«Пригодилось российское умение бойко качать права»

На земле обетованной история тесно переплелась с политическим курсом современного государства, которое помогает евреям со всего мира собраться на исторической родине под девизом «все евреи должны жить в Израиле». Продолжая серию материалов о бывших соотечественниках за рубежом, «Лента.ру» побеседовала с Алиной Фаркаш, переехавшей недавно с мужем и двумя детьми из российской столицы в израильский город Раанана.

Идея переезда возникла как-то сумбурно, чуть более года назад, и первые полгода мы просто часто «говорили об этом»: вот когда-нибудь мы переедем… Пока однажды не побывали в Раанане (19 км от Тель-Авива —прим. «Ленты.ру») — нашем идеальном городе. Когда решение было принято, начали искать информацию в интернете, списываться с городской администрацией, директором школы для сына, собирать информацию о детских садах для дочери и выбирать съемную квартиру. В общем и целом подготовка к переезду заняла около полугода.

Москва — очень большой город, но живет она не единым организмом, а районами. Мы жили в Куркине, и оно мне до сих пор кажется лучшим местом на Земле: это милый европейский район с приятной публикой, архитектурой и природой, там хорошо организованы мероприятия для детей, у нас там были друзья, а на дни рождения или культурные мероприятия мы ездили в центр города. Московские районы отличаются друг от друга примерно как города в Израиле.

Теперь мы живем в Раанане, и наша жизнь организована схожим образом: в 500 метрах от нас — самый большой и красивый парк в стране, много зелени, школа находится в соседнем здании, детский сад тоже очень близко, а до Тель-Авива нам примерно 40 минут на машине (точно так же было и до центра Москвы от Куркина). Здесь живет респектабельная благополучная публика, много экспатов и сотрудников IT-компаний — вокруг города много офисных центров.

Конечно же, на этапе подготовки к переезду мы связались с агентством «Сохнут», представительства которого есть во многих странах мира, в том числе и в Москве (международная организация, занимающаяся вопросами образования, связями с общественностью и репатриации в Израиль —прим. «Ленты.ру»). Теоретически там должны всегда помочь, но на практике все по-разному. Например, моим друзьям агентство оказало неоценимую помощь: уговорили не снимать квартиру сразу, а пять месяцев учебы в ульпане (языковой школе для изучения иврита —прим. «Ленты.ру») пожить в принадлежащем ему общежитии в Тель-Авиве, чтобы сэкономить деньги, осмотреться в городе и неспешно найти жилье.

А нас «Сохнут» в основном запугивал: они настоятельно отговаривали ехать в Раанану, утверждая, что город очень дорогой, что репатрианты туда не едут, а общежитие при местном ульпане не принимает семьи с детьми. На практике все оказалось не так: репатриантов в Раанане много, ульпан здесь один из самых лучших в стране, а семьи с детьми не только могут жить в общежитии, но при нем даже есть детский сад.

Квартиру я сняла через интернет, вопреки тому, что все знакомые израильтяне считали это невозможным. Квартира у нас с бассейном во дворе и с садом, в лучшем районе. Меня все отговаривали: мол, вы не найдете ничего приличного в Раанане за эти деньги (наша квартира стоит 5600 шекелей, то есть около 96 тысяч рублей в месяц), никто не будет с вами говорить по скайпу, никто не сдаст вам квартиру без поручителей с большой «белой» зарплатой, и вообще вы новые репатрианты без работы, которые хотят снять хорошую квартиру в хорошем районе — никто не захочет с вами связываться. Но у нас все получилось, мы подписали договор с хозяином квартиры прямо по электронной почте, а переводила я его с помощью друзей и онлайн-переводчика. Торговались с хозяином квартиры и обсуждали мы этот договор три дня — на английском. Точно так же я прямо из Москвы договорилась со школой: списалась с директором по электронной почте. И я вывела для себя одно из самых важных правил для переезжающих: не надо слушать негативные истории, лучше сосредоточиться на положительном опыте и полагаться на свой здравый смысл.

Иврита в нашей семье никто не знает, хотя язык здесь необходимее, чем я ожидала. Опытные репатрианты рассказывали, что в Израиле «те, кто не говорит по-английски, говорят по-русски». Но на практике выяснилось, что воспитатели дочкиного детсада говорят только на иврите. Или, например, без знания иврита я не могу заправить машину. Заправки все работают по принципу самообслуживания, при этом необходимо ввести сложные личные данные, а интерфейс только на иврите. Тыкание кнопочек наугад не помогает. Причем сети заправок разные, и у каждой свои запросы. Пока мне ни разу не удалось сделать это самой, приходится просить помощи.

Я брала уроки иврита еще до переезда — всего 12. Этого, конечно, недостаточно. Мы живем в районе, где русских почти нет, и почти никто на нашем языке не говорит. Когда мы приехали в первый раз, знали только буквы: это помогало читать вывески, схемы метро, остановки автобусов. То есть любой уровень языка сможет вам помочь, даже один предварительный урок — это уже хорошо.

Политика страны направлена на то, чтобы люди с высшим образованием работали по профессии. Дипломы других стран признаются, некоторые автоматически (например, мой государственный диплом журфака МГУ), а некоторым (вроде адвокатов и врачей) необходимо пройти довольно сложную процедуру подтверждения. Журналистам, экономистам и различным менеджерам это сделать гораздо проще: перевод и нотариальное заверение нужно только отослать в Министерство образования. Что мне это даст? Во-первых, если я зарегистрируюсь на бирже труда, мне будут платить чуть более высокое пособие по безработице, и мне по закону не могут предложить место работы ниже моей квалификации. Многие об этом не знают, и чиновники этим пользуются.

