Молокососы, но не боссы

Так получилось, что именно к минувшему уик-энду в российский прокат вышел американский анимационный блокбастер «Босс-молокосос». Он не о том, что дети всем управляют. А о том, что самые главные и самые ценные для них ресурсы — это любовь и внимание. Дети не всегда понимают, что это критически важное для них топливо неисчерпаемо. И потому ради контроля над ним пускаются во все тяжкие.

Допускаю, что многие подростки, участвовавшие в воскресной акции Навального, с ухмылкой отнесутся к таким предположениям. Они, если перефразировать БГ, ушли от закона вовсе не для того, чтобы прийти к любви. Они выше этих телячьих нежностей и играют в игры, которые иные взрослые обходят стороной.

Но не потому ли играют, что не видят другого способа достучаться до взрослых? То есть восполнить острый дефицит того главного ресурса. Перестать самим быть ресурсом, источником новой ренты, компенсирующей недостаток нефтегазовой.

Простой пример. В середине марта ВЦИОМ поинтересовался мнением россиян о возможном повышении подоходного налога. Чуть более половины опрошенных (55 процентов) поддержали умеренное изменение шкалы НДФЛ. Но примечательно, при каком условии респонденты согласились поделиться большей частью своих доходов с государством. Ключевой вопрос формулировался так: «Есть предложение повысить НДФЛ, а дополнительно собранные деньги направить на повышение будущей пенсии или на поддержку отечественного здравоохранения. Какое из предложений вы поддерживаете?» То есть третьего — образования — дано не было.

Хотя завершение эры нефтедолларового изобилия ударило по этой отрасли не меньше, чем по остальной «социалке». Понятно, что есть майские указы, вроде как гарантирующие вполне конкурентный оклад учителям (равно как и медработникам). Но неуклонное исполнение этих указов увеличивает дыры в федеральном и особенно региональных бюджетах, что вынуждает власти всех уровней оптимизировать «социалку» — с помощью различных укрупнений и слияний уменьшать фактическое число бюджетников, получающих высокие зарплаты.

Повторюсь, система образования, прежде всего школьного, в этом смысле оказалась не менее уязвима, чем здравоохранение. А ведь миссия школы — не только научить или подготовить к успешной сдаче ЕГЭ. Это, наряду с семьей, — ключевой институт, участвующий в формировании личности. Ответственный за то, чтобы извечная подростковая потребность в «движухе», как «мирный атом», направлялась на созидание, а не разрушение.

Поэтому учителя меньше всего должны думать о сиюминутном. Точнее — «общество должно обеспечивать им достойный уровень жизни, чтобы они не чувствовали себя социально ущербными», как обосновывает майские указы ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов.

Но в итоге возникает «черномырдинский» эффект «хотели как лучше…». Дабы получить предусмотренную президентскими указами страховку от «социальной ущербности», учителям приходится принимать правила оптимизационной игры. То есть как раз думать о сиюминутном, бросать все силы на подготовку к ЕГЭ (который превращается в своеобразный аналог школьного KPI) и воспринимать как издержки все то, что не отвечает решению этой задачи. Отсюда — сокращение часов на «необязательные» предметы и перевод на платную основу практически всех допзанятий. Хотя зачастую именно они-то и расширяют подростковый кругозор, препятствуя воспроизводству исключительно «зубрил» и «школоты».

Гипотетическое (пока еще) изменение шкалы НДФЛ — пожалуй, единственная возможность разрешить эту коллизию. По оценкам Кузьминова, даже щадящее повышение ставок для доходов, начиная с 30 тысяч рублей, увеличит ежегодные поступления в региональные бюджеты более чем на 323 миллиарда рублей. И если у школы, наряду со здравоохранением и «пенсионкой», есть шанс получить часть этих денег — почему бы ВЦИОМ не упомянуть и ее?

Но социологи выбрали те сферы, состояние которых гарантированно беспокоит взрослого гражданина/избирателя/налогоплательщика. Школьники не являются ЦА. Хотя бы потому, что в 2018-м подавляющее большинство из них не дорастет до участия в выборах.

Разумеется, в социологическую ЦА входят их родители. Но, опять же, многие ли из них обеспокоены тем, что существующая система школьного образования благотворит не столько «мельниковым» (из «Доживем до понедельника»), сколько «снежанам денисовнам» (из «Нашей Russia»), умеющим «натаскивать на ЕГЭ»? Главное ведь — результат. Пусть даже вузовские преподаватели, вроде декана экономического факультета МГУ Александра Аузана, потом сетуют, что приходят абитуриенты, которые «знают, что такое бином Ньютона, но не имеют никакого представления о Ермаке, или наоборот». И если МГУ по силам ликвидировать такие «гуманитарные провалы» — вовсе не очевидно, что на это способны другие, «нетоповые» отечественные вузы.

Впрочем, об эффективности «лечения» таких интеллектуальных «инвалидов» можно будет судить не очень скоро. Уж точно сильно позже 2018 года. Иными словами, сохранение статус-кво в образовании сопряжено с наименьшими рисками по сравнению с «пенсионкой» и здравоохранением.

Так, по крайней мере, казалось до минувшего воскресенья, когда именно школьники и студенты стали основной движущей силой крупнейшей несанкционированной акции со времен Болотной. Это не сделало «молокососов» боссами. Но напомнило фразу из еще одного советского фильма — из «Иронии судьбы» — о том, что «ошибки учителей менее заметны, но стоят не менее дорого, чем ошибки врачей».

В данном случае главная и системная учительская ошибка — недостаток того самого внимания, о котором мы говорили вначале. И речь вовсе не о «своевременном выявлении протестных настроений» и прочих образовательно-полицейских благоглупостях. С этой функцией «снежаны денисовны» и так неплохо справляются. А вот подлинное наставничество в мельниковском духе, чтобы, выражаясь словами Аузана, быть «про все», а не только «про свой предмет» — это сегодня действительно редкий «товар». Хотя именно от того, насколько широко будет его предложение, зависит умение современных подростков выбирать свой путь. Не ходить ни строем, ни толпой и не становиться жертвой одних лицемеров, борясь с другими.