«Охренеть! Тоже хочу!»

Тем, кто хоть немного причастен к российскому тату-движению, не нужно объяснять, кто такой Дмитрий Речной. За почти четверть века в профессии он успел поучаствовать в запуске одной из самых известных студий — «Тату3000», затем открыл собственную — «Хруст костей» и привил москвичам любовь к традиционным татуировкам. Корреспондент «Ленты.ру» сходил в гости к гуру татуировки и поговорил с ним о значении рисунков на теле, будущем индустрии и запретных для тату местах.

Татуировка — это часть общей культуры планеты и не самая новая ее часть. Она достаточно древняя. Для меня это искусство. То, что человек руками делает, а не штампует. Татуировка — это еще и дизайн, это дизайн тела, дизайн человека, через который он подает свои месседжи окружающему миру.

Я никогда не метил в татуировщики. Как-то это все случайно произошло. Когда я рос, в России не было тату-движения, студий или людей, которые бы этим занимались десятки лет. Вообще ничего не было. И вдруг появились тату-журналы, книги, стало интересно. Хотя, например, в моей семье были люди с криминальными татуировками. Ничего хорошего тогда я об этом не мог сказать, мне это даже не нравилось, отталкивало. И вдруг я вижу другие татуировки — японские, американские. Они мне сразу понравились, русскую татуировку я тоже потом зауважал, это очень сложно и емко.

Я самообразовывался и понял, что «традик» — это здорово и не так примитивно, как кажется. По мне, татуировка должна быть емкая, и она должна быть татуировкой. Рисовать-то я могу, и я рисую. А татуировка — это другое, это не совсем рисование, но то, что непосредственно связано с рисованием. То есть эти две культуры, два вида искусства — они параллельны. Для меня тату — это тату.

Так можно сказать про любую вещь, про любую область, где человек себя проявляет. Предположим, кто-то занимается спортом. Кто-то берет ролики, покупает погремушки, встает и по асфальту чертит так, что уши заворачиваются. Ты смотришь, как он там коленками дрыгает смешно, а ехать никуда не может. А кто-то встанет на ролики, раз махнет ногой — и уехал на сто метров. Понимаете, в чем разница? Кто-то искусный — и он на роликах, а кто-то тоже на роликах — но он никакой.

Но я могу сказать, что обычные люди таких вещей не понимают, потому что им где-то образования не хватает, опять же понимания дизайна не хватает. Они не готовы подавать свои идеи. В общем, скажем так: кто на что учился. Есть те люди, которые просто тупо не шарят. А кто-то совсем относится к этому иначе. И он глубоко в этом, и эти микробитики искусства в человеке — они имеют очень большое значение. Они сразу разницу видят.

Выбор названия — случайность. Это мой друг хороший предложил в 1990-х годах. Мы сидели курили, бредили всякой чушью, что-то ляпнули — и мне запомнилось. Решил назвать так бренд — и пошло-поехало.

Татуировщик — это тот, кого научили татуировать. Парень, который купил себе машинку за три рубля, — просто парень с тату-погремушкой. Например, японцы очень долго учатся татуировать, и прежде чем он сам начнет учить, проходит 40-45 лет. Эти люди относятся ко всему сверхсерьезно, 20 лет практики — но человек все еще ученик.

Японцы не тупые, они очень прилежные, они очень быстро учатся, очень дисциплинированные и, в отличие от многих русских, они приходят в татуировку не из субкультур. Не напившись портвейна, не травой накурившись, им не привиделось, что все телки станут восхищаться ими, или фанклуб у них свой появится и сразу куча денег. Нет. Там люди понимают, что это определенные сложности, нагрузки, общение — это осознанный выбор.

А у нас татуировка, мне кажется, это такая развлекаловка, типа «Ах, классно, мы сегодня были на панк-концерте, там у мужиков были такие татуировки, давай-ка мы тоже займемся такой штукой, это так круто — быть татуированным». Я сразу же вспоминаю Бивиса и Батхеда, двух оголтелых придурков.

К сожалению, это сейчас почему-то так воспринимается: достаточно мне захотеть — и я стану. Купить инструмент недостаточно. Ведь все же понимают прекрасно, что если я сейчас пойду и куплю себе рубанок, я не сделаю классную табуретку, а тем более стул, который поставят в Эрмитаже. На это понадобится не один десяток лет — понять тонкости, сложности, подачу, эстетику. С татуировкой — то же самое.

Мастер должен быть специалистом в одной области, а не дилетантом широкого профиля. Чтобы что-то хорошо знать, надо что-то одно хорошо делать. Татуировка тоже богатая, разная, но я не берусь делать какие-то татуировки, потому что я абсолютно несведущ в каких-то технологиях, приемах. Я делаю то, что я знаю.

