Персидский джокер

На днях Иран официально сообщил о заключении с Россией целого ряда соглашений в авиакосмической области на общую сумму 21 миллиард долларов. Некоторые специалисты отметили среди них значительную долю оборонных контрактов, которые вполне могут стать тем ключом, который откроет двери для экспорта российского оружия в Иран.

История военно-технического сотрудничества России с Ираном характерна как интересными прорывами, так и досаднейшими примерами недопонимания, приводившими к утрате возможной прибыли. Сейчас, насколько можно судить, Россия близка к очередной попытке войти на оружейный рынок Ирана. Это направление — последний из емких рынков оружия (если не считать соседнего Ирака, куда дорога уже проторена), где Россия может существенно увеличить свой экспорт, который в последние годы, несмотря на общий рост, вычерпывает со дна остатки спроса традиционных партнеров (Индии, Алжира, Китая и Вьетнама).

Шахский режим в послевоенный период был крупным покупателем советского оружия. Первые поставки прошли еще в середине 1950-х, и с тех пор на протяжении как минимум 15 лет СССР лидировал на иранском рынке вооружений для сухопутных войск. Тегеран получал танки Т-54/Т-55 и ПТ-76, боевые машины пехоты БМП-1, бронетранспортеры БТР-50, БТР-60 и БТР-152, а также артиллерию и войсковые зенитные средства, включая ПЗРК.

Контакты были полностью разорваны в 1979 году, после победы исламской революции, лидер которой Рухолла Хомейни был крайне негативно настроен как в отношении Запада, так и в отношении Союза (именно ему принадлежала хорошо известная «градация видов Сатаны», где в одну категорию попали США, Израиль и коммунистический СССР). В начавшейся в 1980 году ирано-иракской войне СССР принял сторону багдадского режима.

После ирано-иракской войны и смерти аятоллы Хомейни отношения между Москвой и Тегераном улучшились. Числившийся в иранских либералах прагматик Али Акбар Хашеми Рафсанджани, занявший пост президента Ирана в 1989 году, стал одним из драйверов восстановления военно-технического сотрудничества с СССР. Межправительственное соглашение о возобновлении поставок продукции военного назначения было подписано в ноябре 1989 года. В течение 1989-1991 годов были заключены оружейные сделки объемом более 5 миллиардов долларов, что в текущих ценах составило бы свыше 9 миллиардов. В Иран буквально хлынул поток советского оружия.

ВВС Ирана получили 18 истребителей МиГ-29 и шесть учебно-боевых МиГ-29УБ, а также 12 фронтовых бомбардировщиков Су-24МК с подвесными пассивными радиолокационными станциями ЛО-80 «Фантасмагория-А» и солидным комплектом высокоточного оружия, включавшем ракеты Х-29Т, Х-29Л, Х-25МЛ, Х-58 и корректируемые авиабомбы КАБ-1500Л.

Кроме того, были переданы две зенитные системы С-200ВЭ «Вега-Э», а с 1994 года поставлялись вертолеты Ми-17, а потом Ми-171. Последние до сих пор считаются основным транспортным вертолетом Корпуса стражей исламской революции.

Флот должен был получить четыре дизель-электрические субмарины проекта 877ЭКМ, однако по факту получил две в 1991-1992 годах и одну в 1996 году.

Иранская армия обзавелась двумя крупными контрактами на бронетехнику: тысячу танков Т-72С и 1,5 тысячи БМП-2. По первому контракту 122 танка передали в 1993-1996 годах и еще 300 собрали до 2001 года из машинокомплектов в самом Иране. По второму контракту из России передали 82 БМП-2 и еще 331 машину собрали в Иране до 2001 года.

В 2000 году исполнение действовавших контрактов было разорвано согласно решению комиссии «Гор — Черномырдин», принятому еще в 1995 году (с этим же решением связывают отказ от постройки четвертой субмарины). Соглашение с американцами предусматривало заморозку военно-технического сотрудничества с Ираном.

Россия, однако, вышла из этих договоренностей со Штатами уже в ноябре 2000 года. Тем не менее Иран уперся и не стал возобновлять контракты, которые были разорваны, по сути, только на бумаге и ничего не требовали для восстановления. Есть, впрочем, мнение, что выход из соглашения сопровождался негласными гарантиями Москвы о дальнейшем непредоставлении Ирану чувствительных образцов военной технологии.

Так или иначе, это неуклюжее телодвижение, даже в самой Москве быстро признанное ошибкой, обвалило всю систему доверия в торговле оружием с Ираном, кропотливо выстраиваемую с 1989 года. Несмотря на громкие обещания российских чиновников, возобновить продажу оружия Тегерану так и не удалось. После 2000 года иранское ВТС с Россией носило откровенно случайный характер. В 2003 году были предположительно переданы три учебно-боевых штурмовика Су-25УБ из имевшихся в наличии у Минобороны; реализовывались контракты на вертолеты Ми-171.

Пауза, заданная неловким решением комиссии «Гор — Черномырдин», начала рассасываться только к середине 2000-х годов. В 2005 году Иран купил в России 29 зенитных комплексов «Тор-М1» — 12 в гусеничном варианте и 17 в двухкабинном варианте на автомобильном шасси; они были переданы в конце 2006 года.

В 2007 году стало известно о заключении нового контракта объемом около 800 миллионов долларов на поставку зенитной ракетной системы семейства С-300П (предположительно пять дивизионов С-300ПМУ-1). Закупленная матчасть была произведена к 2010 году, и по ряду данных уже была приготовлена к транспортировке в Иран.

