Почему президенты опаздывают, но не болеют

Владимир Шевченко — человек, который всегда шел впереди глав государств. Он создавал современный кремлевский протокол при Михаиле Горбачеве, довел его до совершенства при Борисе Ельцине и стал советником при Владимире Путине и Дмитрии Медведеве. Шевченко — автор уникальной в своем роде книги «Повседневная жизнь Кремля при президентах». «Лента.ру» встретилась со знаменитым шефом президентского протокола и поговорила о том, как главы государств выбирают подарки, почему они порой опаздывают и скрывают свои болезни, а также узнала о запасах водки и часов у российских протокольщиков.

«Лента.ру»: Во время недавнего саммита «Большой двадцатки» новый премьер-министр Британии Тереза Мэй забыла первой подать руку президенту России. В прессе историю раздули до скандала. Это правило этикета о том, что дама первая протягивает руку, распространяется на политиков?

В. Шевченко: Хочу сразу оговориться, мне сложно комментировать события, на которых я не присутствовал лично. Но конечно, дама должна первая протягивать руку, какую бы должность она ни занимала. Насколько я знаю, у Мэй был опыт дипломатической работы, но в роли лидера страны она появилась впервые. Думаю, здесь сказалось волнение… и плохая работа ее протокола. Именно он должен предупреждать лидера, с какими условностями он столкнется на международном уровне. Временами мы начинаем обвинять в промахах президентов, забывая о том, что это может быть ошибкой их команды.

Вы писали, что у другой британской правительницы — королевы Елизаветы II — на этот случай всегда был небольшой букет цветов в руках.

Во всяком случае, так было раньше. Все же тянутся, хотят приложиться к руке. Если королева захочет, она сама протянет ладонь. В 1994 году она совершила свой первый и последний государственный визит в Россию. Это особая история — в таком формате королева может приехать в страну только однажды. И нас монарший протокол об этом предупреждал. Они, кстати, готовили визит очень тщательно. Приезжали каждые полтора месяца. Большая была команда, но уже довольно возрастная. Да, в те дни букет в ее руках менялся по несколько раз в день.

Чем же отличается протокол от этикета?

Мы часто их путаем, эти понятия находятся на стыке. И журналисты, кстати, пишут об этом с ошибками. А потом еще и тиражируют их, никогда не извиняясь. Но хочу заметить, не только у нас меняется культура общения с прессой, но и у тех же американцев. Я, например, впервые сталкиваюсь с тем, что так жестко прицепились к здоровью будущего лидера.

Вы имеете в виду кандидата от демократов Хиллари Клинтон?

Конечно, ей тяжело — женщине под 70 лет и такая идет борьба. Но она виновата сама. Если ты плохо себя чувствуешь, то лучше отменить мероприятие. Не выходить на трибуну и кашлять, хватаясь за стаканы, падать в обморок. Борис Николаевич после четырех инфарктов тоже был нездоров. Но, когда он себя плохо чувствовал, мы старались воздержаться от общения с прессой. Да он и сам говорил: «Ну, зачем я пойду, и буду выглядеть неприлично». Каждый человек имеет право на эту слабость.

Но в России почему-то не принято говорить о том, что глава государства болеет. Это сразу вызывает спектр чувств от паники до злорадства.

У нас почему-то странное к этому отношение. Нужно приучать людей к такой информации. Мы очень не по-доброму относимся к своим руководителям. Я говорил и буду говорить: многие вещи зависят от команды, которая работает с руководителем. Вот, например, если он опаздывает, надо так составлять график, чтобы человек все-таки успевал.

Вы сейчас про президента Путина говорите?

Про всех руководителей. В этом отношении как раз и ценен протокол, но при условии, что он очень близок к президенту. С самого утра шеф протокола должен лично проговорить с главой государства его график. У меня рабочий день начинался с листа Бориса Николаевича. Мы смотрели на план и обсуждали, какое мероприятие состоится, а какое — нет. Если что-то не получалось, самое главное было предупредить человека, что встреча отменяется.

Есть ощущение, что Путину и вовсе не показывают намеченный план.

Не могу сказать, я не работал напрямую с Владимиром Владимировичем. Но зная его характер, его загрузку, нельзя на него вешать все ошибки. Президентство — это же бессонные ночи. Ельцин спал по два-три часа в сутки.

Это в какие-то особо загруженные периоды или постоянно?

Постоянно! Привычка вырабатывается. Он просыпается и думает, документы хватает. У меня то и дело раздавались ночные звонки: «Приезжай посмотрим». Мы рано отправлялись в Кремль, потому что по тем временам подмосковная резиденция не была приспособлена для работы.

Вот один из недавних примеров — опоздание Путина к Папе Римскому. Но тогда действительно были страшные пробки из аэропорта в Рим, автобус с журналистами тоже стоял несколько часов. Чья это недоработка? Понятно же, что это не нежелание президента опоздать к Папе.

Ни в коем случае. Это прокол. Могли ошибиться итальянцы — рассчитали одно время на дорогу, а сложилось по-другому. У меня было очень просто устроено: мы с ребятами из ФСО своими ногами проходили все маршруты, все повороты, закладывали резервное время на случай пробок или других неожиданностей.

