Их тело — их дело

После многотысячных акций протеста польские власти отказались от идеи запретить в стране любые виды абортов. «Протесты женщин заставили нас задуматься и научили смирению», — констатировал министр науки и высшего образования республики Ярослав Говин. Таким образом, после провала попытки ужесточить польское законодательство в Европе по-прежнему остается лишь два государства — Мальта и Ватикан, где искусственное прерывание беременности запрещено полностью. Нюансы европейского законодательства и специфику отношения к абортам изучила «Лента.ру».

Жители Польши — люди верующие (по разным оценкам католиками являются от 86,7 до 95,5 процента граждан), поэтому большое значение в формировании отношения к проблеме абортов для них имеет позиция Ватикана. А Святой престол, как известно, считает искусственное прерывание беременности грехом.

Неудивительно, что первый закон о запрете искусственного прерывания беременности был принят в Польше в 1993 году, то есть спустя считаное количество лет после того, как страна избавилась от господства коммунистической идеологии. Исключение делалось только в трех случаях: угроза здоровью матери, тяжелое заболевание плода или если зачатие стало результатом изнасилования или инцеста. В качестве наказания и пациентке и врачу грозил реальный тюремный срок от трех до пяти лет.

Спустя четыре года в документ были внесены изменения, смягчившие жесткие правила — в случаях эмоционального или социального бедствия женщина также получала право на аборт. Но это послабление счел незаконным Конституционный суд страны, и ситуация вернулась на круги своя.

Но время шло, глобализация набирала обороты, а Польша готовилась к вступлению в Евросоюз. Соседи по ЕС с недоумением смотрели на эту часть польского законодательства. В 2003-м голландские феминистки из организации «Женщины на волнах» организовали акцию, призванную привлечь внимание к проблеме ограничений на прерывание беременности в Польше. Для этого они зафрахтовали судно «Лангенорт» и превратили его в плавучий абортарий. По задумке активисток, зайдя в порт Владиславово, они бы взяли на борт польских женщин, желающих сделать аборт, вывезли бы их в нейтральные воды, где не нарушая законодательство можно было бы провести соответствующие операции.

Но известие о прибытии судна буквально взорвало польские католические круги. Гданьский архиепископ Тадеуш Гокловски заявил, что «власти должны запретить заход преступников в польский порт». «Это провокация, а "Лангенорт" — корабль смерти», заявил другой католический лидер, секретарь Польского епископства Петр Либера. Под предлогом штормовой погоды кораблю было отказано в стоянке в порту и судно отправилось в Гданьск.

Там прием плавучему абортарию был оказан тоже весьма жесткий. Противники абортов скандировали в мегафоны: «Прочь, гестаповцы!» Команду корабля и активисток на борту закидывали яйцами, в них летели петарды. Судно снова ушло во Владиславово, где было арестовано властями за несанкционированный вход в гавань.

Впрочем, и без плавучего абортария у польских женщин был способ прервать беременность. Для этого достаточно было воспользоваться открытостью границ Евросоюза и отправиться в соседнюю Германию, где подобные операции легальны. Правда, стоимость аборта в немецкой клинике довольно высока — около 500 долларов. Те, кто не мог себе этого позволить, отправлялись в Россию или на Украину, где расценки значительно ниже.

Дискуссия о праве женщины на аборт и сроках прерывания беременности в Испании, еще одном истово католическом государстве, также велась очень яростно и агрессивно. И даже приводила к политическим кризисам. В январе 2014-го в стране был принят «Закон о защите прав зачатого и беременной женщины». Документ предусматривал отмену положений действовавшего с 2010 года закона, позволявшего женщинам прерывать беременность до 14 недель, или до 22 недель в том случае, если зародыш имеет серьезные генетические аномалии. Кроме того, за аборт предполагалось ввести уголовную ответственность за исключением двух случаев: беременность стала следствием изнасилования или угрожает здоровью матери.

