«Мы находимся глубоко в яме»

Российский рынок труда остается ненормальным: любые невзгоды предприятия преодолевают за счет урезания зарплат, а не путем сокращения штата. Цена за низкий уровень безработицы — низкие доходы населения. «Лента.ру» побеседовала с научным сотрудником лаборатории исследований рынка труда ВШЭ Павлом Травкиным о том, какие карьерные изменения ждут россиян после того, как страна окажется в демографической яме.

«Лента.ру»: Приятное известие: число безработных в России немного сократилось. Если верить Росстату, до 5,2 процента — это почти 4 миллиона человек. Я помню времена, когда мы тыкали такими процентами в морду Западу, сокрушаясь о том, как там живется рабочему классу. А может быть, этот процент нормален для такой экономики, как у нас?

Травкин:5,2 процента — это на самом деле очень низкий уровень, и мы можем смело тыкать им кому угодно. Хотя в развитых экономиках, где все хорошо, примерно такие же проценты. Проблема в чем? Россия расплачивается за низкий уровень безработицы зарплатами.

У наших фирм есть проблемы, когда им нужно высвободить рабочую силу. Есть законодательство о защите занятости, Трудовой кодекс. Компании никого не могут уволить просто так. А вот зарплату сократить могут. Даже просто могут оставлять ее на прежнем уровне — из-за инфляции она начинает резко падать, из-за чего ценность труда снижается. Вот этим расплачивается Россия за низкий уровень безработицы.

Для молодежи безработица намного выше среднего уровня. Скажем, для людей, два года назад окончивших свое образование (например, высшее), безработица составляет 10-15 процентов. В то же время чем выше уровень образования у человека, тем легче ему найти новую работу. И средний период в статусе безработного у него короче, чем у человека без образования, поскольку у него есть какие-то знания, навыки, которые помогают ему устроиться на рынке труда.

Странно, потому что, насколько я понимаю, у нас на рынке труда в большей степени не хватает токарей и водителей, чем экономистов и юристов. По этой логике молодому водителю легче найти работу?

Когда мы говорим, что нам кого-то не хватает — это слова руководителей предприятий. Они говорят: «Нам не хватает инженеров, вузы не выпускают достаточного количества хороших инженеров». Что происходит с точки зрения рынка труда? Приходит к такому руководителю молодой инженер, и выясняется, что ему готовы предложить зарплату 10-15 тысяч рублей. А соседний салон сотовой связи предлагает сразу в два раза выше. И у человека возникает дилемма: заниматься работой, на которую он выучился, или кормить себя и семью.

Либо об этом заявляют какие-то неэффективные предприятия, либо они сталкиваются с тем, что к ним приходят некачественные работники. Сейчас действительно стало много выпускников вузов, и уровень образования у них очень разный. Работодатель хочет всего и сразу за небольшие деньги. И когда не находит — вслух заявляет, что все плохо. На самом деле нужно соблюдать некий баланс: поднимать зарплату, быть конкурентоспособным по сравнению с тем же ларьком сотовой связи, как бы печально это ни звучало.

Есть еще одна больная тема, связанная с трудом: производительность. Сейчас все бьют в колокола по поводу того, что она у нас низкая. Мы уступаем многим развитым странам по этому показателю. Вот Минэкономразвития предлагает «купить» производительность за 29 миллиардов рублей. Идея такая: правительство выбирает компании, где она низкая, за бюджетный счет направляет туда эксперта (подозреваю, что это будет называться «коучем»), и за счет наших с вами налогов он учит это предприятие правильно работать и повышать эффективность. Что из этого получится?

Цель вполне благородная. Если производительность труда у нас повысится, нам понадобится меньше работников. Часть из них придется уволить или устроить на другие предприятия в других секторах экономики. Это отдельная проблема, с которой придется столкнуться. Почему это полезно и важно? Потому что в ближайшие 15 лет Россию ждет демографическая яма. У нас закончился бэби-бум и скоро снизится доля населения в самом работоспособном возрасте. Снизится катастрофически — процентов на 20. Соответственно, число пожилых — тех, кто находится на обеспечении государства, — вырастет. Поэтому тематика повышения производительности труда очень важна.

Ну, а способ?

Способ не самый плохой, он вынуждает предприятия искать варианты повышения производительности. Почему многие предприятия даже не задумываются об этом? Потому что есть дешевый труд. Разговаривая с представителями крупных торговых сетей, можно услышать: «А зачем нам вставлять электронные ценники, автоматическую подачу товара, если я могу нанять дешевых работников, которые за ночь мне быстро все раскидают?» Им это не нужно. А если бы работник стоил дороже — тогда они начали бы задумываться о внедрении технологий, и на одного работника производительность труда была бы выше.

