Глобальный мессия

Насколько успешной была внешняя политика Михаила Горбачева? Чего в ней было больше — достижений или неудач? Как опыт советской дипломатии времен перестройки может помочь России избежать повторения прежних ошибок и найти достойное место в будущем глобальном миропорядке? Об этом в ходе дискуссии из цикла «Четверть века без СССР: Ad Memoriam» в Сахаровском центре, организованной совместно с фондом Егора Гайдара, рассказал директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин. «Лента.ру» записала основные тезисы его выступления.

Сейчас, четверть века спустя, внешняя политика Горбачева как никогда нуждается в объективном анализе, несмотря на ее сложный и противоречивый характер. В последние годы существования СССР руководство страны допустило немало досадных ошибок и промахов, но в то же время на его счету было и много важных достижений. Беспристрастное изучение успехов и неудач Горбачева позволит нам сделать выводы, на основе которых можно выработать грамотную стратегию поведения России на международной арене в XXI веке.

Сегодня мы забыли, что к середине 1980-х годов Советский Союз вел не одну, а целых две холодные войны: с США по всему миру и с Китаем на Дальнем Востоке. Это противостояние на двух фронтах постоянно требовало колоссальной концентрации ресурсов, что в конечном итоге послужило одной из причин распада СССР. Очевидная заслуга Горбачева состоит в том, что оба этих вялотекущих, но потенциально опасных конфликта закончились мирно.

Другое достижение Горбачева — отказ от бессмысленного бремени содержания значительного числа советских сателлитов и клиентов по всему миру. При нем завершилась изнурительная для экономики СССР гонка вооружений, а также затяжная и кровопролитная война в Афганистане. В конце 1980-х годов началось возвращение нашей страны в Европу в качестве неотъемлемой части европейского культурно-цивилизационного ареала. Тогда же мы по-настоящему вернулись в мировое пространство и начали преодолевать пресловутую советскую автаркию, превратившую Советский Союз в подобие отдельной планеты.

При Горбачеве СССР нормализовал отношения с целым рядом крупных государств (Израилем, Южной Кореей, ЮАР) и установил партнерские отношения с западными странами. Горбачевское «новое мышление» и идеологически незашоренный взгляд на мир порвали с прежними устаревшими советскими внешнеполитическими догматами. В результате впервые за долгое время наша страна стала привлекательной для окружающего мира — в зарубежных государствах возникла не только «горбимания», но и устойчивая мода на СССР и все советское.

Значительная часть недостатков горбачевской дипломатии не имела никакого отношения к внешней политике и была следствием неудач во внутренней политике. Горбачеву не удалось установить полный контроль над партией, в результате чего в партийно-хозяйственной и военной верхушке быстро сформировалась аппаратная оппозиция. Из-за этого внешняя политика Горбачева часто носила явно волюнтаристский характер и не опиралась на внутриэлитный консенсус.

Начиная с 1988 года Советский Союз для решения нарастающих экономических проблем был вынужден просить кредиты на Западе. Страна жила от одного внешнего займа до другого, отчего быстро потеряла былую финансовую самостоятельность. Именно тогда наступил реальный конец СССР как сверхдержавы, ибо подлинный суверенитет любого государства всегда определяется прежде всего его финансовой независимостью.

Другой проблемой дипломатии Горбачева была его излишняя и не всегда оправданная уступчивость. Его позитивное отношение к партнерам по переговорам, иногда граничащее с подобострастием, приводило к тому, что внешняя политика Советского Союза все чаще ориентировалась на США и ФРГ. Это наглядно проявилось в советской позиции по вопросам контроля над вооружениями и по условиям объединения Германии.

Любопытно, что при прогрессирующей слабости советской системы и атрофии ее основных институтов у позднего СССР сохранялись глобальные амбиции. Горбачев искренне считал, что возглавляемый им Советский Союз теперь поведет человечество по новому прогрессивному пути к светлому будущему. В западных столицах такое мессианское поведение советского руководства, неспособного справиться с многочисленными внутренними проблемами, зачастую вызывало нескрываемую иронию и скепсис.

Во внешнеполитическом наследии Горбачева позитивного все же гораздо больше, чем негативного. Главный его успех — относительно мягкий демонтаж прежней нежизнеспособной советской системы. Создать что-то новое взамен нее он не сумел и не успел. Не все это сейчас осознают, но именно Горбачев заложил фундаментальные принципы современной внешней политики России: отказ от идеологии, прагматизм и упор на конкретные национальные интересы. Но общая положительная оценка горбачевской дипломатии не отменяет ее слабые стороны.