Инициатива правящей Народной партии привела к массовым протестам по всей стране — в них принимали участие сотни тысяч человек. А популярность кабинета министров стремительно падала. В итоге законопроект был похоронен, а в качестве политической жертвы был принесен разработчик проекта министр юстиции страны Альберто-Руис Галлардон. В сентябре того же года он был отправлен в отставку.

«Как премьер-министр я решил, что стоит остановить продвижение этого чувствительного законопроекта. Мы продолжим работать над сплоченностью своих рядов, потому что не можем позволить тратить силы на закон, который бы отменило следующее правительство», — заявил Мариано Рахой. А политические оппоненты не скрывали радости. «Наконец-то их попытки навязать католическую мораль всему обществу провалились. Наше общество плюралистично, и женщина сама должна принимать решение о своем материнстве», — заявил один из лидеров оппозиции Гаспар Ямасарес.

Значительная часть жителей Франции (около 45 процентов) — католики. Но идеи секуляризма и усредненной общеевропейской морали давно и основательно пустили корни в этой стране. Сказалось это и на восприятии проблемы абортов. Нынешний президент Франсуа Олланд еще во время предвыборной кампании раздал массу обещаний самым разным социальным группам и слоям. И надо сказать, что во многих случаях слово свое сдержал. В частности, в вопросе либерализации доступа к абортам. В феврале этого года в стране был принят «Акт о здравоохранении» ( или «закон Турен» — по фамилии подготовившей его министра здравоохранения Марисоль Турен —прим. «Ленты.ру»).

Ряд положений документа напрямую относится к подросткам. Например, теперь юные француженки могут без всяких оговорок получать «утренние контрацептивы» в медицинских кабинетах школы без согласия или уведомления родителей. При этом никто не имеет права задавать подросткам какие-либо вопросы по этому поводу. Направление на аборт теперь выдается без лишних бюрократических проволочек, а попытки отговорить молодых женщин отказаться от прерывания беременности должны быть ограничены.

Что касается взрослых мадам, то закон освобождает их от обязательного семидневного «периода ожидания», в течение которого раньше женщина могла принять окончательное решение: оставлять ребенка или нет. Кроме того, французские власти значительно расширили круг медицинских работников, которые имеют право делать аборты. Помимо гинекологов и акушеров, теперь оказывать подобные услуги могут и врачи общей практики. В исполнение этого закона в стране уже вышли несколько распоряжений Минздрава. Одно из них обязывает государственные медицинские учреждения «разработать план для максимального доступа к услуге добровольного прерывания беременности».

Сама по себе операция по прерыванию беременности в Италии легальна. Но сеньоре или сеньорите придется изрядно побегать, прежде чем она найдет врача, который согласится сделать аборт. Дело в том, что итальянский закон, регулирующий данную сферу, имеет одну весьма существенную лазейку. А именно — сообразуясь со своими моральными принципами или религиозными убеждениями, врач, по своему усмотрению, может отказать пациентке в проведении операции. Этой оговоркой пользуются около двух третей местных гинекологов. Многие врачи боятся общественного осуждения и того, что в профессиональном сообществе у них будет дурная репутация. Практикующие аборты врачи уважением коллег на Аппенинах не пользуются, являясь практически «нерукопожатными».

В итоге на всю Италию сейчас насчитывается не более 150 врачей, которые легально выполняют подобные операции. Сколько практикуют подпольные аборты — неизвестно. По некоторым оценкам, количество нелегальных подобных операций в стране достигает 50 тысяч ежегодно.

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) в своем исследовании за 2015 год утверждает, что в мире проводится примерно 22 миллиона подпольных абортов. Из них около 50 тысяч заканчиваются гибелью пациентки. Что любопытно, среди причин такого положения вещей ВОЗ называет практически все ограничения, которые в той или иной мере присутствуют в законодательствах разных стран и, собственно, существование самих запретов.

Михаил Куракин