Земля Брестской крепости

В июне этого года в Брестской крепости силами военных и сотрудников Российского военно-исторического общества велись поисковые работы.

Дневники одного из участников, руководителя поискового департамента РВИО Сергея Мачинского, рассказывают о том, как это было.

***
Я был здесь на реконструкции в 2012 году, и кто-то из местных ребят тогда за столом сказал: «Крепость, она — живая. Чтобы ее почувствовать, надо прийти сюда на заре, когда нет никого, и пройти по самым тихим ее местам». Я тогда этим словам значения не придал, но сегодня решил, дай попробую. В 05:00 я был в Брестской крепости, как раз на рассвете... Прошел по фортам, цитадели и берегу Муховца у пограничного острова, побывал у казарм 125-го полка, в восточном форте, где сражался майор Гаврилов...

Я просто прошу: придите сюда, обязательно рано утром, обязательно возьмите своих детей, пройдите, сколько сможете, и расскажите, что знаете.

Тут даже камни кажутся теплыми, когда прикасаешься к выщербленной пулями и осколками стене. Чувствуешь, как бьется ее сердце, когда стоишь у Холмских ворот. Кажется, что сейчас с той стороны моста из тумана появятся немецкие цепи и раздадутся первые взрывы, а из окон казарм в свою бессмертную атаку, в нижнем белье, оглохшие и окровавленные, с примкнутыми штыками пойдут защитники крепости. Тишина здесь живая, очень плотная тишина.

Жители Бреста очень трепетно относятся к своей легендарной крепости, люди, которые давали информацию по возможным местам работ, приехали сегодня к их началу, несколько часов ходили с нами, спорили, давали дельные советы. Сколько нового мы узнали о защитниках крепости, не прочитаешь ни в одной книге. И о неизвестном защитнике, который бросился с ворот крепости с гранатой в колонну проходящих захватчиков. И о том солдате, который кинул камень в закусывающих прямо в арке Тереспольских ворот немецких офицеров. О том, что немцы вплоть до 1943 года почти не ходили по развалинам крепости. О том, что последний бой в ней происходил аж в сентябре и вели его пограничники (совсем недавно в том месте, где шел этот бой, были найдены останки наших солдат, и на одном из них была пограничная форма). О том, что немцы, оставшиеся в живых после нападений при патрулировании руин в ноябре, с ужасом в глазах рассказывали об изможденной женщине с копной растрепанных волос, в один голос твердя о «фрау мит автомат». И о том, кто из погибших защитников крепости где был найден.

Работы мы начали одновременно в нескольких местах, разбившись на группы. Основная задача — найти воронки, в которые сваливали трупы защитников после зачисток цитадели. Воронки есть на аэрофотосъемке, местные ребята наложили их на современную карту, вроде как нашли места, начали бить шурфы. В крепости настолько перемешаны исторические слои, что на каждом разрезе попадается и старинная керамика, и сургучные печати XIX века, и осколки и пули Великой Отечественной. Обстрелы крепости оккупантами подняли и перемешали все что можно.

Мы работаем очень аккуратно. Сначала снимаем кусками дерн напротив храма, где был клуб, и у казарм 333-го стрелкового полка, где обороной командовал легендарный лейтенант Кижеватов. На пленку укладываем дерн и извлеченную из раскопов землю, чтобы потом все аккуратно засыпать. Мы понимаем, что крепость — это памятник, работа в ней должна вестись со всем уважением к крепости и ее защитникам, которых мы надеемся найти. Завтра мы продолжаем работу на воронках и начинаем разбирать развалины санчасти. Мы — сегодняшний гарнизон Брестской крепости.

***

Нам удалось зацепиться за воронку напротив казармы 333-го полка недалеко от полкового храма! Обнаружили останки двух человек на глубине полутора метров, засыпанных битым кирпичом.

А было так. Забили пять шурфов, два вывели на отметку два метра, пошел песок и материк. Командир роты Антон Елин расстроился, говорит, надо перемещаться. «Давай, — говорю, — сходим в храм, пока нет народу». Зашли, поставили свечки за здравие живым и за упокой павшим. Попросил про себя Бога, пусть найдут их, пусть полностью и душой и телом они упокоятся. Выходим, а солдатики говорят: нашли. Вот и не верь потом.

