Американский пирог

За последние десятилетия мы привыкли к тому, что мир непрерывно глобализируется. Границы стираются, нации исчезают, рынки становятся все более открытыми. Планета превращается в огромный цех с четким разделением труда: айфон придумывают в США, а собирают в Китае, одежду разрабатывают в Париже, а шьют в Бангладеш. Однако теперь все меняется прямо на глазах, и особенно быстро — после того как Дональд Трамп заявил, что Америка намерена отказаться от глобализации, сосредоточившись на себе. «Лента.ру» на конференции, организованной клубом «Валдай», выясняла, кто может заменить США в роли локомотива мирового единства.

«Глобальная система управления сейчас находится в критической точке. Понятно, что ее нужно реформировать, осталось решить, как именно. Нынешний беспорядок в международной сфере — это не результат экономической глобализации, это результат того, что под влиянием Запада она свернула с пути, по которому должна была следовать. Нельзя сказать, что глобализация провалилась — ошибочным оказался политический путь, которым пытался вести ее Запад. Экономическая глобализация — это большой торт под названием "Богатство", но те, кто его пекли, заранее не договорились о том, как с ним управляться и как его делить».

Так Фу Ин, глава комитета по международным делам китайского парламента, описала на конференции «Россия и Китай перед вызовами глобальных изменений» ключевую проблему, которая стоит сейчас перед всем мировым сообществом. Вашингтон, еще недавно главный поборник глобализации, после прихода в Белый дом Дональда Трампа резко сменил курс. Десятилетия назад запущенный поезд на полном ходу внезапно лишился машиниста.

Термин «глобализация» вошел в лексикон политиков и политологов в конце 1980-х. США решили, что одержали победу в холодной войне, поскольку либеральная демократия лучше коммунизма, и, стало быть, она должна распространиться повсеместно. Компьютерные сети смели информационные барьеры, а создание ВТО ознаменовало формирование глобального рынка. Казалось, наступил предсказанный Фрэнсисом Фукуямой конец истории. Новым реалиям требовалась новая мировая идея, и глобализация подходила для этого как нельзя лучше.

Было сразу понятно, что главную роль в этом предстоит сыграть единственной оставшейся сверхдержаве — США. Глобализация по-американски означала, что любой туземец в далеких джунглях сможет полакомиться бигмаком, посмотреть голливудский блокбастер, надеть бейсболку и воспользоваться демократическими свободами — в обмен на свой рынок и ресурсы. И эта схема вроде бы работала. Жалкие протесты озлобленных неудачников-антиглобалистов и прекраснодушных мечтателей-альтерглобалистов никто во внимание принимать не собирался.

Но к 2016 году стало ясно, что модель выдохлась. Глобализация оказалась слишком непредсказуемой, позволяя распространять не только бигмаки, но и терроризм, исламистскую пропаганду и наркотики. Хуже того: Восток выучил правила игры не хуже Запада, применяя их в собственных целях. Вывод американских и европейских производств за рубеж в краткосрочной перспективе обогащал их владельцев в развитых странах, но в долгосрочном цикле был на руку третьему миру, который за счет иностранных денег развивал свою промышленность. Западные аналитики уверяли, что, поскольку наступила постиндустриальная эпоха, в выводе производства за рубеж ничего плохого нет. Но это служило слабым утешением для работяг, наблюдавших, как их деньги и рабочие места уходят к трудолюбивым азиатам. США из страны-производителя превратилась в страну услуг и инноваций.

То, что главным бенефициаром глобализации стал вместо Америки Китай, понял еще Барак Обама. Изменить ситуацию он планировал с помощью Транстихоокеанского партнерства (ТТП): этот торговый мегаблок должен был оградить рынки входящих в него стран от китайских товаров. Но в то же время ТТП открывал американский рынок партнерам по альянсу. Для многих граждан США это означало продолжение прежнего курса на глобализацию. Именно эта часть электората отдала голоса Дональду Трампу.

Стержень программы эксцентричного миллиардера — обещание покончить с глобализацией, высасывающей соки из Америки. Выйти из невыгодных торговых соглашений, повысить налоги для компаний, инвестирующих за рубеж, отгородиться стеной от мигрантов, насилующих американских женщин и отнимающих работу у американских мужчин. Пересмотреть НАФТА, позабыть о ТТП, повысить тарифы, чтобы фирмы прекратили выводить производство в другие страны. Ну и наконец, не навязывать впредь американскую политическую модель далеким странам, чьим гражданам это все равно не нужно.

«Крупнейшие компании начнут производить свои айфоны и компьютеры в Америке, а не в Китае и не в других странах мира, — обещал Трамп в сентябре 2016 года. — Будем делать товары у себя и создавать тут рабочие места, которые нам так нужны… Похоже, Обама и Клинтон просто хотят, чтобы другие страны добились успеха за наш счет. Мы это прекратим. По нашим дорогам будут ездить американские машины, небо заполнят американские самолеты, а американские корабли будут рассекать морские воды».

Неудивительно, что многие приняли эти слова с восторгом. Вступление в ТТП, к примеру, больнее всего ударило бы по производителям лекарств, текстиля, сои, табака и автозапчастей — недаром штаты, где расположены эти производства, дали в итоге за Трампа большинство голосов.

