, что воздух пахнет кипарисами, чабрецом и лавандой. Я не могу сказать, что за эти несколько дней я видел достаточно. Да, мы видели стройные башни в Ингушетии, древние аулы и развалины замков в Осетии, поднимались по непонятным козьим тропам на три тысячи метров — к самой высокой смотровой площадке с потрясающим панорамным видом. Ездили по руслу пересыхающей горной реки, заплатив за это парой проколотых шин. Порой ехали по серпантину вслепую, по фонарям впереди идущей машины. Поднимались в древнюю пещеру, где, по преданию, укрывали осетинских детей во времена монгольского нашествия. Ощущали на себе легендарное кавказское гостеприимство. Тысяча километров самых разных дорог, грунтовых высокогорных тропинок и шоссе, местами ровных, местами разбитых оползнями, местами — упавшими на них камнями размером с дом. В какой-то момент перестаешь считать время и расстояние, понимаешь, что спешить некуда.

Сергей Лесневский