В Израиле, как в России: если ты знаешь свои права и умеешь убедительно и шумно их отстаивать, то все будет хорошо.

В 1990-е годы страна не справлялась с наплывом репатриантов из развалившегося СССР, и потому среди переехавших в то время людей бытует мнение, что язык в ульпане учить нет смысла, а лучше сразу искать любую работу.

Сейчас все работает очень эффективно: мои друзья по пять часов в день учатся в ульпане, еще пять часов делают домашнее задание — в результате за пять месяцев они начинают говорить, писать и читать книги. Интересно, что в последнее время почти такой же наплыв репатриантов из Франции, но это и хорошо: вместе с ними появляются французские кафе и рестораны, они везут с собой моду, секреты виноделия и сыроварения.

Подтверждение этого правила я получила при устройстве дочери в детский сад. Сначала мы рассматривали только вариант частного сада, так как, по нашей информации, государственных дошкольных учреждений для детей до трех лет (моей дочери два года) в Израиле нет. Однако позже выяснилось, что есть почти бесплатные ясли для малышей, которые финансируются министерством труда и благотворительными организациями, но туда много желающих попасть, записываться надо чуть ли не с рождения ребенка. Мне говорили, что даже пробовать туда попасть нет смысла. Я позвонила на авось, спросила, есть ли места. Они нам обрадовались: у них, оказывается, недобор детей из семей незащищенных слоев населения, а мы — новоиспеченные репатрианты — как раз таковыми и являемся. Нам помогли оформить скидку, и теперь это стоит нам около 930 шекелей в месяц (около 16 тысяч рублей) вместо 2800, которые мы собирались платить за частный садик.

Как я собираюсь решать вопрос с работой? Я журналист, много пишу, в том числе и для «Ленты.ру», но курс рубля по отношению к доллару и шекелю, конечно, ужасает. Из-за этого все мои гонорары и зарплата мужа тают на глазах, и мы сейчас активно думаем над работой в Израиле, но пока это все в стадии обсуждения.

На данный момент моим основным заработком неожиданно становится то, что начиналось как увлечение, — работа стилистом. Я в Москве училась в школе стилистов Стеллы Клар, но не думала превращать это в источник заработка. В итоге выяснилось, что людям легко и приятно иметь со мной дело, а мне нравится видеть, как они меняются на моих глазах, так что работа над имиджем постепенно превратилась в настоящую профессию. Основные мои клиенты — русскоязычные люди, живущие за границей, мы работаем по скайпу. Суть работы не в том, чтобы переодеть человека в стиле «я художник, я так вижу», а в том, чтобы научить его выбирать подходящие вещи самостоятельно, объяснить принципы и закономерности.

Меня очень часто спрашивали до переезда: а ты не боишься везти детей в страну, где фактически идет война?

Прошлым летом мы были в Израиле в тот момент, когда арабы простреливали всю территорию страны, а не только приграничную зону. Было очень страшно: оказывается, при звуке сирен в тебе просыпается «родовая память», тебя охватывает такая паника, о существовании которой ты даже не предполагал. Но меня поразило всеобщее спокойствие и слаженные действия окружающих. В нашем доме нет бомбоубежищ, и по инструкции надо выбегать в подъезд в любое время суток.

При бомбежке все выбегают в подъезд и ведут себя очень достойно: наши соседи шутили, хвалились красивыми пижамами, купленными специально для бомбежек.

В Израиле есть специальное приложение для iPhone, сигнализирующее о бомбежках в разных частях страны. Это невообразимо и не укладывается в голове: ведь его кто-то создал, кто-то тестировал! И установлено оно на телефонах всех наших знакомых.

Я видела, как четко работают ракеты-перехватчики. Я знаю, что одна такая ракета стоит около 50 тысяч долларов, и я видела, как эффективно расходуются деньги налогоплательщиков. Бомбы много раз в день сыпались на всей территории страны, в итоге погиб один человек, и то случайно. Примерно в тот же момент в московском метро на перегоне между Парком Победы и Славянским бульваром сошел с рельсов состав — утром, в самый час пик. По официальным данным, погибло 24 человека и более 200 пострадало. Среди белого мирного дня погибли люди — только потому, что другие люди плохо делают свою работу. Ведь от пресловутого «кирпича на голову» никто не застрахован. Таков мой ответ на вопрос знакомых, боюсь ли я здесь за детей.

Мы ехали с сомнениями: не так уж хорошо знали Израиль, у нас здесь нет родственников и близких друзей. Мы не очень представляли, как оно все будет, но, конечно, бодрились. В итоге нам тут нравится все больше. Все, чем нас пугали, на практике оказалось гораздо проще. Вся бюрократия кажется логичной, продуманной и ничуть не страшной (после России-то!).

Мне грустно без близких людей и друзей, но это поправимо: многие из них собираются переезжать в Израиль, опять же помогает интернет. Хотя иногда хочется, как раньше, просто сорваться и поехать. Ну, и потом — я люблю Москву: скучаю по ее никогда не спящим центральным улицам, по нарядным столичным модницам.

Но в целом тоскую по Москве я пока меньше, чем предполагала. Есть такая пословица: «Лучше меня будет — забудется; хуже меня будет — вспомянется». Получается, что я нашла то место, где мне лучше.

Анна Беркутова