Ельцин музейный

Владимир Путин и Дмитрий Медведев 25 ноября откроют в Екатеринбурге «Ельцин Центр», созданный во исполнение указа 2008 года. Незадолго до церемонии «Лента.ру» получила возможность оценить экспозицию первого мемориального музейно-архивного комплекса, посвященного первому президенту России. Создатели музея предлагают свой взгляд на историю страны, который наверняка вызовет полярные отклики.

Яркий оранжевый свитер на первом музейном стенде привлекает едва ли не большее внимание, чем огромный, в полтора роста, двуручный меч, расположившийся слева от него. Свитер, в отличие от VIP-сувенира, входил в постоянный гардероб Бориса Ельцина — с тех пор, как был подарен ему на день рождения. «Чтобы Вам было в нем тепло и уютно. А его оранжевый цвет — намек на то, чего не хватает сейчас нам в России», — сообщается в сопроводительной записке с подписью «Ваш Борис Немцов» (видимо, к тому времени уже советник в аппарате президента Украины Виктора Ющенко).

Отсутствие ангажированности — вот то, на что здесь обращают внимание едва ли не чаще, чем на невиданную в России мультимедийную музейную начинку «Ельцин Центра» и масштабы проделанной работы. «Вы, конечно, понимаете, что в музее, застегнутом на все пуговицы и прошедшем политическую цензуру, ничего подобного бы не было, — подчеркивает Людмила Телень, заместитель исполнительного директора Президентского центра Б.Н. Ельцина. — Предварительного показа чиновникам тоже не было: вы видите все первыми, за два дня до открытия».

22 тысячи квадратных метров совместного труда группы американских музейщиков из фирмы Ральфа Эпплбаума, команды Татьяны Юмашевой и привлеченных российских деятелей культуры: от Эрика Булатова — автора панно «Свобода» (синим по белому — уход в очень далекую перспективу) до Павла Лунгина, который и придумал основу музея — семь дней 1990-х и рассказ о каждом из них.

Осознать положение вещей до начала творения новой России помогает мультфильм Джаника Файзиева, предваряющий экспозицию: эксклюзив, доступный только здесь. Вариант истории страны, излагаемый в мультфильме, также уникален, поэтому имеет смысл задержаться и ознакомиться с ним целиком. «Не все знают, что русская демократия родилась раньше русского самодержавия, — в самом начале сообщает голос Елизаветы Боярской. — Пытавшихся поделиться властью с народом было немного. Еще меньше было тех, кому эта попытка удалась». На экране — Великий Новгород, дважды изгнавший Александра Невского за нарушение договора. Воевода-реформатор Алексей Адашев при молодом Иване IV, еще не Грозном. После упоминания Смуты — сразу Петр Первый, «которому удалось провести модернизацию, не меняя сути политического режима. "Страна рабов" в Европу вписаться так и не смогла». Екатерина же Вторая заменила слово «раб» в документации на слово «подданный», но «в мечтах о просвещенном классе довела крепостничество до совершенства».

Затем Михаил Сперанский при Александре Первом — и конституция, которую царь «так и не смог предложить обществу». Восстание декабристов и еще 30 лет российской истории разместились в одном периоде: «Очередной император сделал выбор в пользу неограниченного самодержавия и следовал ему до самой смерти. Финалом царствования Николая Первого стало унизительное поражение в Крымской войне и жестокий кризис». Больше внимания уделено реформам Александра Второго, предпринявшего «попытку превратить русское самодержавие в европейский политический режим». По мнению историков, озвученному Елизаветой Боярской, этот император «погиб не за реформы, а за отречение от них». Николай Второй принял конституцию — но «недолгий подъем прервала Первая мировая война».

