Номенклатурные радости

В КНДР, как и во всех странах соцблока, бытовые условия партийной номенклатуры значительно отличались от тех, в которых жили простые граждане. Чиновники, занимавшие высшие посты в государстве, имели доступ к благам, о которых остальные северокорейцы могли только мечтать и получали спецпайки. Что именно было положено бонзам Трудовой партии Кореи (ТПК) во времена Ким Ир Сена — выясняла «Лента.ру».

Как хорошо помнят читатели среднего и старшего возраста, в эпоху перестройки мало было тем, которые волновали народные массы больше, чем борьба с привилегиями номенклатуры. В то время только ленивый не писал о продуктовых наборах с икрой, квартирах в домах партийного руководства и черных «волгах». Однако в начале 90-х подобные материалы исчезли со страниц прессы, и следующие 20 лет эта проблема не привлекала особого внимания пишущей и читающей публики.

Причина такого невнимания очевидна: и у противников, и у сторонников советской системы есть резоны не поднимать эту тему. Апологеты советской системы любят порассуждать об обществе, в котором якобы процветали равенство и коллективизм, поэтому не хотят вспоминать о продовольственных наборах с икрой и салями, персональных машинах и закрытых распределителях. Но об этом не любят говорить и те, кто занят постоянным бичеванием «совка». Дело в том, что привилегии, которые вызывали праведный гнев в конце 80-х, по нынешним временам выглядят весьма скромными. Современная российская политическая и бизнес-элита отдалилась от простого народа куда сильнее, чем чиновничья верхушка во времена СССР, поэтому серьезные исследования о номенклатуре советского периода почти не появлялись после падения СССР.

Об этой стороне жизни северокорейской элиты известно еще меньше. Тем полезнее было изучить эту тему. Автор этих строк уже давно собирает информацию о том, как работала (формально работает до сих пор) система закрытого спецобеспечения представителей «верхнего 1 процента» северокорейского общества. Особенный интерес вызывает, конечно, не положение дел в нынешней КНДР, где решающую роль играют обычные рыночные механизмы, а то, как система функционировала в 1960-1980 годы, то есть во времена, когда Ким Ир Сен создал практически идеальную систему контролируемой государством экономики.

Мне не раз приходилось общаться с представителями номенклатуры, и некоторые с готовностью рассказывали, как работала система закрытого снабжения в КНДР во времена Великого Вождя и Солнца Нации. Система эта состояла из четырех уровней. На высшей ступеньке находились лица, которым полагалось «ежедневное спецснабжение». В эту (немногочисленную) категорию входили люди рангом не ниже заместителя министра или замзавотделов ЦК ТПК, а также приравненные к ним фигуры — примерно 1000 семейств.

Ступенькой ниже располагались те, кому было положено «ежедвухдневное спецснабжение» (например, завсекторами ЦК), еще ниже — те, кому полагалось «еженедельное спецснабжение». Наконец, еще ниже находилось чиновничество среднего звена, которое снабжалось из «спецраспределителей № 65».

Странный термин «ежедневное (или ежедвухдневное, еженедельное) спецснабжениие» означает, что с указанной периодичностью семья чиновника получала на домашний адрес набор, в который входили дефицитные продукты питания и товары народного потребления. Набор привозила машина Управления правительственной охраны. В частности, семья инструктора ЦК в 80-е годы в каждом таком пайке получала 1-2 килограмма свинины и десяток куриных яиц. Естественно, чем ниже находился человек во властной иерархии, тем реже доставлялись ему на дом эти наборы и тем менее ценными были содержащиеся в них товары.

Наборы, получаемые чиновниками одного ранга, были идентичными, так что на следующий день из большинства кухонь в номенклатурных домах распространялись одинаковые ароматы: из одних и тех же ингредиентов готовились если не одни и те же, то очень похожие блюда.

Чиновники среднего звена (и почти все местное чиновничество) наборов в централизованном порядке не получали, а отоваривались по особым талонам в «спецраспределителях № 65», существовавших не только в Пхеньяне, но и во всех крупных и средних городах (до уездных центров включительно).

Какие еще привилегии имела северокорейская номенклатура в те времена? Рассмотрим в качестве примера жизнь одной элитной семьи, мне хорошо знакомой, которую мы будем называть семьей Пак. Основатель этой династии в 30-е годы партизанил в отряде Ким Ир Сена. Пак умер в довольно раннем возрасте, но успел заложить основу дальнейшего процветания своего семейства, так что в 70-е представители второго поколения Паков занимали важные должности в центральном партийном аппарате.