Вот эти веяния, когда говорят: «Купи зеркалку, стань фотографом — и ты будешь обеспечен». Скорее всего, не будешь. Таких, как ты, — как собак нерезанных, надо быть настолько семи пядей во лбу, чтобы что-то продать в наше время. По сути, если быть честным, мы все себя продаем. Мы продаем свое умение, искусство и хотим получить за это адекватную плату. Но чтобы соответствовать этому всему, нужно быть кем-то в первую очередь, чего-то достигнуть. А не хватать машину за три рубля, которая еще и не работает, как выясняется в итоге, или ходить на эти курсы «шикарные», где говорят: «120 рублей — и через месяц ты татуировщик». За месяц нельзя этому научиться. Не бывает этого.

С другой стороны, сейчас появилось много татуировщиков, которые имеют прекрасное художественное образование. Поначалу в тату они ничего не умеют, у них есть навык рисования, и все очень здорово горит в руках. Когда смотришь поближе — видишь косяки, в общем-то фигня, но крутая фигня. Ты понимаешь, что этот человек, если немного поднажмет, будет бомбический человек. Таких людей становится много, они классные.

Татуировку можно делать красиво, можно делать так, что люди будут смотреть и говорить: «Охренеть! Где? Сколько? Тоже хочу!» Я себя считаю ценителем татуировок, мне нравится хороший реализм, когда он реализм, а не мазня. Мне нравятся хорошие орнаменты, когда это орнаменты, когда они вписаны в тело и органично смотрятся на нем. В любом случае, когда я вижу красивые татуировки, для меня это восторг.

А бывают совсем нелепые ситуации, когда человек сказал «я хочу это», а мастер сказал «а давай». И все. Он не мастер, его не научили быть мастером. Того, кто не обременен знаниями о татуировке, что в первую очередь интересует? Цена, удаленность от дома и то, как можно быстро это сделать. А если ему скажут: «Парень, ты знаешь, у нас в студии только по записи, у нас все мастера при деле, надо пообщаться»... И что займет это, наверное, месяц. Он скажет: «Да ну на фиг, мне надо щас, трубы горят, хочу с мастью прийти сегодня на вечеринку к друзьям». И он получит свою татуировку, прямо ту, которую он заслуживает, и у того человека, который должен оказаться рядом с ним в этот момент. Но я уверен, что этот человек будет потом доволен тем, что получил. Если поймет. А бывают те, кто не понимает.

Иногда люди выбирают тату по принципу «вот, блин, модная фигня, давай мне такую же» — и они получают такую татуировку. А со временем им становится грустно — они понимают, что таких дураков, как они, много, и что это вообще не оригинально, не интересно, на них никто не смотрит. То есть унылое говно получено.

Сейчас люди делают татуировки потому, что хотят быть похожими на звезд с MTV, хотят прикоснуться к прекрасному и быть такими же. И это движение сложно остановить, потому что люди хотят быть татуированными. Опять же, у людей разные мотивы: кто-то хочет кому-то понравиться своими татуировками, кто-то самовыражается, кто-то комплексы свои прикрывает, болячки какие-то, а кто-то — недостатки. Мотивации разные, нет общей единой мотивации, одинаковой для всех.

Я каждый день вижу человека, и он не похож на предыдущего. Все очень разные. Для меня одинаковые только те девочки, которые себе черного котика хотят с рекламы трусов. У них одно желание: получить татушку, чтобы была «штучка как-то так незаметненько, но я вроде тоже приобщилась». Вот это прям как сообщество. А так — все разные. Нет собирательного образа.

Те люди, которые поосознанней татуируются, не делают на себе какие-то модные штуки. Можно одновременно успешно делать суперзаюзанные дизайны, суперклассические, суперпохожие и одинаковые, и они будут офигительно смотреться на людях, они будут им идти, будут их дополнять. Татуировки имеют ценность для людей, когда людям было больно в процессе и когда эти тату отражают их понимание самих себя.

Я не люблю какие-то дела, связанные со всякими извратами, когда приходит какой-нибудь мальчик и, стесняясь и зажимаясь, начинает: «Давайте мне на члене что-нибудь сделаем там...» Нездоровая ситуация, и я не хочу в этом участвовать. То же самое бывает и с дамами. Эти деньги не для меня, неприкольно.

Я не хотел бы делать какие-то портреты идейных вождей современности, которые приводят меня в ужас. Не хотелось бы никакого дела иметь с политикой прошлой и актуальной, не хотелось бы жопу ей целовать. Также не хотелось бы быть связанным ни с какими геноцидами и массовыми истреблениями людей.

Нет такой тенденции сейчас, что татуировки снова уйдут в подполье. Вспомните мумии алтайские — тушки иссохшиеся, на которых шикарные татуировки. Вы можете себе представить — четыре тысячи лет? Скажите мне, есть хоть одна профессия современная, кроме солдат, охотников и пастухов, которые так долго продержались? Нет. Может быть, кто-то этого не видел и где-то эта культура была выдрана, как морковка из грядки, и люди думают, что это что-то новое. Да, для них это что-то новое. Но для всего мира татуировка — это не новое явление.

Татуировка может развиваться, ей есть куда развиваться, есть что показывать. Эта работа всегда будет в цене и всегда будет кому-то нужна. И всегда будет тот, кто делает ее хорошо, и тот, кто делает ее плохо.

Дарья Волкова