Борис Николаевич сам никуда не опаздывал и не понимал, почему кто-то другой может опоздать. Это мне стоило больших нервов. Он каждый раз спрашивал у меня: может, машину не вовремя подали, может, не накормили человека или задержали при въезде в Кремль. Бывают же человеческие потребности… Три-четыре минуты — и уже опоздание.

Вот у нас был случай. Лондон, встреча с бизнесом в присутствии премьера и члена королевской семьи принцессы Анны. Духота, мы в смокингах стоим. Проходит пять минут… десять… пятнадцать. А ее все нет. Что случилось? Ее команда молчит. И тут наконец принцесса Анна вбегает, взбудораженная, извиняется. Оказывается, сама села за руль, нарушила скорость. Ее остановили полицейские, и пока они составляли протокол, принцесса опоздала на встречу.

Немыслимая для России история. У вас вот наручные часы с большими такими цифрами. Специально выбирали?

Это подарок. Кстати, у нас был шикарный Второй Московский часовой завод. А Борис Николаевич часто снимал с руки часы и дарил понравившемуся человеку. Поэтому у меня в портфеле всегда было по пять штук — про запас. Мы делали именные — с надписью «От первого президента Российской Федерации». В то время наши механические часы были лучшими. Швейцарцам не уступали. И я вам скажу, они часто закупали часы у нас, снимали корпуса и выпускали под своей маркой.

Кстати, про подарки. В последнее время часто стали вручать оружие: президенту Египта в прошлом году подарили автомат Калашникова, премьеру Японии недавно самурайский меч — катану. Кто такие опасные презенты выбирает, служба протокола?

Да. Вообще, это очень кропотливая и тонкая работа — выбрать подходящий подарок. У меня два человека этим занимались. Один из них хорошо знал наших художников, да и сам прекрасно рисовал. Мы тогда работали на наших промыслах: гжель, хохлома, дулевский фарфор, в Ростове Великом — скань, в Туле — самовары и как раз оружие. Кстати, королеве Елизавете был подарен самовар, настоящий, с углями — полная копия самовара Льва Толстого.

Как только начиналась подготовка визита, мы совместно с МИДом изучали увлечения первых лиц. Опасная, между прочим, вещь, ведь многие по этой стезе идут. Я побывал в трех американских президентских центрах: у Буша-старшего, Рейгана и Клинтона. И в подарочных фондах увидел завалы бейсболок, ковбойских шляп, клюшек для игры в гольф. А Ельцину дарили сотни теннисных ракеток и машин для подачи мячей.

Путину в свое время одежду для дзюдо, а Медведеву — гаджеты.

А нужно было искать автобиографические изюминки. Когда мы первый раз поехали к Жаку Шираку, зацепились за то, что он в молодости переводил Пушкина. А у нас как раз вышел 30-томник сочинений поэта, и мы его полностью и подарили. Ширак был в восторге! Билла Клинтона с его саксофоном вылепили из гжели. Надо было видеть реакцию. Он же очень эмоциональный человек, схватил подарок и даже не доверил охранникам взять статуэтку в руки. Гельмута Коля мы, честно говоря, просто завалили камнем!

Камнем?

Уральскими самоцветами: и необработанными, и в виде изделий. Он был собирателем. И когда мы побывали у него в гостях, увидели эти наши «булыжники».

Как известно, подарки передаются в Гохран. А вот что с ними дальше происходит? Их продают и переводят деньги в бюджет?

Нет-нет, не продают. Они хранятся в выставочном зале. В США, например, президент может выкупить подарок. Но как определить стоимость той же гжелевой статуэтки Билла Клинтона? Я наши подарки видел в американских президентских центрах. Не пропали они, хранятся. Но времена меняются, и подарки лидерам меняются вместе с ними. Раньше американцы и французы могли Брежневу подарить автомобили. Сейчас такое не принято.

В феврале Путин дарил арабскому принцу ахалтекинского скакуна. Я слышала, Ельцину как-то медведя дарили.

Было такое. Я прихожу на работу, а окна у меня выходили во внутренний дворик, слышу — кто-то рычит. Понять не могу. Выглядываю, а там медведь сидит на цепи. Сразу звоню в комендатуру, они объясняют, что подарили косолапого. «Что, сдурели?», — спрашивает Борис Николаевич. Стоило ему в Сибири похвалить мишку за красоту, как ему его тут же подарили.

Куда же вы потом косолапого дели?

Отдали в зоопарк. Дареных коней отдавали на конезаводы, выставки. Да и своя конюшня у Бориса Николаевича была.

Вот кстати, недавно Сергей Лавров угощал журналистов водкой. Джон Керри раздавал пиццу, а наш министр вдруг вытащил несколько бутылок беленькой. Они их с собой возят на всякий случай?

Ну а почему нет? У иностранцев ведь большая любовь к нашим напиткам — особенно к качественной водке. Это сейчас много вариантов. А в наши времена давался подарочный набор в виде тубы: водка («Московская», «Столичная» или «Посольская») и маленькая баночка икры. Стоила три рубля. И такая туба шла на ура!

Беседовала Татьяна Меликян