Про эту производительность говорят уже довольно давно. В 2012-м президент поручил правительству увеличить ее в полтора раза к 2018 году. Удалось ли это сделать?

Мне кажется, не особо удалось. Но я опять-таки повторюсь: в ближайшее время жизнь нас заставит. Несмотря на помощь товарищей из ближнего зарубежья, у нас будет очень большой провал в рабочей силе.

Мы обогатили мировой экономический словарь новым термином — «бедность рабочего человека». Называются цифры — пять миллионов таких граждан или даже больше. Что за механизм такой порождает работающих бедных?

Сразу обозначим, что часть этих «работающих бедных» таковыми являются чисто номинально. У него есть официальная зарплата по минимальной ставке, но это просто способ ухода от налогов. К сожалению, есть и такие, кто работает на работах, которые приносят им слишком мало денег. Их не хватает, чтобы выйти за грань бедности. Человек вынужден трудоустраиваться там, где хоть сколько-нибудь платят.

А пособия по безработице, которое позволяет ему спокойно жить и искать нормальную работу, нет. Хотя если бы оно было, может быть, он и нашел бы такую работу. В реальности пособия у нас от 800 до 4900 рублей. А ведь у этих работников есть еще и семьи. В итоге у него нет денег, чтобы дать пропитание своему ребенку. Соответственно, мы закладываем проблемы со здоровьем в будущем, которые потом лягут на государство. На образование у него тоже нет средств: как только он получил какой-то минимум — он вынужден сразу идти работать.

Маленькие пособия по безработице — это от бедности? Или когда они вводились, закладывался какой-то умысел?

Просто потому, что нет денег. Нужно помогать предприятиям инвестировать в человеческий капитал. Нужно помогать и самим работающим бедным, в основном это люди без образования, нужно обучить их работать с более высокими технологиями. Все это требует очень больших инвестиций.

Если повышать пособия по безработице, не приведет ли это к ситуации, с которой сталкиваются бывшие наши соотечественники, уехавшие в США или Германию, — когда пособия позволяют не шиковать, но худо-бедно жить?

И в таком случае резко прыгнет уровень безработицы — потому что зачем мне работать за 7 тысяч рублей, если я буду получать пособие в ту же сумму? Но сейчас ряд стран начали активно экспериментировать с таким понятием, как безусловный доход. Они выплачивают определенной группе граждан сколько-то денег ежемесячно и смотрят на их поведение: пойдут ли они работать, учиться или еще что-то. Поскольку эти группы находятся под пристальным вниманием, они пока ведут себя благопристойно: продолжают работать или получают образование, на которое у них раньше не было ни денег, ни возможностей. Всем все нравится, но что будет дальше — неизвестно.

Почему важен этот безусловный доход? Потому что быстрое развитие технологий приведет к тому, что часть профессий исчезнет. К примеру, Герман Греф заявляет, что на следующий год мы уволим еще три или пять тысяч клерков, потому что наш компьютер справляется лучше, чем все эти люди. Если раньше в каждом салоне техники сидел кредитный менеджер, то сейчас такой профессии вообще не осталось.

Я вам больше скажу: только что был на Ставрополье и видел там, что остался один шаг до беспилотного трактора, который будет один пахать поле — без тракториста.

Ну или один будет где-то сидеть и управлять 40 тракторами сразу. Но для этого ему нужны соответствующие навыки и компетенции. Такого человека еще надо обучить. Хотя я не верю, что в краткосрочной перспективе все водители заменятся автопилотами — дороги в России такие, что без интуиции не проедешь. Но шаги к этому делаются очень активные.

Ну тогда порадуйте или огорчите нас какими-нибудь прогнозами. Когда наступит демографическая яма?

К 2030 году.

А что будет в ближайшее время? Ждать ли нам роста безработицы, массовых увольнений?

Я бы был очень оптимистичен. Помимо безработицы нужно смотреть на реальные заработки. Они наконец-то начали расти. Пока рост — только пара процентов, но все равно есть позитивные наметки. Как-никак, экономика потихоньку восстанавливается. Да, мы находимся глубоко в яме, но все маркеры показывают, что массовых сокращений или резкого падения зарплат ждать не стоит.

Подготовил Дмитрий Мигунов