Ностальгия по шалманам

При Сталине тоже был порядок. И при Гитлере был. И при Лужкове.

Не то что бы Юрия Лужкова, реабилитированного, вынутого из пыли и отмытого, раздающего сейчас комментарии об ошибках городских властей (читай — Собянина), рассуждающего о малом бизнесе, который он с руки кормил сахаром и яблоками, можно приравнять к сталиногитлеру.

Нет, ни в коем случае, никогда. Этот человек просто сидел где-то там в Швейцарии или Австрии (даже вспоминать, где именно, нет смысла), пока Москва умирала от смога и жары 2010 году, и повелевал передавать всем приветы, пока он наслаждается чистым горным воздухом.

Лужков в свое время был неплохим мэром. Лучше, чем Гавриил Попов или иные его советские предшественники.

Но это он застроил столицу безобразной, безвкусной дрянью, это он установил кошмарные цены на аренду магазинов и офисов, которые не придушили, нет, а кастрировали и четвертовали попытки людей заняться каким-то своим делом. Это при нем центр выглядел как помойка. Это при нем Арбат и Кузнецкий Мост стали похожи на кварталы из плохих постапокалиптических фильмов.

И очень смешно, что сейчас Лужкова вдруг вспоминают с умилением и сочувствием к его башенкам и прочему псевдомодерну, каким его понимают люди с криминальным отсутствием вкуса и воспитания. При Лужкове снесли множество исторических зданий. «Военторг» хотя бы вспомним, по которому все плакали горько, но, видимо, отрыдали свое, отгоревали.

При Собянине снесли киоски. Сопоставимо это?

Не очень разумный план с этими киосками — уже второй раз сносят, а взамен ничего путного не случается. Но, если честно, в большинстве случаев в этих палатках продавалась вся та фигня, без которой можно обойтись. Если честно, эти ларьки были прибежищем местных пьяниц и прочих люмпенов. За очень редким исключением.

Еще год назад некоторые выходы из метро — хоть «Дмитровская», хоть «Царицыно» — шокировали. Какой-то курятник вокруг, убогие лавки с убогими вывесками — и тошнотой, которая там продавалась. Это и правда напоминало уже декорации к 1989 году: разброд, шатания, нищета, Рижский рынок, развалы, безумие.

Да, кое-где эти лавки облагородились, но только снаружи — изнутри все равно было некрасиво, как-то хамовато, неприятно.

Снесли киоски. Не «Военторг», не палаты рядом с Кремлем, не историческую застройку. Но возникает ощущение, будто люди утратили нечто ценное, какие-то ностальгические воспоминания, часть прошлого.

«Бесконечно в России страдают люди. Просто непрекращающийся ад», — пишут люди на полном серьезе.

Дальше по шаблону: жить в России невозможно, произвол, кровавая власть, ночь больших ковшей... «Ночь ковшей» — это, кстати, смешно, если бы не приравнивали ее всерьез к знаменитым зачисткам в гитлеровской Германии.

Большая часть страдальцев уверена, что такое возможно только в России.

Вы знаете, это даже симпатично, что есть такие девственные души, которые не смотрят кино, не читают новости, не были ни разу в других странах и, судя по всему, ничем вообще не интересуются.

Потому что все горожане во всем мире только и делают, что ненавидят своих мэров и свою власть.

Парижане негодуют каждую секунду — их никогда ничего не устраивает. Сначала они ненавидели оригинальную Эйфелеву башню. Потом к ней привыкли, но уже несколько лет они неусыпно возмущаются подсветкой Эйфелевой башни. А что было, когда подстроили первый небоскреб! Это случилось лет 25 назад. О пирамидах в Лувре или полосатых столбах Пале Рояль без валиума при парижанах упоминать не стоит — сразу же начнутся нервные срывы и гипертония.

Лондонцы тоже все время возмущаются: они до сих пор ненавидят здание MI-5, злосчастный «огурец» (знаменитый Мэри Экс) и прочие новшества.

Берлинцы окончательно свихнулись на джентрификации — честное слово, уже поговорить больше не о чем, все только и обсуждают, как «пропал район», что опять закрыли 20 магазинов в Митте, а на их месте открыли что-то роскошное, и что Кройцберг уже не тот, и Фридрихсхайн не тот, а Нойкельн вообще, не успев толком стать «тем», уже заранее «не тот». Раньше били витрины. Теперь даже в Кройцберге это делают все реже, хотя в некоторых новых домах люди уже лет пять живут с бесконечно разбитыми окнами и граффити на первых этажах, самое приличное из которых «Валите отсюда, буржуазные свиньи».

Последний скандал — застройка бывшего взлетного поля аэропорта Темпельхоф.

Темпельхоф — историческое место, это «воздушный мост», это уникальное здание ар-деко. Его закрыли не так давно (он все-таки почти в центре города), и теперь в здании проходят выставки и фестивали. На взлетном поле давно хотели что-нибудь построить, но горожане выступили против, проект застыл, но теперь там все-таки построят квартал для сирийских беженцев. Квартал. Город бурлит. Все против. Все уже жалеют, что здесь не построили лофты для миллионеров. История уже года два длится.

Сопротивление граждан властям — это очень хорошо, это взрослый и либеральный подход, но он все-таки должен быть разумным.

Сделали удобные широкие тротуары, каменные скамьи, елки какие-то поставили в кадках, отреставрировали дома, открыли уличные ярмарки. Чисто, красиво.

Но нет, это плохо, ужасно, это феодализм и ад! Это не Москва!

Москва была при Лужкове, хоть было и грязно, и противно. Потому что суть Москвы — грязь и хаос, верните нам ее такой! (почти цитата) В грязи наше очарование! Больше неубранных помоек и шалманов у метро!

А я вот до перебоев в дыхании боюсь той Москвы. Неуютной. Холодной. Без запаха кофе и выпечки. С этими мерзкими палатками, из которых всегда несло какими-то прелыми носками, тухлой котлетой и убогостью.

Я боюсь той Москвы с кривыми тротуарами (ага, вздутый асфальт, узкие мостовые все равно лучше плитки), с машинами, припаркованными мордой к стенам домов, с нищими у вокзалов, с карманниками и шлюхами в переходах. Наша любимая лужковская Москва, в которой невозможно было проехать по своей улице, потому что сутенеры в это время прямо на дороге выстраивали свой живой товар.

Я хочу жить в ухоженном городе, и сейчас мой город уже почти такой. Он не был им при Лужкове. Он не был таким никогда. Я жалею отличные киоски, что были за станцией метро «Кропоткинская», но я не собираюсь оплакивать убожество и разруху.

Оживите воспоминания — поезжайте в Смоленск, и там увидите то, что все мы, бедняги-москвичи, утратили. Там можно увидеть, что такое бедность, безразличие и по-настоящему постыдное городское управление.

Я очень хочу быть слегка обнаглевшим горожанином, который вечно недоволен, но я не желаю быть неблагодарной истеричкой, ностальгирующей по дурным временам из чувства протеста.