О первом российском демократическом правительстве — Временном — ни слова: сразу большевики. «Насилие стало главным политическим инструментом послереволюционного режима», — описывается период Иосифа Сталина. И тут же: «Не партийные вожди, а обычные люди сделали все, чтобы эта эпоха вошла в историю не только ГУЛАГом, но и Днепрогэсом, Магниткой, покорением Арктики, немыслимым трудовым подъемом, который нельзя объяснить страхом. Можно — верой в свою страну». Хрущев «освободил общество от страха». Брежнев — «Эпоха застоя. Следующий шанс на возвращение в цивилизованный мир страна получила через 20 лет, когда к власти пришел Горбачев». Стране, однако, требовался лидер другого типа: «Борис Ельцин рискнул опереться не на личную власть, а на самостоятельный выбор граждан. Так началась история новой, свободной России».

Здесь заканчивается мультфильм и стартует собственно история, которой посвящен музей Президентского центра Б.Н. Ельцина: не власти, но выбора. Все начинается, как положено, с выступления Ельцина на пленуме 1987 года. Кресла как в том зале, трибуна, а герб СССР на ней и вовсе настоящий — спасенный из 14-го корпуса Кремля, подвергшегося реконструкции. Оттуда же перешел в «Ельцин Центр» и главный экспонат дня седьмого — отставка, «Берегите Россию»: первый кабинет первого президента — кресло, телефоны, стол. Время от времени в кабинете гаснет свет, и со студийного монитора раздается та самая речь: «Я устал, я ухожу». Ядерный чемоданчик, переданный преемнику, — тут же, неподалеку: тоже подлинник — как почти все здесь, от документов до артефактов. Кейс — западного производства, от Samsonite. Хочется надеяться, что со времен Бориса Николаевича импортозамещение хотя бы в этой области достигло ста процентов.

Весь музей можно осмотреть за полтора часа; замысел кинорежиссера Лунгина соответствует средних размеров фильму. Каждое событие — в трех измерениях, как в нынешнем кино: тут — пропаганда, здесь — свидетельства, а рядом — официальные документы, порой из рассекреченных либо найденных. Хочешь копнуть серьезнее — в четвертое измерение придется в буквальном смысле углубляться: под каждым стендом — выдвижная панель с дополнительными материалами. Создатели музея уверяют, что именно там противники Бориса Ельцина могут найти очень многое из того, чего им — судя по социальным сетям — заранее не хватает в «Ельцин Центре»: «семибанкирщину» и беженцев, новогодний штурм Грозного и коробку из-под ксерокса, обнищание людей и малиновые пиджаки тех, кто по большей части остался в 90-х. «Моя семья передала в музей весь семейный архив. Это целая подборка листовок, газет, вырезок, фотографий, книг по 1991-1993 годам, — говорит публицист Кирилл Шулика. — Часть материалов поселилась в архиве "Ельцин Центра", часть — на его сайте, кое-что есть в экспозиции. Многие несли сюда свои артефакты из 90-х. Таким образом получился не музей Ельцина, а музей эпохи, в которой Ельцин был одним из героев, а главными героями были простые люди. И они заслужили соседства в одних залах с сильными мира сего».

Документов действительно много. Попадаются трогательные — особенно если смотреть на них через четверть века. «Во что вы любите играть?» — спрашивают Б.Н. в 1990 году сотрудники одного из советских журналов для детей. «Лапта, футбол, волейбол», — отвечает Ельцин. До большого тенниса — как и до самой большой политики — оставалось несколько лет.

День второй — августовский путч: баррикада полукругом, видео на половину высокой стены и стенды с личными вещами защитников Белого дома: «Отель "У погибшего альпиниста"» Стругацких — книга Владимира Усова, одного из троих погибших в те дни. День третий — «Непопулярные меры»: зал с пустым прилавком — банки с березовым соком, горки салата из морской капусты, экраны с очередями, а более ничего. Чуть дальше — экономические реформы. «А вот интерактивная игра "Как правильно вложить ваучер"», — обращает внимание Людмила Телень. Переиграть собственную историю приватизации из присутствовавших не решился никто.

