Скверная Венеция

То, что принято называть современным искусством, почти нигде не любят. И никогда не любили. Любое искусство когда-то было современным, а у художников при жизни проблемы были всегда, везде и у всех. На самом деле большой разницы между современным и старым искусством нет.

Итальянский философ Джорджо Агамбен, например, считает, что быть современным — это значит присоединяться ко времени путем дизъюнкции и анахронизма. Анахронизм, собственно, и есть метод, обеспечивающий одновременное сосуществование различных современностей, а дизъюнкция — «или то, или это, или оба сразу».

Старое и новое неразрывно связаны между собой. Внимание к сегодняшнему дню лишь усиливает желание заглянуть в неизвестные или забытые предыстории современности. Примеров симбиотических связей старого и нового искусства — немыслимое количество. Процесс веками идет в обе стороны. Музей современного искусства (МоМА) раньше передавал работы, которым исполнилось 50 лет, Музею классического искусства Метрополитен. Эрмитаж, напротив, сделал Матисса участником Европейской биеннале современного искусства «Манифеста».

Название, которое выбрали для симпозиума о взаимодействии классического и современного искусства, прошедшего в декабре прошлого года в петербургском Манеже, было тоже об этом: «Вместе или рядом». Помню, Михаил Пиотровский отметил, что таким же был лозунг «Диалога религий» в Ассизи, где сначала предполагалось «молиться вместе за мир». Потом оказалось, что представители разных религий вместе молиться не могут, а рядом — могут.

Могут быть рядом древние шедевры Эрмитажа и Пригов с Кабаковым. Пусть не вместе, но рядом — вполне. Симпозиум в еще не совсем отремонтированном Манеже сопровождался небольшой выставкой «Русские художники — участники Венецианской биеннале». Было решено ее расширить, и ею-то и откроется новая огромная площадка в центре Петербурга в июне 2016-го.

Тут надо пояснить кое-что. Венецианская биеннале проводится с 1895 года. Россия принимает в ней участие со дня основания. Биеннале проходит в национальных павильонах и на общих площадках, интернациональных по составу. Россия построила павильон в Венеции для своих художников в 1914 году. Война еще не началась, биеннале успела стартовать, павильон торжественно открывала великая княжна. Архитектором этого небольшого музея был Щусев. Пройдет десять лет — и он построит Ленину Мавзолей.

СССР только в тяжелые военные годы не посылал своих художников в Венецию. Дейнека, Пименов, Петров-Водкин — все мастера были участниками этой выставки в разные годы. Комиссарами павильона СССР всегда были достойные люди. Ирина Антонова, например. Одним из первых комиссаров (должность придумана до революции) был Илья Репин, участниками — все знаменитости от Валентина Серова до Василия Кандинского.

Мне представляется логичным, что теперь комиссаром русского павильона в Венеции стал ректор Академии художеств (Института имени И.Е. Репина) Семен Михайловский. Это его инициатива — провести в реконструированном Манеже вышеупомянутый симпозиум о связях классического и современного искусства и сделать выставку художников, принимавших участие в Венецианской биеннале.

Повод для этого текста — именно эта большая выставка, занявшая весь Манеж. На нее государство выделило 3,5 миллиона рублей, что вообще-то в пять раз меньше, чем надо бы, но художники всегда выходят из положения. Понятно, что многое сделано за свои деньги. Крупнейшие музеи, коллекционеры, фонды, сами художники предоставили работы для экспозиции. Огромное им спасибо. Многое пришлось везти из разных городов, из Венеции в том числе.

Выставка благополучно открылась, но проработала чуть больше месяца, что, конечно, не срок для такой экспозиции. Сама идея сделать выставку именно в Северной Венеции, кажется, не требует пояснений. Многое связывает обе Венеции — Бродский, например. В Петербурге огромное количество музеев, театров, культурных событий. Но и Венеция тоже культурная столица. Венецианская биеннале, по сути и полномочиям, сообщенным этой организации еще Муссолини, — полноценное министерство, производит главные события в искусстве, архитектуре, театре и кино. Все биеннале и кинофестивали проводит — то есть одна и та же институция.

Что касается биеннале современного искусства — мало кто станет спорить, что это главная выставка мира, Олимпиада для художников. На важности события сходство с Олимпиадой не заканчивается. С 1895 года страны-участницы посылают лучших художников бороться за «Золотого льва». Комплектов наград мало — точнее, комплект всего один. России главная награда досталась только раз, еще до революции. Получил ее Борис Кустодиев. Но и упоминание жюри — не главная награда — сделало Илью Кабакова всемирно известным художником. Важное то есть мероприятие.

Как там у них? А! «Преступный показ, дегенеративное шоу, бесовский шабаш, спецоперация ЦРУ, трата 850 миллионов государственных денег на омерзительных тварей, не имеющих права называться художниками, пропаганда наркотиков, прославление Гитлера»... Это члены Союза художников о Кабакове, Пригове, Булатове, Осмоловском, Монастырском, Орлове, Наховой, Захарове, Острецове, Брускине и далее. Запредельно формулируют.

Провокаторы есть и в старом, и в новом искусстве, но вопросы к ним одинаковые: используется ли их показной активизм для спасения мира или для продвижения личной карьеры? Затрагивают ли они экологические, этические, политические и коррупционные темы потому, что те хорошо продаются, или поступок художника и вправду основан на его принципах и убеждениях? Остается и еще один важный вопрос: помогли ли их действия изменить мир к лучшему?

Ничего, кроме вреда, провокаторы и доносчики не произвели ни разу. Не помню я примеров таких! Это пошло, что днем этот заслуженный плохой художник студентов учит натюрморты писать в Академии, а ночью сам пишет доносы. В 1937-м после его письма расстреляли бы, в 1947-м посадили бы, в 1977-м выслали бы из страны. Он, видимо, очень надеется, что всех уберут-посадят, и тогда в Манеже выставят его скверную мазню, и что опять займет он привычное теплое и сладкое местечко между шубами из несчастных бездомных собак и медом из сахара, ностальгирует по этим временам.

«Ну, у нас свободная страна, каждый может написать все, что считает нужным. Хорошо, было интересно вас выслушать. Подпишите вот здесь — и можете быть свободны», — следователь отдела, куда меня вызвали, мне понравился с самого начала. Но следствие идет. В данном случае письмо в органы написали люди, называющиеся заслуженными художниками. Видимо, есть заслуженные художники, ничего не знающие ни о каком искусстве. Это необычно. Художники редко бывают столь некомпетентными.

— До свидания.

— До свидания.

Я вышел на улицу Чайковского из здания МВД и пошел монтировать выставку про Афон. Там много изображений с бесами, так что со следователем мы ненадолго попрощались, думаю.