Паки получали «ежедвухдневное спецснабжение», которое было столь обильным, что часть продуктов рачительная мать семейства продавала за валюту надежным знакомым. Семье также полагалась четырехкомнатная квартира в охраняемом правительственном квартале Чхангван-дон в центре Пхеньяна, вход в который возможен строго по пропускам. Кстати сказать, такая ситуация создавала проблемы, поскольку далеко не всех знакомых Паки могли приглашать к себе домой.

Квартира семьи Пак имела исправное центральное отопление, горячая вода подавалась круглый год, а лифт в доме работал 24 часа в сутки. В те времена в обычных домах горячая вода считалась роскошью, а лифт включался только утром и вечером, так что эта привилегия была весьма весомой — особенно для тех, кто жил на восьмом или двенадцатом этаже.

У главы семейства был «мерседес» с шофером, однако правила пользования автомобилем были весьма строги, так что он не мог использовать машину для того, например, чтобы встречать жену с работы. В результате мать семейства, супруга влиятельного чиновника, ехала с работы вместе с простым народом в плотно забитом автобусе.

В семье была и домработница, которая назначалась Управлением правительственной охраны. Она занималась приготовлением еды, уборкой, отвечала за вопросы безопасности и, так сказать, внутреннего распорядка. В частности, именно через нее можно было приглашать домой гостей из числа людей, живущих за пределами правительственного квартала.

Разумеется, ни о каких заграничных поездках никто из Паков даже не мечтал, но внутри страны, в отличие от большинства северокорейцев, сам товарищ Пак и его семья могли путешествовать свободно. Несколько раз в год они на казенной машине отправлялись в Вонсан — город на берегу Японского моря, где гуляли по пляжу, ели свежую рыбу в ресторане провинциального комитета ТПК (разумеется, рыба там была хорошая) и всячески наслаждались жизнью. Временами они отправлялись в более дальние поездки — например, к горе Пэктусан, на самой границе с Китаем. Если они ехали не на отцовской машине, а на поезде, то им полагались билеты в купейном вагоне, которые в те времена не могли купить не только простые северокорейцы, но и представители номенклатуры среднего уровня, которым, в отличие от иностранцев и высшего начальства, полагалось ездить в плацкарте.

Влияние семьи Пак обеспечило представителям третьего поколения поступление в самые престижные вузы Пхеньяна.

Что можно сказать о подобной жизни? Бытовые условия Паков сложно назвать роскошными. По большому счету, образ жизни, который вела семья Пак и еще несколько тысяч семей подобного ранга, очень похож на быт десятков и сотен миллионов людей в развитых странах, которые относят себя к среднему классу. К концу 1980-х примерно такого уровня жизни добились представители среднего класса и в Южной Корее.

Если сравнивать положение северокорейской номенклатуры с жизнью простых граждан — нет сомнений, что между ними существовал огромный разрыв. Правда, этот разрыв в принципе невозможно измерить, используя привычные для экономистов и социологов денежные показатели. Упомянутые выше спецнаборы и прочие спецуслуги предоставлялись чиновничеству либо по чисто символическим ценам, либо вовсе бесплатно. Тем не менее трудно отделаться от впечатления, что во времена Ким Ир Сена уровень имущественной дифференциации был не слишком большим.

Нельзя забывать и еще одно обстоятельство. Квартиры чиновников обставлялись весьма неплохо: там были советские (и даже гэдээровские) мебельные гарнитуры, японские телевизоры и даже холодильники, которые вплоть до недавнего времени считались чуть ли не главным символом роскоши в КНДР. Однако эти престижные предметы потребления не принадлежали номенклатурным обитателям квартир в правительственном квартале. Практически все в их жилищах являлось государственной собственностью, и потеря должности всегда означала потерю и имущества, и привилегий.

Впрочем, все выше описанное — дела минувших дней. В последние 20 лет жизнь пхеньянской верхушки существенно изменилась. Деньги сейчас играют для них куда большую роль, имущественное неравенство в стране резко усилилось, а уровень жизни верхушки вырос (хотя до нефтяных шейхов северокорейским бюрократам все еще очень далеко).

Андрей Ланьков профессор университета Кукмин (Сеул)