Поодаль — уникальная 3D-инсталляция: трое отцов российской экономической реформы — Андрей Нечаев, Анатолий Чубайс, Петр Авен — рассказывают о том, почему все вышло так, а не иначе. Голограммы расположены за стеклом, по оптическому ощущению — метрах в десяти-пятнадцати от посетителей: то ли «страшно далеки они от народа», то ли устроители «Ельцин Центра» неплохо представляют народные реакции. А вот клетчатая сумка «челнока» — кормилица многих — на отдельном почетном месте, близка и вполне натуральна. Впрочем, и самому «Ельцин Центру» придется в ближайшие годы показать, насколько здесь освоили принципы рыночной экономики: в корпусе бюджетного финансирования — не только 4 миллиарда 980 миллионов рублей на обустройство комплекса, но и двухмиллиардный кредит. Центру предстоит отдавать его, зарабатывая на офисах и прочих площадях огромного здания, при этом самостоятельно финансировать собственные проекты. По крайней мере задумано все именно так.

День четвертый — «Рождение Конституции» 1993 года и день пятый — «Голосуй или проиграешь» — скорее всего, вызовут наибольшее количество споров. Прежде всего трактовкой, которую выбрали в «Ельцин Центре». Она простая: не трактовать, не давать оценок даже самым драматическим событиям. Октябрь-93 — инсталляция: разбитая аппаратная в Останкино, нагромождение полицейских щитов, видео с улиц и 127 гильз — по числу погибших. Выборы 1996 года — куклы из одноименной программы: Б.Н., Геннадий Зюганов, Александр Лебедь — и типовая столичная редакция середины 90-х. Первая чеченская — это кроваво-красная комната, параллельная «редакции»: в пулевых отверстиях — фото от «Мемориала», в нишах — берцы и форма от майора Вячеслава Измайлова, который выменивал попавших в плен солдат в том числе и на амуницию. В любом случае тем, кто будет обустраивать тему второй чеченской войны в одном из следующих президентских центров (а их, по логике, должно появиться еще как минимум два: «Путин Центр» и «Медведев Центр»), будет от чего оттолкнуться.

Зал, посвященный собственно Конституции РФ, — очередная огромная видеостена. Здесь все по статьям основного закона — островок определенности в мире, лишенном трактовок. О запрете дискриминации по национальному признаку со стены рассказывает Иван Ургант, об охране законом права частной собственности — Авдотья Смирнова. А неприкосновенность частной жизни провозглашает Михаил Жванецкий.

В шестом зале «Президентский марафон» — второй срок. С операцией на сердце и разноцветными котировками цен на нефть, накладывающимися на вид за окном: екатеринбургский храм Спаса на Крови становится полноправной частью экспозиции о человеке, который сначала разрушил Ипатьевский дом, а после похоронил царскую семью. И, разумеется, с поиском преемника — галереей портретов (Лужков, Примаков, Аксененко…) и передачей того самого чемоданчика.

Выход из кабинета Ельцина — только через Зал Свободы. Точнее, видеоколоннады свобод: мысли и слова, собраний и объединений, совести и вероисповедания, передвижения, предпринимательства. «Количество колонн позволяет каждому посетителю выбрать себе подходящую пятую», — обращают внимание в «Ельцин Центре». Можно посмеяться. И заодно вновь поспорить о том, что более подходит России — демократическая горизонталь или централизованный вертикальный путь развития.

Бесспорно, однако, то, что впервые за долгие годы существования СССР и России воплощено в комплексе «Ельцин Центра»: преемственность, основанная на государственно декларированном уважении к опыту предшественника — уважении овеществленном, оформленном и внушительном, как сама власть. То ли как размещенные здесь по американскому образцу два лимузина Бориса Ельцина — первого секретаря Свердловской области и первого президента России, — то ли как вписанный в экспозицию натуральный московский троллейбус, подобный тому, в котором будущий глава государства общался с народом в 1980-х. Кстати, большой вопрос, что здесь смотрится органичнее.

Екатеринбург — Москва

Юрий Васильев