Анализируя ошибки Горбачева, можно сформулировать несколько выводов. Во-первых, все соглашения в обязательном порядке нужно закреплять на бумаге. Горбачев слишком доверился западным партнерам, и не зафиксировал юридически все достигнутые договоренности. Во-вторых, в дипломатии должен быть приоритет собственных интересов. Горбачев чересчур увлекся ролью глобального мессии, а национальные интересы своей страны он отстаивал явно недостаточно.

В-третьих, любому руководителю всегда надо думать о тех, кто будет исполнять его решения. Поспешный и непродуманный вывод советских войск из Восточной Европы в чистое поле было форменным безобразием. Странно, как вообще советские, а потом и российские военные смогли стерпеть хамское и наплевательское отношение к ним собственного правительства в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Любая другая армия на их месте устроила бы военный переворот.

Что будущая российская дипломатия может использовать из наследия внешней политики Горбачева? Во-первых, нужна открытость. Нынешняя внешняя политика России беспрецедентно закрыта — мы живем в условиях, когда один сюрприз следует за другим. В тактическом плане это, может быть, и неплохо, но с точки зрения стратегии такой подход таит в себе множество непредсказуемых опасностей.

Во-вторых, внешней политике необходим глобальный подход. Горбачев действительно слишком увлекался избыточным глобализмом исчезающей сверхдержавы, но будущей России необходимо выработать совершенно новый тип глобального мышления без прежней советской великодержавности. В-третьих, Россия должна иметь идеи, интересные всему миру, а также генерировать региональные и глобальные общественные блага. Помимо чисто меркантильных интересов, за нашей внешней политикой должен стоять ясный образ будущего для всего человечества — без этого просто невозможно быть великой державой XXI века.

В наследство от исторического прошлого России достались два варианта великодержавности: царское и советское. Мы сейчас используем оба эти варианта одновременно. Новую модель внешнеполитического поведения, адаптированного к условиям XXI века, наша страна еще не выработала. Это проблема не только нашей дипломатии, это ключевая проблема современной России — страна не устремлена в будущее.

Россия — страна с населением, но без нации, поскольку наличие нации определяется двумя качествами: чувством солидарности и готовностью к горизонтальному сотрудничеству. Ничего этого в нынешних россиянах нет, как и нет полноценной элиты, живущей не своими своекорыстными устремлениями, а интересами государства, генерирующей ценности и определяющей направление развития нации.

Из нынешней ситуации есть два реальных выхода: либо Россия будет и дальше медленно деградировать, скатываясь все ниже по ступеням глобальной иерархии, либо после прохождения через длительный тяжелый системный кризис и болезненную трансформацию наша страна найдет в себе силы достойно вписаться в современный мир.

В случае успеха второго сценария (кстати, весьма неочевидного) Россия сможет в будущем глобальном мире играть сразу несколько важных ролей. Во-первых, она способна стать региональным и глобальным посредником между различными центрами силы. Своей историей, культурой и географией Россия поставлена в центр мировой иерархии — мы одновременно соприкасаемся с совершенно разными культурно-цивилизационными ареалами, от Норвегии на северо-западе до КНДР на юго-востоке.

Во-вторых, будущая Россия способна выступить глобальным гарантом международного права (если, конечно, в отличие от нынешнего времени, она сама будет его соблюдать). Этому способствует то, что наша страна обладает определенной стратегической культурой, позволяющей ей вести самостоятельную игру на международной арене. Это очень важное свойство в современном мире. Европа и Япония его утратили после Второй мировой войны, а Китай еще не приобрел, оставаясь больше геоэкономическим игроком, чем геополитическим.

В-третьих, обновленная Россия в XXI веке может выполнять функцию стабилизатора всей Евразии. Мы видим, что в последнее время все пространство от Лиссабона до Токио уплотнилось. Причем впервые со времен Чингисхана импульс этого интеграционного движения исходит не с Запада, а с Востока. Но в нашем народе есть характерные черты, позволяющие ему на равных общаться с представителями самых разных культур.

Современный мир неумолимо меняется — эпоха глобальной гегемонии США постепенно уходит в прошлое. Сейчас складывается совершенно новая конфигурация глобального миропорядка: быстро усиливается Китай, Европа стоит перед целым рядом проблем, после решения которых она станет совсем иной, возникают новые центры силы — Турция, Иран, Индия. Евразия пришла в движение, и отношения между находящимися здесь государствами все более усложняются. Мы должны понять, что именно от нас самих, от качества нашей будущей элиты зависит судьба России и ее шансы занять достойное место в глобальном мире XXI века.

Записал Андрей Мозжухин