«Я, может, тоже против гомосексуальных браков»

В начале июля группа православных активистов во главе с протоиереем Дмитрием Смирновым, жалуясь на шум, ворвалась на концерт в честь 20-летия «Серебряного дождя». В результате инцидента, как утверждают организаторы вечера, пострадали охранник, водитель, ведущий мероприятия Михаил Козырев и еще несколько человек. После произошедшего священник из Санкт-Петербурга Николай Савченко попросил извинения за слова и действия коллег. Сам он в акции не участвовал, но счел необходимым высказаться. За что бывает стыдно священникам? Когда их оскорбляет официальная позиция РПЦ? И есть ли вообще эта официальная позиция? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» отвечают сами священники. Некоторые из них были отстранены от служения за свои высказывания и поступки.

Дмитрий Свердлов, отстранен от служения

Тому, что высказывания церковных деятелей иногда звучат излишне «громко», может быть несколько объяснений. И суть или характер самих высказываний не всегда тому главная причина. Проповедь Христа или апостола Павла часто были тоже шокирующими для аудитории. В них содержались неприятные или слишком новаторские для респондентов смыслы. Но то, что мы наблюдаем вокруг православной церкви сегодня, мне кажется, мало похоже на приведенные примеры.

Сегодня в публичном пространстве есть определенные дискурсы, которые называют патриотическими, хотя, я думаю, на самом деле они скорее провластные. Обратите внимание: церковные спикеры позволяют себе громкие оценки лишь в том случае, если они находятся в рамках «генеральной линии». В крайнем случае — если они совершенно нейтральны.

Яркий пример тому — отец Всеволод Чаплин. Многие из его высказываний — это информационный шум на злобу дня. Не следует слишком серьезно относиться к тому, к чему он в очередной раз призывает. Сегодня объявлен крестовый поход против абортов или геев. Но если завтра поменяется «политика партии и правительства», он же будет призывать к терпимости и правам человека.

Не стоит, правда, и недооценивать тренды, спущенные в массы церковной администрацией. Высока роль того же Чаплина в легализации агрессии в отношении Алехиной и Толоконниковой, а если вспомнить более свежую историю, то и в отношении отца Андрея Кураева — после того, как последний озвучил «гомопроблемы» в казанской семинарии. Причем постановка самих проблем может быть очень правильной, как в отношении проблемы абортов. Но дух, настроение, с которым эта проблема подается, часто, на мой взгляд, неприемлема. Точнее, неэффективна. Каждый новый пункт повестки дня — это непримиримая борьба не на жизнь, а на смерть. А повестка обновляется чуть ли не каждую неделю. И получается, что аудитория постоянно «заводится» на негативные эмоции, на ненависть, на агрессию в той или иной форме.

Я думаю, что участие официальных церковных спикеров в легализации агрессии как таковой в обществе в последнее время, которое началось с дела «Пусси Райот», — это, скажу жестко, главное преступление православной церкви сегодня. И эта легализация не может не иметь далеко идущих последствий. Если манипуляторы общественным мнением надеются, что им, в том числе с помощью церковных спикеров, удастся локализовать агрессию общества в отношении тех или иных групп — геев, Запада, «бендеровцев» — они ошибаются. Выпущенная на волю или спровоцированная агрессия может неконтролируемо обернуться против кого угодно. И жаль, что этого не понимают церковные деятели, спикеры церкви, которая сама пережила трагические гонения в XX веке.

Вот свежий пример. Новосибирский митрополит инициирует процесс «Тангейзера». Вроде процесс развивается под контролем власти и церковных администраторов. Но буквально через пару месяцев простой неизвестный провинциальный священник в другом регионе направляет в прокуратуру запрос против местного театра и классической постановки по мотивам, кажется, Пушкина. Это дело быстро и тихо замяли, но представьте, если бы нет? Если бы по стране прокатилась волна исков от представителей «православного талибана»?

То же самое с выходкой отца Дмитрия Смирнова. Какими бы благими объяснениями он ни прикрывался, я вижу причину только в одном: в специфической «поповской» вседозволенности. Эта вседозволенность и безответственность вообще свойственна «представителям Бога», есть такое явление профессиональной аберрации. А в данной истории она подкреплена анархическим характером главного героя и, полагаю, его мощным административным ресурсом. Вообразим продолжение истории: духовенство по всей стране, воодушевленное примером столицы, начинает вести себя подобным образом в отношении всего, что духовенству не нравится. А не нравится духовенству многое. И получится, что агрессия, разрешенная в одном случае, «выстреливает» непредсказуемо по всей стране.

И пусть не смущают аудиторию высокие должности церковных спикеров. В церковной традиции административный пост совершенно не гарантирует ни безошибочность точки зрения администратора, ни ее общеобязательность. В семинариях по-прежнему учат, что основателями нескольких еретических движений были патриархи. Хотя сегодняшняя церковная администрация старается присвоить себе право на исключительность в оценках всевозможных явлений, мнение церкви — это все-таки не мнения отцов Всеволода Чаплина и Дмитрия Смирнова.