Однако далеко не все уверены, что 45-му президенту США удастся осуществить задуманное. Взять тот же текстиль — сейчас 97 процентов продаваемой в Штатах одежды производится за рубежом. Мало того что американским рабочим придется платить в сутки больше, чем бангладешским в месяц, — нужно заново обучать сотрудников, потому что старых кадров просто не осталось.

Но оптимисты верят: Трамп знает, что делает. Экономика все больше роботизируется, и нет смысла ориентироваться на дешевые азиатские рабочие руки — лучше развивать хайтек и строить заводы как можно ближе к потребителю, а разницу в стоимости покроет внедрение новых технологий на производстве.

«Нужно понимать, что США сейчас готовятся к прыжку в новый технологический цикл, который начнется примерно через 10 лет, — говорит доцент МГИМО Андрей Безруков. — Для этого им необходимо мобилизовать ресурсы — финансовые и человеческие, перестроить науку, промышленность, военную сферу — чтобы с началом этого цикла сразу занять лидерские позиции».

Реиндустриализация в США уже идет — с середины 2000-х. Неровно, со спадами и подъемами, но постепенно ускоряясь. Избрание Трампа, утверждают эксперты, знаменует завершающий этап реиндустриализации.

«Ключевая тенденция, возникшая еще при Обаме и основная в политике Трампа, — деглобализация, — считает декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Сергей Караганов. — Ее главным двигателем выступают США, так как глобализация приносит выгоду в первую очередь их конкурентам. Этот процесс развивается по нарастающей, и главное — он неостановим».

Но с этим согласны далеко не все. «Ключевые проблемы нынешнего мира вызваны не глобализацией», — заявил председатель Си Цзиньпин, обращаясь к участникам экономического форума в Давосе 17 января — за три дня до того, как Дональд Трамп официально стал президентом Америки.

Эта речь произвела эффект разорвавшейся бомбы. Лидер Компартии Китая призывал спасти либеральный экономический миропорядок и не допустить, чтобы его торпедировали протекционистские меры, обещанные Трампом.

«Странам следует рассматривать свои интересы в более широком контексте и не пытаться их реализовать за счет других, — провозглашал Си. — Нельзя при первых признаках шторма прятаться в гавани, иначе мы никогда не достигнем другого берега».

Многие увидели в этом выступлении заявку Китая на роль ключевой силы глобализации, от которого с такой легкостью отказались США.

«Избрание Трампа и рост популистских и антиглобалистских сил на Западе может сигнализировать о смене парадигмы по вопросу о Китае и глобальном миропорядке, — говорится в докладе, опубликованном на сайте Европейского совета по иностранным делам. — Всего два или три года назад вопрос о будущем глобального миропорядка определялся потенциальным вкладом в него Китая или вызовами, брошенными им. Сейчас мир спрашивает, сможет ли Китай возглавить его и что это будет означать».

Но каким же, с точки зрения китайцев, должен быть этот новый глобальный миропорядок?

«Председатель Си Цзиньпин предлагал от имени Китая создать крепкий альянс, от которого получали бы выгоду все участники и который бы являлся хребтом всего мирового порядка, чтобы все страны работали вместе над разрешением конфликтов и достижением долговременного мира, общей безопасности и процветания», — объясняет Фу Ин.

Ей вторит директор Центра по изучению России при Восточно-Китайском педагогическом университете Фэн Шаолэй: «При нынешней модели глобализации неизбежен разрыв в благосостоянии стран и регионов, и это угрожает самому процессу глобализации. Некоторые страны до сих пор считают, что Запад должен играть ведущую роль, а его интересы имеют первостепенное значение. В основе нового миропорядка должны лежать справедливость, свобода и безопасность».

Далеко не все, однако, верят в искренность китайских намерений или в то, что КНР сможет возглавить этот процесс.

«Той глобализации, которая была, уже не будет, и с этим нужно смириться всем — прежде всего нашим китайским друзьям, — полагает директор Центра комплексных европейских и международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Тимофей Бордачев. — Та глобализация, которая проводилась в течение последних 25 лет, позволила Китаю в относительно комфортной геостратегической ситуации наращивать экономическую мощь и с большим искусством стать одним из основных выгодоприобретателей этой глобализации, поэтому желание Пекина сохранить ее вполне объяснимо. Но вряд ли какая-либо страна сможет единолично играть роль лидера, и вряд ли США откажутся от ведущей роли в мировой финансовой системе. Сам Китай, благодаря своим протекционистским барьерам и информационной закрытости, усложняет себе задачу достижения лидерства».

Москве в новых условиях, по мнению Бордачева, следует проводить взвешенную политику. «Россия по сравнению с США, Евросоюзом или КНР — рынок маленький, производство у нас небольшое, — отмечает эксперт. — Поэтому России нужно действовать крайне осторожно, выбирать те сегменты экономики, где ее промышленность конкурентоспособна. Только так можно извлечь выгоды из хаотичной и противоречивой глобализации будущего».

Алексей Куприянов