Оказался наш отец

В российский прокат выходит сиквел самого обаятельного фильма киновселенной Marvel «Стражи Галактики» — все та же опера космического абсурда, но уже с акцентом на конфликте отцов и детей и участием Сильвестра Сталлоне. Кроме того, на экранах байопик легенды европейской эстрады и ироничное прощание с Германией.

После спасения мира в финале первого фильма пятерка авантюристов в составе из самовлюбленного землянина-меломана Питера (Крис Пратт), облитой зеленкой инопланетной аристократки Гамору (Зои Салдана), одновременно красно- и чернокожего качка-правдоруба Дракса (Дэйв Батиста), говорящего енота-рецидивиста и миниатюрного дерева с глазками и одной репликой («Я Грут») на все случаи жизни, заслужила официальный статус хранителей покоя во всей галактике — и теперь пытается соответствовать. Например, отбивает от гигантской космической пиявки драгоценные энергобатарейки, за счет которых живет целая цивилизация золотокожих снобов. Старые привычки, правда, дают о себе знать — и когда енот утащит у работодателей десяток тех самых злополучных батареек, на хвосте у Стражей окажется целый космофлот. Спасение придет из ниоткуда — в лице очень самодовольного пожилого мужчины (Курт Расселл), который представится именем Эго и, взглянув лидеру Стражей в глаза, вкрадчиво произнесет: «Я твой отец».

Это, как известно, самая знаменитая реплика в истории всего жанра фантастики — но «Стражи» беззастенчиво заимствуют ее не только для иронической отсылки к «Звездным войнам», но и чтобы запустить сюжет об отцах биологических и суррогатных, а также о том, что грехи некоторых родителей не искупить и целой генерации отпрысков. Звучит серьезно — но, конечно, на деле любой серьезности режиссер Джеймс Ганн, карьеру начинавший с трэш-шедевров студии Troma («Токсичный мститель» и «Тромео и Джульетта»), избегает. В принципе, «Стражи» вполне укладываются в ту же формулу, по которой склеено большинство комиксных блокбастеров студии Marvel — размашистый аттракционный экшен, строго дозированный незатейливый юмор для всех возрастов, универсальная до банальности история, скрывающаяся за броней из спецэффектов. Но по легкомысленности, остроумию и свободе воображения Ганн по-прежнему дает фору остальным марвеловским постановщикам — «Стражи» и выглядят в разы колоритнее других кинокомиксов, и пафоса берут на себя куда меньше, и даже в камео привлекают не только вездесущего Стэна Ли, но и, например, Сталлоне с Мишель Йео. Получается кино куда более безудержное, чем обычно бывает с двухсотмиллионными студийными блокбастерами, привыкшими патриархально поучать собственную аудиторию. Более того, оно осмеливается обрушиться на саму идею патриархального поучения: некоторых отцов, по логике вторых «Стражей», вполне может заменить фото Дэвида Хассельхофа и несколько верных друзей.

Bambino и Parole Parole, первый французский диско-сингл J'attendrai и один из первых хитов в истории этнического фьюжна Salma Ya Salama — тридцатилетняя музыкальная карьера уроженки Каира, в 20 лет ставшей мисс Египта, а затем уехавшей в Париж покорять мир под псевдонимом Далида, сложилась в почти бесперебойный поток эстрадных шлягеров. Все это время личная жизнь Далиды, впрочем, бурлила трагическими страстями: один возлюбленный, итальянский певец, покончил с собой после поражения на фестивале в Сан-Ремо, другой, не выдержав развода с певицей, тоже предпочел уйти из жизни по собственной воле, третий же, устав от долгов, надышался выхлопных газов в своем «Рено». А кроме того: аборт, бесплодие, гибель нескольких друзей — и бесславный, печальный финал жизни самой Далиды.

Злоключения в личной жизни одной из главных эстрадных певиц Европы ХХ века и параллельный взлет ее сценической карьеры режиссер «Любви и страсти» Лиза Азуэлос пересказывает, как отличница на экзамене: основательно, подробно, хронологически последовательно, очень и очень скучно. Понятно, что в двухчасовой хронометраж байопика трудно, невозможно вместить целую жизнь — и поэтому Азуэлос ограничивается большими успехами и большими трагедиями, пережитыми ее героиней: Далида поэтому предстает здесь человеком, чей мир был ограничен карьерой и сердечными драмами. Что бы ни происходило на экране — запись очередного хита или крушение очередного романа — характер, душа, ум героини так и остаются загадкой, прячутся за утомительным потоком деталей, событий и ретро-нарядов.

Франкфурт 1946 года медленно отходит от войны и ужасов нацизма — город почти до основания разрушен бомбежками, продовольствие и ценности в дефиците, а многие из выживших вынуждены обретаться в построенном ООН лагере для беженцев, бездомных и жертв концлагерей. Одетый с иголочки, здоровый и явно не голодавший во время войны еврей Дэвид Берманн (Мориц Бляйбтрой) на этом печальном фоне разительно выделяется — и именно он додумается первым дать работу своим прошедшим через концлагеря соотечественникам. Берманн решает возродить семейный бизнес по торговле тканями — и берет тех, кто пережил холокост, продавцами-коммивояжерами, с помощью нескольких изобретательных придумок Берманна быстро начинающими зарабатывать на вдовах и домохозяйках. Вот только почему сам Берманн во время войны не знал особых тягот — и даже в концлагере избежал участи, которая постигла всю его семью? Этим вопросом задается американский офицер разведки (Антье Трауэ) и приступает к допросам новоявленного текстильного магната.

Конечно, никакой подлинной мрачной тайны «Однажды в Германии» в анамнезе своего главного героя не подразумевает — серия флешбэков, в которых Берманн рассказывает о перипетиях своей причудливой, полной счастливых случаев не меньше, чем бед, судьбы, имеет в виду скорее гимн эксцентричной еврейской витальности, чем разоблачение предателя. Режиссер Сэм Гарбарски основательно, без стилистических изысков, проводит прямую, последовательную линию: иногда пережитые травмы и трагедии можно искупить только юмором, каким бы горьким он ни был, и почти всегда люди по самой своей природе будут стремиться к нормальности. Шутить по дороге на виселицу, искать выход, даже когда ситуация кажется безвыходной, наконец, продавать белье в той же стране, которая еще несколько лет назад пыталась тебя уничтожить — в начале фильма Гарбарски герои мечтают таким образом заработать, чтобы поскорее уехать из Германии. Но и это стремление к прощанию быстро сменяется желанием прощения: человек, по версии Гарбарски, был, есть и будет существом непредсказуемым, но глубоко моральным.

Денис Рузаев