Генеральская линия

Под занавес ушедшей недели Служба безопасности Украины (СБУ) опубликовала доклад, который широко разошелся по западным СМИ, — украинские спецслужбы назвали пять российских генералов, которые якобы командуют ополченцами в Донбассе. Согласно докладу, в самопровозглашенной Луганской народной республике (ЛНР) боевыми действиями руководят генерал-майоры Олег Цеков, Сергей Кузовлев и Роман Шадрин, в самопровозглашенной Донецкой народной республике (ДНР) — генерал-майоры Валерий Солодчук и Алексей Завизион. Кроме того, в документе фигурирует полковник Анатолий Баранкевич, якобы выполняющий функции советника по боеподготовке ополченцев ЛНР. «Лента.ру» попыталась понять, кто эти генералы и нужны ли они самопровозглашенным республикам.

Передача украинской стороной Соединенным Штатам списка из шести российских генералов, которые якобы участвуют в военных действиях в Донбассе, конечно же, привлекла внимание, хотя Киев регулярно пытается доставлять такого рода доказательства куда-то за пределы Украины в надежде на понимание западных партнеров. Иногда это оборачивается конфузом, иногда выглядит откровенной буффонадой, но чаще всего — недоработкой соответствующих органов.

Так и сейчас: из шести упомянутых в докладе генералов один оказался полковником, давно пребывающим в глубокой отставке. Речь об Анатолии Баранкевиче, ранее служившем в Калининграде, а затем длительное время работавшем (уже после отставки из российской армии) министром обороны Южной Осетии. В этом качестве его застала война августа 2008 года, где он проявил себя геройски, а затем непонятно зачем ввязался в местную политику и засветился в СМИ. Очень похоже, что именно оттуда, из СМИ, он и угодил в список СБУ.

Генерал Олег Цеков, командующий 200-й северной бригадой, попал в ополчение потому, что внешне похож на человека, участвовавшего в параде 9 Мая в Луганске в составе знаменосной группы. 200-я «печенгская» бригада дислоцируется на Крайнем Севере — она превращена в один из столпов нового Арктического оперативного командования и вообще теперь приписана к береговым войскам Северного флота. Понятно, что ее командир никак не мог раздвоиться.

Генерал Сергей Кудрявцев, начальник штаба 58-й армии, находится по месту прохождения службы. 58-я армия, одна из наиболее боеспособных в российских войсках, занимает важнейшее кавказское направление. Служба проходит в режиме постоянных учений и тревог. Одни только стрельбы на Тарском полигоне и регулярные (сейчас чуть ли не ежемесячные) проверки контингента в Южной Осетии чего стоят.

Похожая ситуация и с остальными фигурантами украинского списка. Очередной демарш Киева не заслуживал бы отдельного разговора, но чисто военные обстоятельства событий последнего года на юго-востоке Украины заставляют задуматься о качестве командного состава и вооруженных сил страны (ВСУ), и вооруженных сил Новороссии (ВСН). Дело в том, что на фронте сложилась обстановка, когда российские генералы ополчению не нужны в принципе.

В Киеве не раз публиковали списки личного состава тех или иных батальонов ополчения, прежде всего наиболее известных, — «Сомали», «Спарты» и тому подобных. В них вообще нет российских военных: максимум два-три обладателя российского паспорта, родившихся и выросших в Донбассе.

Большинство ополченцев не имеет профессионального военного образования, кроме срочной службы (например, Михаил Толстых с позывным «Гиви» служил в украинской армии в знаменитом еще с советских времен танковом учебном центре «Десна» под Черниговом). И уж совсем немногие располагают боевым опытом, полученным в российской армии, в частности в Чечне, как Арсений Павлов (позывной «Моторола»), единственный «природный» россиянин в ВСН. Стратегического командного опыта нет вообще ни у кого, все ограничивается тактическими навыками пехотного боя.

Тем не менее интеллектуальное преимущество и выучка бывшего ополчения перед украинскими частями и их командованием очевидна. Конечно, многое объясняется мотивацией: в ВСУ много слабо мотивированных мобилизованных, а в ВСН процент «идейных» (от тех, кто за идеологию, до обычных озлобленных местных жителей) зашкаливает. Даже сейчас спустя год активных боевых действий в этом мало что изменилось, хотя проблемы лихорадят и тех, и других.

В частности, в весенне-летний период перемирия в ополчении наблюдался естественный отток добровольцев из числа заскучавших, да и многие местные решили вернуться на время к мирным профессиям. Важно заметить, что объективно оценить результаты добровольной мобилизации в ЛНР/ДНР очень трудно — никакой внятной статистики нет. Кроме того, отток добровольцев наслоился и на так называемую «бригадизацию», сопровождавшуюся формированием «военной бюрократии», к которой первые волны ополчения не были готовы и, столкнувшись с ней, ужаснулись. Раньше никому из младших командиров ополчения даже в голову не приходило, что в регулярно действующих штабах нужно заполнять такую уйму бумаг. Этот побочный отрицательный эффект необходимого упорядочивания и централизации психологически на передовой переживается весьма сложно.

