Труба казне

Российские власти рассматривают возможность перехода к однолетнему планированию бюджета. Причина — экономические сложности (колебания цен на нефть, нестабильность на валютном рынке, санкции). В таких условиях сводить доходы и расходы казны крайне трудно. Все это результат зависимости России от нефти и газа.

Дмитрий Медведев призвал правительство учесть низкую стоимость углеводородов при формировании нового бюджета. Кроме того, кабинет министров задумался о переходе на краткосрочное планирование. Возможно, власти вернутся к однолетнему формированию казны (сейчас действует трехлетка). Причина изменения бюджетной политики очевидна: экономические трудности, главная из которых — нестабильность на сырьевых рынках.

С 18 июня 2014-го эталонная марка Brent подешевела на 51 процент. Тогда за нее давали 106,54 доллара за баррель, 31 августа 2015-го — чуть больше 54-х. Двукратное падение цен стало шоком для России, крепко привязанной к колеблющимся энергоносителям.

В этих условиях предсказывать экономическую ситуацию на три года вперед правительство уже не в состоянии. Слишком много неопределенности, ситуация меняется каждый месяц. В 2007-м занимавший тогда пост министра финансов Алексей Кудрин говорил, что формирование трехлетнего бюджета поможет стране избавиться от нефтегазовой зависимости. В трехлетки закладывались программы по развитию других отраслей. Надо думать, что теперь от этой идеи отказались. Сейчас речь идет не о развитии, а о том, чтобы свести концы с концами. Иными словами, правительству необходимо сбалансировать доходы и расходы так, чтобы социальные обязательства были исполнены. Тут уж не до диверсификации экономики.

31 августа зависимость рубля от нефтяных котировок достигла максимального значения более чем за десять лет. Корреляция между рублем и стоимостью марки Brent составила 82 процента (при 100 процентах валюта будет идти след в след за ценами на энергоносители), сообщило агентство Bloomberg.

И вдруг в начале недели цены на нефть стремительно пошли вверх — во многом благодаря сообщению ОПЕК, призвавшей к переговорам с другими добывающими странами. В картеле полагают, что конструктивный диалог позволит решить проблему дешевеющего сырья. На этом фоне котировки превысили 54 доллара, подскочив почти на 6 долларов по сравнению с дневными минимумами. Рубль тоже подрос, и проблемы с наполнением бюджета выглядели уже не такими страшными.

Как видим, экономика огромного государства (то есть торговля, бюджет, курс национальной валюты) сильно зависит от внешних факторов. На первый план выходит не грамотность планирования, а результат броска кубиков. Хорошо, если выпадают большие цифры — появляются свободные деньги, их можно инвестировать в инновации, технологии, производство. В противном случае (как сейчас) начинается лихорадка — финансовый поток скудеет, истончается, и заводятся разговоры о сокращении расходов.

Как пример: в правительстве пока не решен вопрос о повышении пенсий. «Бодаются» социальный и финансовый блоки. Первый считает, что выплаты надо увеличить по уровню инфляции, второй предлагает сэкономить и проиндексировать их только на 5,5 процента. Эта дискуссия — одно из следствий зависимости России от цен на нефть.

Богатые залежи природных ресурсов сами по себе — благо. Но многое зависит от того, как их использовать. По данным компании BP, доказанные запасы нефти в России составляют 103,2 миллиарда баррелей (6,1 процента от мировых резервов), газа — 32,6 триллиона кубометров (17,4 процента). Однако, как показывает практика, распоряжаться ресурсами крайне сложно. Слишком уж велик соблазн: зачем заниматься реальным экономическим развитием, если деньги бьют фонтаном прямо из земли?

Отвлечемся на секунду от РФ. Есть такой термин из 1970-х — «голландская болезнь». В 1959-м в Нидерландах, в провинции Гронинген, обнаружили крупнейшее на планете месторождение газа. Чудо! Но радовались голландцы недолго. В конечном счете они оказались в заложниках у собственных недр. Постоянно рос экспорт углеводородов, деньги вкладывались в добывающий сектор. За бортом остались обрабатывающие отрасли и наукоемкие предприятия. Чтобы «вылечится», правительству пришлось принять тяжелое решение — перераспределить доходы в пользу науки, образования и сферы услуг.

27 марта, выступая в Госдуме, министр финансов России Антон Силуанов заявил, что наша страна избавилась от «голландской болезни». Он пояснил, что падение нефтяных котировок заставило государство перенаправить денежные потоки в отрасли, не связанные с полезными ископаемыми. Чиновник явно поторопился. Нефть все еще играет главную роль для РФ. Но дешевеющие энергоносители действительно заставляют правительство заниматься экономикой. То есть думать о том, как развивать агропром, обрабатывающую промышленность, транспорт, туризм, альтернативную энергетику и так далее.

В то же время, дорожающая нефть не приводила к сильному скачку ВВП. Судите сами: в 2004 году средняя стоимость Brent составляла 38,3 доллара, экономика выросла более чем на 7 процентов. В 2005-м североморская нефть подорожала до 54,3 доллара за бочку. ВВП прибавил 6,4 процента. Накануне кризиса — в 2008 году — случился энергетический «бум». За Brent давали почти 100 долларов. Но экономика не заметила этого: рост не превысил 5,2 процента. В 2013-м и 2014-м баррель эталонной марки также стоил дорого: 108,8 и 98,9 доллара соответственно. ВВП в эти годы увеличился на 1,3 и 0,6 процента.

«Вклад нефтегазового сектора в экономику России невелик — порядка 17-20 процентов ВВП», — утверждает главный аналитик Промсвязьбанка Екатерина Крылова. И добавляет, что при этом доля нефти и газа в экспорте составляет 58 процентов, а в доходе бюджета — 51,3 процента (в 2014 году).

Экспорт сырой нефти из России в прошлом году оценивался в 154 миллиарда долларов, нефтепродуктов — в 116 миллиардов, газа — в 55 миллиардов, указывает начальник отдела промышленной политики рейтингового агентства RAEX Федор Жердев. «Вместе получается 65,4 процента от суммы экспортных поступлений. Подсчитать, какова при нынешнем скачущем курсе рубля будет доля доходов от нефтегаза (а это не только экспорт, это еще и НДПИ, и налог на прибыль с предприятий отрасли и много других отчислений) сложно. Можно предположить, что, как и в последние годы, он даст в федеральный бюджет 50-55 процента доходов», — отметил эксперт в беседе с «Лентой.ру».

Казна все еще напрямую зависит от внешней конъюнктуры. И неудивительно, что правительство отменяет трехлетний бюджет. Как сообщил экс-министр финансов Алексей Кудрин в своем Twitter, это решение было неизбежным.

По данным Счетной палаты, с января по июль бюджет получил 7,8 триллиона рублей. 3,5 триллиона из них (или 45 процента) — за счет торговли энергоносителями. На протяжении последних десяти лет около половины доходов обеспечиваются углеводородами. Министр энергетики Александр Новак прогнозирует, что зависимость России от нефти и газа снизится только через 20 лет. К 2035 году доходы казны от их продажи составят около 40 процентов. Это значит, что в ближайшие десятилетия о серьезных экономических реформах думать не стоит. Ускорить их запуск, как это ни печально, может только дальнейший обвал нефти.

Марат Селезнев