350 лет рабства

Как возникло крепостное право на Руси? Почему его отмена ударила не только по помещикам, но и по крестьянам? На эти и другие вопросы в своей лекции, прочитанной в Образовательном центре «Сириус», ответил Сергей Кочережко, учитель истории и обществознания из Самары, победитель Всероссийского конкурса «Учитель года-2015». Он попробовал разобраться в том, какую цену заплатила страна за крестьянскую несвободу и во что обошлось освобождение. «Лента.ру» публикует основные тезисы его выступления.

«Продается дворовая девка с маленьким ребенком за 50 рублей серебром и 10 рублей ассигнациями», — вряд ли это объявление, опубликованное в газете «Киевский вестник» в 1838 году, вызвало ажиотажный спрос. Товар так себе — женщины ценились ниже мужчин. Например, в Новгородской губернии крепостную можно было купить за пять рублей. Для сравнения: гусь стоил один рубль 20 копеек, а вот за крепкого здорового мужика пришлось бы отдать до 400 рублей, как за хорошего английского скакуна.

Эта поговорка про обманутые ожидания, прочно вошедшая в народный лексикон, — ровесница крепостного права. Началось все в 1497 году, когда Иван III, пытаясь собрать раздробленные части государства вокруг Москвы, централизовать страну, издал свод законов — Судебник. Отныне уходить от одного хозяина к другому крестьянам разрешалось только в течение двух недель в году, когда заканчиваются все сельхозработы, — за неделю до Юрьева дня, 26 ноября, и в течение недели после него.

Иван Грозный временно отменил и правило Юрьева дня. Но нет ничего более постоянного, чем временное, — это ограничение так и не сняли. Царь Алексей Михайлович в своем Соборном уложении официально и окончательно прикрепил крестьян к земле и помещику. Отсюда и название — крепостное право.

Можно ли было обойтись без крепостного права? Мнения историков расходятся, многие считают, что на том этапе — нет. Россия — страна со сложным климатом. Влияние природно-климатических факторов на историю нашей страны проанализировано в трудах историка Леонида Милова и его последователей. Если в Великобритании, например, можно заниматься земледелием 11 месяцев в году, в Канаде на схожих с нашими широтах — до полугода, то у нас только четыре-пять месяцев.

Суровая погода с одной стороны, преобладание неплодородных почв — с другой. Все это сказывалось на урожае. В Европе, посеяв мешок зерна, собирали по пять-семь мешков, а российский крестьянин — в лучшем случае три, если засуха или, наоборот, дожди, не погубят все на корню. Отсюда, как полагают, и черта русского национального характера — «надежда на авось», мол, многое зависит не от вложенного труда, а от стечения обстоятельств.

Бедный крестьянин — бедное государство, и Иван III это понимал. Когда денег в казне нет, сложно строить не то что могущественную, а хоть какую-нибудь единую страну. Тогда и были придуманы поместная система и дворянство: дворяне служат государю, а крестьяне — дворянам. Такая пирамида позволила сконцентрировать все ресурсы в одной точке, на вершине.

Помещик мог делать с крепостным все что угодно. Кроме одного — нельзя было умышленно убивать. Случайно — можно. Если крестьянина выпороли и он на следующий день скончался, никаких обвинений не предъявляли, «на все воля божья». Но в громких случаях были и другие последствия.

XVIII век, эпоха Екатерины Великой — расцвет русского дворянства. Но и тогда дела дворян-изуверов доходили до суда. Самое громкое из них — история Дарьи Николаевны Салтыковой, по прозвищу Салтычиха. Она в 50-х годах XVIII века имела в Подмосковье около 600 душ и отличалась лютым нравом. Слухи о ее зверствах ходили на протяжении пятнадцати лет, но она откупалась от следователей взятками, пока двое крестьян не смогли пожаловаться на нее императрице. Их показания подтвердили даже помещики-соседи, опасавшиеся, что крепостные Салтычихи поднимут бунт и он перекинется на их владения.