Однако в сентябре 2010 года президент Медведев принял решение дополнительно утяжелить режим санкций против Ирана, определявшийся резолюцией 1929 Совбеза ООН, принятой 9 июня 2010 года. Санкции ООН не ограничивали поставки в Иран оборонительных систем (в отличие от наступательных). Однако Кремль в контексте политики «перезагрузки» отношений с Вашингтоном внес в национальный санкционный список запрет всего, что полагалось по резолюции, дополнив перечень адресной формулировкой «зенитные ракетные системы С-300».

Этот второй «выстрел в ногу» в отечественной истории ВТС с Ираном уже не обошелся без крупного скандала. Тегеран не на шутку разобиделся и подал в Международный арбитражный суд иск к России на сумму 3,985 миллиарда долларов. Погасить скандал удалось только в 2015 году, когда президент Путин, воспользовавшись достижением соглашения по иранской ядерной проблеме, вычистил из указа о санкциях по резолюции 1929 упоминание систем С-300. Сегодня, насколько можно судить, новый контракт на эти системы уже либо заключен, либо находится в финальной стадии технических согласований.

На данный момент, если исключить оборонительные системы, Россия формально не имеет возможности продавать Ирану оружие в связи с санкционным режимом. Однако переговоры о снятии международного эмбарго начались сразу же по достижении прорыва в деле решения иранской ядерной проблемы.

Обострение ситуации вокруг Сирии, куда все активнее вовлекаются и Иран, и Россия, дополнительно создает давление на сторонников продления санкций. В конце концов, иранские военные уже открыто воюют в Сирии против исламистов, и на этом основании Тегеран получил хороший довод в торговле — тем более что Россия явно не против снабдить Иран оружием.

Длительные санкции, с небольшим перерывом продолжающиеся с 1979 года, привели к тому, что иранские вооруженные силы остро нуждаются в модернизации. Ставка на собственные разработки, сделанная после выхода России из соглашений 1989 года, не оправдалась. Тегерану удалось создать ряд систем в критически важных областях (в частности, баллистические ракеты), однако иранская промышленность слишком слаба, чтобы самостоятельно обеспечить разработки и поставки современной боевой техники.

Тем не менее значительный задел в «оборонке» уже создан, и в случае снятия санкций Иран уже не будет действовать по модели монархий Залива, закупая за нефтедоллары современное оружие. Скорее, по схеме ВТС с Россией он займет промежуточное положение между Алжиром и Индией, развивая модель, уже использованную в случае с Т-72С и БМП-2 в 1990-е. Алжир продолжает крупные закупки готовой продукции и только сейчас собирается переходить к крупноузловой сборке российской бронетанковой техники. Индия давно и последовательно внедряет у себя лицензионную сборку, а также наращивает локализацию производства комплектующих по офсетным соглашениям, частично забирая на себя производство добавленной стоимости.

Если оставаться в логике авиакосмических контрактов (сухопутная часть требует отдельного материала), следует отметить сразу несколько направлений, которые напрашиваются в модернизации ВВС Ирана.

Во-первых, это дополнительная закупка самолетов Су-25 — из имеющихся в наличии у Минобороны РФ или в форме возобновления производства самолетов Су-25Т (Су-39) в Улан-Удэ. Во-вторых, это полная замена старых самолетов F-4 Phantom II и F-5 Tiger II шахской авиации, составляющих ныне основу иранских ВВС. Наиболее вероятным кандидатом на замену является та или иная деривация многофункциональных истребителей МиГ-29, в версиях МиГ-29СМТ, МиГ-29М/М2 или в виде пресловутого МиГ-35 (какой бы технический облик под этим наименованием ни подразумевался).

Здесь следует дополнительно отметить два важных момента. Первый: МиГ-29 хорошо известен иранским летчикам. Второй: на этот же сегмент явно будет претендовать Китай со своей версией легкого истребителя-бомбардировщика FC-1 (JF-17 Thunder).

К тому же Иран остается эксплуатантом перехватчиков F-14A Tomcat, уже вылетавших весь ресурс и испытывающих проблемы с запчастями. Эту часть ВВС могли бы закрыть тяжелые перехватчики на платформе Т-10; наиболее вероятными кандидатами тут выглядят либо Су-30МК2, либо Су-30МКМ. Закупки Су-35С также возможны, но в силу стоимости и сложности освоения все же не выглядят столь вероятными, разве что в незначительном количестве.

Также напрашивается модернизация самолетов Су-24МК (по схеме, близкой к той, которую проходят эти бомбардировщики в ВВС России), а также, возможно, поставки из имеющихся в наличии у Минобороны РФ дополнительных бортов этого освоенного иранскими летчиками типа. Появление в Иране Су-32 (Су-34 в экспортном облике) следует признать маловероятным, хотя подобный прорыв на внешнем рынке выглядел бы впечатляюще.

Кроме того, Иран отчетливо нуждается в парке самолетов ДРЛОиУ. Тегеран мог бы выступить одним из заказчиков комплекса А-100 «Премьер» в экспортном облике либо получить комплекс предыдущего поколения (А-50). Во всяком случае, как возможный покупатель самолета Ил-76МД-90А, на платформе которого А-100 и создается, Иран уже фигурирует в сообщениях российских авиастроителей.

Вопрос финансирования этого процесса остается одним из самых интересных. Полномасштабное возвращение Ирана на нефтяной рынок способно создать дополнительно понижающее давление на цены, что отразится и на российской экономике. Этот неизбежный процесс можно частично компенсировать только одним способом: вернуть часть иранских нефтедолларов в Россию в виде оплаты военных и инфраструктурных контрактов.

Константин Богданов