Протоиерей Александр Борисов

Призывы к священной войне с абортами — это явный перехлест. Наше служение состоит в том, чтобы примирять антагонистические группы. Я, может, тоже против гомосексуальных браков, но думаю, что достаточно просто не объявлять их официально разрешенными. Потому что это признак разложения общества. С другой стороны, за нетрадиционной ориентацией стоят некие физиологические особенности организма. Нельзя наказывать за это.

Нужен диалог. И не только здесь. Существует мнение, что добро должно быть с кулаками. Когда дело идет, например, о защите родины, приходится совершать зло, чтобы предотвратить еще большее зло. В других случаях есть более цивилизованные методы. В обществе нужен диалог между группами с разным мировоззрением. Не говоря уже о том, что нам своих врагов надо любить. Это очень трудный процесс, но необходимый.

Думаю, надо конфликтные ситуации решать цивилизованно. Радикальные методы не присущи церкви. Она должна нести некое терпение. Даже в Писании говорится: «Благословляйте гонителей ваших». Там же не сказано их проклинать. Нужно пытаться договориться с теми, кто придерживается других убеждений. Но даже со злом ищут способы договориться — например, с террористами, которые захватили заложников.

Нам заповедуют то, что ненавидеть — грех, надо любить грешников. Иисус молился за тех, кто прибивал его гвоздями к кресту. Жертва молится о своем палаче. Только этим можно преодолеть те греховные явления, которые захватывают наше общество. Каждый просит прощения за свои действия, а не за действия другого. За других трудно отвечать и просить покаяния. Можно лишь оценить сами поступки.

У каждого человека два пути — путь жизни и путь смерти. Зачем выбирать смерть? Ведь что касается фанатиков — это не те люди, кто готов отдать свою жизнь, но те, кто готовы убить не согласных со своей точкой зрения. А убивать можно только в исключительном случае, чтобы защититься от большего зла.

Протоиерей Александр Мартыненко

Определенная часть нашего общества, не просто далекая от церкви, но относящаяся к ней с неким подобием враждебности, привыкла думать, что церковь является полумузейным экспонатом, задача которого — стоять в храмах. А обо всем, что касается текущей жизни, помалкивать. Но церковь — это не здание и не церковноначалие, это часть общества. Причем изрядная часть. Все, что касается жизни общества, так или иначе ее касается.

Церковь выставляют мягкотелым и инертным существом, но это не так. Она обязана разъяснять окружающему миру, как церковному, так и светскому, что есть добро и зло. Помогать ориентироваться в мире. Церковь не лезет в политику. Но злободневные общественные вопросы ее волнуют. Иногда приходится об этом говорить громко и резко. Неправильно пытаться все втиснуть в лекала и мерить по ним церковь. В целом, когда мы говорим о своей позиции по тому или иному вопросу, она может быть в том числе в форме обличения.

Надо понимать, что и когда целесообразно делать с точки зрения морали. С другой стороны, если вспомнить разгромленную выставку «Осторожно, религия», здесь имеет место прямая провокация. Тогда приходится ставить на место, может быть, резкими действиями. В таких случаях сознательно идут на обострение ситуации, чтобы потом выставить церковь в неприглядном виде. А людей, которые отстаивают свою гражданскую позицию, выставить как дебоширов. Перегибы, конечно, не нужны, но они возникают, потому что все мы люди. Надо учиться друг с другом ладить, для этого не нужно никого пытаться оскорбить.

Диакон Павел Шульженок

Мне кажется, что церковная информационная политика немного неуклюжая. Церковный аппарат еще не разработал какой-то эффективной стратегии, чтобы люди адекватно воспринимали наше мнение и реакцию на эксцессы.

Православные активисты в некоторых случаях перегибают. Тот же Дмитрий Энтео может применить насилие или резко высказаться, но это из-за того, что он человек эмоциональный. Но никто этого не поддерживает, даже он сам. А вот инцидент с отцом Дмитрием Смирновым — это, по сути, наше информационное поражение. Потому что если храм стоит в парке, то считаю, там могут проводиться и другие мероприятия. Согласовывать их проведение напрямую с храмом никто не должен. Если власти одобрили этот концерт, то они должны были позаботиться, чтобы никто никому не мешал. Им и надо предъявлять претензии, а не тем, кто проводил юбилей. Теоретически какие-то силовые акции возможны, если бы со сцены звучало какое-то богохульство или призыв к абортам. Тогда бы я сам это поддержал. Все же ситуация, когда люди силой выясняют отношения, это совершенно ненормально.

В обществе есть определенная антиклерикальная фракция, которая провоцирует. Но с другой стороны — мы сами на эту агрессию реагируем. Нужно, чтобы эта реакция приводила к позитивному результату, а то, что сейчас происходит, — это чистой воды троллинг. Выглядит это так, как будто мы делаем, что хотим, потому что мы можем это делать. А это, естественно, вызывает только большую агрессию.

Нужно донести до людей ту информацию, которой они не получают. К примеру, противники церкви отстаивают точку зрения, что храмы — это просто средство заработка для священнослужителей, а население остается без другой точки зрения. Прибегать к репрессиям по отношению к людям, которые просто не просвещены, — достаточно резкий шаг. Мы пытаемся создать христианское общество, не подготовив для этого почву. Нельзя заставить всех людей жить по христианским ценностям.

Беседовала Анастасия Чеповская