В суде было доказано 38 убийств, хотя свидетели приписывали ей до 140 трупов. «Забитую до смерти дворовую Прасковью Илларионову, — говорится в материалах дела, — повезли хоронить, когда стоял сильный мороз. На труп несчастной бросили ее грудного ребенка, который потом замерз». Данные, которыми мы располагаем, позволяют сделать вывод, что Салтыкова была психически больным человеком. Об этом говорит ее маниакальное стремление к абсолютной чистоте.

«Крестьяне соседних деревень, — зафиксировано в деле, — подтвердили, что видели летом, как дворовые Салтычихи везли в лес хоронить тело ее крепостной Феклы Герасимовой. Сопровождавшие рассказывали, что девка была убита помещицей, и они видели на теле ее с рук, и с ног, и с головы кожа сошла, и волосы сошли. Салтычиха обварила дворовую кипятком, приказала сечь розгами, а потом била скалкой, заставляла снова и снова мыть полы, хотя жертва уже едва держалась на полу».

Помещицу приговорили к пожизненному заключению в подземной тюрьме «без света и человеческого общения». Всего Дарья Салтыкова провела в застенке 34 года. Екатерина II лично настояла на судебном процессе и сама написала приговор.

Но Салтычиха — все-таки исключение, а не правило. Крепостные были источником дохода помещика, а потому дворяне старались помочь им в случае неурожая или после пожаров. Во время восстания Пугачева крестьяне часто даже укрывали своих хозяев в благодарность за проявленную когда-то заботу.

Помещик видел в крепостном не только источник заработка, но и осознавал личную ответственность за него перед Богом. Это была особая психология — помещики видели в крестьянах людей темных, неграмотных, некультурных, ленных, не способных к самостоятельной жизни. Поэтому они считали, что крестьянину просто необходима опека со стороны помещика, управление. Это многое объясняет в поведении помещиков, пытавшихся порой принимать за крестьян абсолютно все решения.

Говорят, великий полководец Александр Суворов однажды выстроил своих крепостных по росту в две шеренги: неженатые парни с одной стороны, незамужние девки — с другой. Так сложились пары, которым он повелел идти в церковь венчаться. Мнение новобрачных никого не интересовало.

Крепостное право означало для крестьян абсолютное бесправие. Они зависели от помещика экономически, ведь землей они не владели, а получали ее как бы в аренду, расплачиваясь барщиной и оброком. Их личная жизнь полностью зависела от хозяина, без его разрешения даже нельзя было жениться. После того как крестьянам запретили жаловаться государю на помещика, искать справедливости можно было только у него самого.

Попытки смягчить крепостное право предпринял в начале XIX века Александр I. В 1803 году он подписал «Указ о вольных хлебопашцах», который разрешал помещикам добровольно отпускать крестьян на свободу с землей. Но императора постигло глубокое разочарование — дворяне не торопились расставаться с крепостными. Разные источники называют разные цифры освобожденных по тому указу, но не больше 46 тысяч. А крестьян в России тогда было свыше 10 миллионов.
 
Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?

Александр Пушкин, автор этих строк, получив от отца в подарок к свадьбе 200 крепостных душ, не даровал им свободу, а заложил их, чтобы получить деньги на свадебные торжества.

Крепостные между тем роптали все больше. Многие из них во время Отечественной войны 1812 года записались в ополчение не только потому, что хотели защитить Родину от врага, но и потому, что прошел слух: после войны ополченцам дадут вольную. Этого не произошло. Победители, возможно, дошедшие до Парижа, вернулись домой все такими же бесправными, какими и уходили.

В середине XIX века было очевидно, что крепостное право тормозит развитие страны. Особенно ярко это проявилось в ходе Крымской войны 1853-1856 годов, в которой Российская империя потерпела тяжелое поражение. Одна из главных его причин — технологическая и экономическая отсталость России. Промышленным предприятиям банально не хватало рабочих рук. А откуда им взяться, если население в основном состоит из крепостных крестьян и они не могут уйти от своего помещика?