В свою очередь ВСУ понесли серьезные потери в наиболее мотивированных частях — добровольческих батальонах и бывших подразделениях специального назначения, которые сохраняли высокую степень боеспособности даже на фоне всеукраинского развала. А сейчас, после увольнения из действующей армии первой волны мобилизованных, в украинские части поступает пополнение, в том числе из тех, кто уже успел пройти иностранную подготовку. Но этих офицеров единицы, они пока не составляют критической массы и еще долго не составят. А в целом по ВСУ сроки подготовки личного состава, включая мобилизованных, сокращены до трех месяцев. Это предельный минимум, за который новобранца можно чему-то научить, но далеко не всех, учитывая изначально «сельскую» статистику призывников.

Но главное — в принципиально разной системе военного мышления командного состава ВСН и ВСУ. Украинская «военная мысль» в последние двадцать пять лет совершенно не развивалась — чтобы не сказать деградировала. Обучение в военных вузах, включая Национальный университет обороны имени Черняховского, согласно многим свидетельствам, велось отвратительно, по старым советским учебникам, проклятым еще «афганским» поколением советских офицеров. Та же история и с уставами, которые просто перевели на украинский язык с советских образцов. Отсюда и откровенно примитивный подход к планированию, устаревшие системы координации и связи, дополненные к тому же бытовым разгильдяйством. Все эти «расстояние между танками в наступлении 30 метров», «пехотный строй — 708 метров» в современных условиях давно не работают.

В этом году украинские высшие военные учебные заведения произвели «экстренный выпуск» курсантов впервые со времен Великой Отечественной войны. Львовская Академия сухопутных войск имени гетмана Петра Сагайдачного досрочно выпустила 207 офицеров. Одесская военная академия — 144 офицера, среди них — и десантники, и артиллеристы, и связисты, и работники тыла. То есть чуть ли не по десятку на каждый род войск. В Киеве два военных вуза выпустили 268 офицеров. А в харьковском университете воздушных сил лейтенантские погоны в экстренном порядке получили 300 курсантов. Страшно даже подумать, какой у них налет часов на современных самолетах. Всего по экстренной схеме ВСУ собираются «выпечь» в этом году 2 тысячи офицеров, обученных по сокращенной программе старыми преподавателями по старым учебным пособиям. Их даже картографии учат по стометровкам, устаревшим еще в 1991 году, на что в прошлом году жаловались части, прибывавшие в Донбасс.

В России же за 5-7 последних лет произошло реальное осмысление военного опыта и чеченских кампаний, и зарубежного опыта, включая натовский. Это сказалось на усовершенствовании и уставов, и учебных программ. В результате тактическая выучка ополчения, а теперь и новых ВСН, оказывается просто на шаг впереди тех схем и принципов, применяемых украинскими офицерами даже нового поколения. Это не говоря уже о генералитете, который в принципе никогда ни на что не переучивался и даже не пытался.

Внедрение новых принципов тактического мышления в ВСН объясняется большим притоком добровольцев, чей опыт автоматически переносился и на всех остальных ополченцев. В реальной боевой обстановке каждый боец с опытом и харизмой превращался в неформального лидера самопроизвольно образовавшейся тактической группы. И через пару недель все вокруг действовали слаженно и однообразно. Таков закон жизни. Присылать для этого «российских генералов» не имеет никакого смысла. Требовались и требуются до сих пор специалисты технических профессий, но ВСН никогда не испытывали нужду в старших офицерах.

Доказать это легко. Нужно просто обратить внимание, что тактические схемы, например уличного боя, мобильной обороны, применения бронетехники в наступлении, которые используют ВСН, заимствуются и ВСУ. Причем применять чужие приемы стараются украинские командиры как раз младшего и среднего звена, к кому этот опыт приходит с боями. Например, смешанные батальонные группы в ВСУ возникли только после Дебальцево. В ходе самих боев в этом котле ВСУ почти мгновенно теряли контроль над оперативно-тактической обстановкой, поскольку пехота была замурована по многочисленным блиндажам, произвольно расставленным на местности. А вот бои за Марьинку показали, что ВСУ уже могут перейти на более современные батальонные группы, хотя боестолкновение все равно распадается на отдельные стычки из-за плотности застройки.

Высшее командование при этом так ничего не прочувствовало и ничего в своем мышлении не изменило. Главнокомандующий Петр Порошенко объявил о строительстве 300 укрепрайонов вокруг ЛНР/ДНР, каждый площадью от 40 до 80 гектаров, с бетонными укреплениями. Нет ничего более бессмысленного в современных условиях, чем строить за бешеные деньги эту «линию Порошенко», которую по уже хорошо опробованной тактической схеме можно просто обойти, окружить по частям и просто ждать, когда у них там, за бетоном, патроны закончатся. Сотня этих бетонных ловушек, по словам Порошенко, уже построена.

Тактический опыт молодого поколения, в том числе приобретенный просто на практике, а не в академиях и университетах, на голову разбил старый «академический» военный стиль родом из советских времен. Бывшие младшие офицеры и сержанты, возглавившие ополчение, оказались тактически умнее, чем украинский генералитет, отставший от современной военной науки на 30 лет минимум. А поспешные и неуклюжие попытки наверстать упущенное выглядят примитивно. Ни «экстренные выпуски» курсантов, ни скоротечное обучение у американских десантников никакого результата не дадут, поскольку проводить тотальную реформу армии именно с точки зрения военного образования, совершенствования уставов и боевых расписаний в Киеве никто не собирается. Во-первых, для этого нет кадров, во-вторых — денег, а в-третьих — времени.

Это не говоря уже о том, что признание своей отсталости может повлечь за собой и кадровые решения, а людей, способных заменить современный «генофонд» украинского Генштаба, — нет.

Евгений Крутиков