Храм в Брестской крепости легендарный, как и сама крепость. До прихода поляков, это был полковой православный храм, поляки его сделали католическим, чуть даже перестроив и внутреннее убранство изменив. В 1941 году это был клуб, и именно за него были напряженные бои. В 1956 году его пытались взорвать, но он устоял. Потом его восстановили — и теперь это действующий храм со следами от пуль и осколков, с отметиной от снаряда в куполе, настоящий солдатский храм. Кстати, именно в подвале храма была найдена легендарная надпись «умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!» …и здравствуй, Господь. Потому что павшим за Родину, одна дорога — в рай!

***

Сегодня продолжали работы в наших точках. Результат: найдено шесть человек. Четверо — в воронке, предположительно, от 500-килограммовой немецкой авиабомбы, и двое — совсем рядом со входом в казармы 333-го стрелкового полка в воронке от снаряда. Захоронение в бомбовой воронке, скорее всего, производилось местными жителями уже после окончания боев за крепость, так как тела лежат более или менее правильно, уложены на дно воронки и присыпаны известью, сверху засыпаны битым кирпичом. Второе пока не до конца проработано, но, предположительно, в нем захоронены подросток и взрослый.

Очень устали и физически, и морально, морально даже, наверное, сильнее. Хочется установить имена, судьбы. Сильнейшее разочарование, опустошение испытываешь, когда останки извлечены и понимаешь, что нет ничего, никаких вещей, способных пролить свет на судьбы героев. Еще несколько человек лягут у мемориала под надписью «Неизвестный». Кстати, в крепости не ставят цифры на мемориальных плитах, а хоть тысячу раз пишут «Неизвестный». У каждого появляется свое место, и те из нас, кто потерял кого-то на этой войне, может выбрать своего солдата и приезжать к нему.

Земля Брестской крепости — это отдельная тема. Если память о павших — это душа крепости, то земля — ее тело. Это тело бойца, солдата, который до сих пор не оправился от ран, чье тело в никогда не заживающих шрамах. Немцы артиллерией и авиацией смели почти все сооружения крепости, и все это осколками кирпича и железа на метр покрывает всю территорию. Этот страшный ковер, слежавшийся и утрамбованный годами, превращает земляные работы в штурм кирпично-железного щита с вкраплениями неразорвавшихся снарядов, мин и гранат. В крепости земля закована в латы и, чтобы хоть что-то достать, надо пробить метровый панцирь той войны.

***

Сегодня дорабатывали воронку от авиабомбы. Основываясь на воспоминаниях, положении тел в захоронении и сопутствующих находках, с большой долей вероятности определили, что лежат в ней те, кто погиб в первые секунды войны. Это те, кто спал в казармах 333-го стрелкового полка, те, которых засыпало и убило осколками еще во сне, те, кто не успел осознать, что произошло. Их хоронили уже после боев в крепости, когда разбирали казармы. Хоронили местные жители — тех, кого нашли под завалами. А под телами взрослых была самая страшная находка — останки детей. Одного ребенка 3-4-х лет и чуть постарше — 7-10 лет.

Как передать вам, что я, взрослый мужик, офицер, поднявший из земли десятки солдат и присутствовавший на подъеме сотен, чувствовал, когда выбирал из горелого песка и осколков кирпича пальчики четырехлетнего ребенка? Земля крепости по странным ее свойствам на полутораметровой глубине под военным хламом сохранила в мельчайших подробностях останки этого ребенка. Зачем? Ведь в любом другом месте кости не смогли бы сохраниться. Откуда здесь эти дети? Рядом во флигеле проживали семьи офицеров, по разным воспоминаниям, около 10 семей с детьми. Где их родители? Может тут же рядом сверху в воронке, даже после смерти своими телами закрывают своего ребенка?

Этот малыш мог бы придумать звездолет, вакцину от рака, полететь на Марс, просто трудиться на заводе на благо своей страны. А вместо этого он 74 года лежал в воронке от авиабомбы, может быть, как напоминание всем нам, что такое война.

***
Я уезжаю в Москву к ее суете, делам. Я пришел в крепость в 05:00 сегодня, Брестская крепость не спала, она дремала вполглаза, как часовой на посту, чутко прислушиваясь к происходящему в ней. Я не потревожил ее. Буг и Мухавец дышали туманом, солнце всходило прямо из бетонной звезды.

22 июня 1941 года в 05:15 уже стоял грохот разрывов, тут был ад. Уже, наверное, погибли те солдаты, которых мы нашли, уже были убиты те женщины и дети. Мы помним, помним...

Сергей Мачинский