Красноречивый факт приводит историк Николай Троицкий: накануне войны российским солдатам выделяли по десять боевых патронов на человека в год. Понятно, что в таких условиях научиться стрелять невозможно. Столь острая нехватка боеприпасов возникла из-за того, что тульские и уральские оружейные заводы не могли производить больше — некому работать, некому строить железные дороги для доставки металла к заводам.

К реформам подталкивала и социальная напряженность. Власти опасались восстания. «Крепостное крестьянство — пороховой погреб под государством», — говорил руководитель политического сыска при Николае I Александр Бенкендорф. «Из цепей рабства куются беспощадные ножи бунта», — писал публицист и историк Константин Аксаков. «Сверху блеск, внизу гниль», — охарактеризовал ситуацию в стране министр внутренних дел императора Александра II Петр Валуев.

Император Александр II в 1856 году, через несколько дней после подписания Парижского мирного договора, в речи перед московским дворянством произнес свою знаменитую фразу: «Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дождаться того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу».

Реформы готовились пять лет. Императору приходилось на каждом этапе преодолевать отчаянное сопротивление дворянства. Наконец, 19 февраля 1861 года он подписал 17 документов, в том числе два важнейших: «Манифест об отмене крепостного права» и «Положение о крестьянстве, вышедшем из крепостного права». Их опубликовали только пятого марта — государь решил дождаться начала Великого поста, понимая, сколь бурную реакцию вызовут его инициативы. 23 миллиона человек в тот день получили свободу.

Тогда же — пятого марта — Александр подошел к одной из придворных фрейлин и сказал: «Я знаю, что вы ведете дневник. Я прошу вас записать все, что было сегодня. Я хочу, чтобы когда Мария, моя дочь, вырастет, она знала, как прошел самый счастливый день в моей жизни». Александр II вошел в историю как Александр Освободитель.

Результатами реформы были недовольны и крепостные, и дворяне. Крестьяне, чтобы выкупить землю у помещика, были вынуждены брать кредит у государства на 49 лет. По ценам 1855 года, эти земли стоили 544 миллиона рублей. Но фактически они обошлись бывшим крепостным втрое дороже — возвращая взятое в долг, они выплатили в итоге один миллиард 570 миллионов рублей. В накладе остались и помещики. Они получали не живые деньги, а государственные ценные бумаги, которые после русско-турецкой войны 1877-1878 годов полностью обесценились. Начинается оскудение дворянства.

Некрасов очень точно описал настроения в обществе того времени в своей поэме «Кому на Руси жить хорошо»:

Порвалась цепь великая,
Порвалась — расскочилася:
Одним концом по барину,
Другим — по мужику!..

А что же император-освободитель? Александр II пережил несколько покушений, которых было, по разным оценкам, от пяти до одиннадцати. Одно из самых дерзких произошло в 1880 году, когда взрыв прогремел в самом Зимнем дворце. Несколько лет террорист Степан Халтурин, служивший столяром-краснодеревщиком высокого разряда и живший в комнате под императорской столовой, складывал в ней динамит. Пятого февраля он привел мощную бомбу в действие. Александра II, обычно по-армейски пунктуального, спасло то, что в тот день он на пару минут задержался и на обед опоздал.

Император окончательно превратился в заложника своей собственной охраны, которая максимально ограничила передвижения главы государства — больше никаких «хождений в народ», гуляний по парку.

Но 1 марта 1881 года террористы из организации «Народная воля» все-таки добрались до Александра II. Императора возили по Петербургу двумя основными маршрутами, и «народовольцы» устроили засады на обоих. Увидев императорскую карету, Николай Рысаков метнул свою бомбу, но промахнулся — соседний экипаж разнесло в щепки. Александр, несмотря на отчаянные протесты своей охраны, вышел посмотреть, что произошло. Кто-то его спросил: «Вы живы?» — «Да, я жив, слава Богу!» — ответил он. «А слава ли Богу?!» — воскликнул схваченный Рысаков. В этот момент к императору подошел второй террорист, Игнатий Гриневицкий, и бросил бомбу между собой и Александром Вторым. Взрыв оторвал обоим ноги.

Через несколько часов и император, и его убийца умерли от потери крови. Такая судьба постигла человека, освободившего больше 20 миллионов человек.