«Я чувствовал себя как загнанная в угол крыса»

После того как в России установилась рыночная экономика, в стране началась эпоха предпринимателей. Это было новое явление в истории страны, которая до этого 70 лет управлялась строго на основе плана. Сказать, что новые предприниматели были готовы к открывшимся возможностям, было бы преувеличением, скорее это напоминало плавание в темноте в море, кишащем подводными скалами. Издательство «Альпина-Паблишер» выпускает книгу Дмитрия Агарунова «Бизнес в стиле Ж***: Личный опыт предпринимателя в России». Дмитрий Агарунов в 1990-х занимался импортом и розничной торговлей видеоиграми и игровыми приставками, затем стал основателем и руководителем медиакомпании Gameland.

С разрешения издательства «Альпина-Паблишер» «Лента.ру» публикует отрывок из книги Дмитрия Агарунова «Бизнес в стиле Ж***: Личный опыт предпринимателя в России», посвященный кризису 1998 года.

В августе 1998 года моя компания оказалась на грани банкротства. От торгового и розничного бизнеса осталась задолженность перед иностранными поставщиками — около миллиона долларов. Однако до августа наличие этой задолженности меня совершенно не беспокоило: мы закупали товар крупными партиями и расплачивались за него по мере реализации складских запасов. На складе оставались солидные остатки, существовала договоренность об отсрочке.

Финансовое положение компании было, можно сказать, идеальным: офис в собственности (мы купили квартиру на первом этаже в доме на Профсоюзной улице), запас денежных средств на банковском счете и дебиторская задолженность, вдвое превышавшая текущую кредиторскую.

Подвох был в том, что наши обязательства перед поставщиками были зафиксированы в долларах, а клиенты задолжали нам рубли. За несколько дней курс доллара вырос с 6 рублей до 24, таким образом объем дебиторской задолженности сократился с 2 миллионов долларов до 500 тысяч долларов. Вдобавок среди моих должников начались банкротства, расплатиться смогли не все, в результате чего 1,7 миллиона долларов просто растаяли. А я по-прежнему должен был миллион долларов своим зарубежным партнерам.

Как мы расплатимся с поставщиками, я понятия не имел. Спрос на товары, которыми был забит наш склад, резко упал. Рублевые цены на игровые приставки, оригинальные диски и картриджи выросли в четыре раза. Перед кризисом мы вели переговоры с сетью магазинов «Союз» о том, что поможем им начать торговлю видеоиграми, но этим планам так и не суждено было осуществиться.

Перспективы нашего медийного бизнеса также не выглядели теперь привлекательно. Стало понятно, что покупать журнал за 3 доллара никто не будет.

Еще до того как рубль обрушился, я узнал от друзей, что наш банк, «СБС-Агро», по маржин-коллу (маржин-колл — требование кредиторами внесения дополнительной суммы, когда залог дешевеет. В то время подешевели облигации банков и правительства РФ, и западные кредиторы стали требовать деньги. Это был сигнал того, что доверие к экономике РФ потеряно. Можно было делать вывод, что начинается экономический кризис —прим. автора) не смог выполнить свои обязательства. Но дергаться было поздно. Деньги, находившиеся на счете в банке, мы не могли ни вывести, ни использовать для расчетов с контрагентами. Мы пытались оплатить счета из типографии, однако «СБС-Агро» занимался настоящим воровством: выдавал документы, подтверждающие совершение транзакций, но деньги при этом никуда не уходили.

Сумма, которая у нас реально была и которой я мог распоряжаться, — это 20 тысяч долларов наличными. Ситуация казалась безвыходной: платить зарплату сотрудникам нечем, банк не работает, доходов нет. Было совершенно непонятно, что делать, и я испытал отчаяние от осознания того факта, что шесть лет моего кропотливого труда пошли коту под хвост.

Помню, я чувствовал тогда жгучую обиду. Во-первых, я обижался на Запад за то, что нас обманули: российскую экономику подсадили на кредиты, которые поддерживали экономическое развитие без достаточных внутренних предпосылок. Многие предприниматели настроились на импорт, а в это время местная промышленность приходила в упадок.

Во-вторых, я обижался на правительство, которое допустило резкое обрушение рубля, что привело к краху многие компании и оставило меня без средств. Вина правительства была и в том, что оно заставляло банки покупать ГКО (Государственные краткосрочные облигации —прим. «Ленты.ру») — дефолт нанес сокрушительный удар по финансовой системе.

На банк я тоже был страшно зол — ведь он бессовестно присваивал наши деньги. Как бы ни поступило государство с банками, это не давало банкам права обманывать клиентов. У меня были претензии и лично к владельцу «СБС-Агро» Александру Смоленскому. Сейчас я чуть лучше стал его понимать, а тогда чувствовал себя как загнанная в угол крыса: кругом одни предатели!

Отдельным поводом для расстройства и самобичевания стала моя собственная наивность. Ведь я, считавший себя прогрессивным человеком, предпринимателем новой волны, строителем новой реальности, на самом деле оказался простачком, которого так легко облапошить. Будучи бизнесменом, я не знал базовых принципов экономики. И понять их никогда особо не пытался, сводя все к примитивной формуле «деньги-товар-деньги».

Мне казалось, что те законы рынка, которые были актуальны в 1990-х, никогда не изменятся. Теперь же я стал больше интересоваться тем, что происходит в мире, и с немалым удивлением обнаружил, что смены парадигм и радикальные сдвиги на рынках бывают даже в странах с развитой экономикой.

Поэтому, в частности, следующий кризис, который разразился в 2008 году и многих застал врасплох, не стал для меня неожиданностью — я вовремя спрогнозировал его приближение и успел к нему подготовиться.

Но вернемся в 1998 год. Поскольку платить сотрудникам было нечем, я начал было их увольнять. Но оказалось, что некоторые готовы работать бесплатно, поскольку найти новую работу в этот сложный период было почти нереально. В какой-то момент меня осенило, что мы живем в другой стране. Все, что происходило с нами вчера, уже не имело значения в этой новой реальности. Это был ключевой момент. Он изменил все. Прежнее положение дел перестало иметь значение.

Я смирился с тем, что висящий на мне долг отдавать нечем, — просто признал этот факт. Чтобы отдать миллион долларов, его нужно было заработать, начав практически с нуля. Так что мне следовало делать? Размышления о новой стране и новой реальности привели меня к пониманию очевидного факта: потребители теперь особо чувствительны к цене и не настолько привязаны к высокому качеству, платить за которое они сейчас не в состоянии.

Обеспечить низкую себестоимость продукта нам могли только российские поставщики, которые устанавливали цены в рублях и с наступлением кризиса не подняли их в четыре раза. Мы приняли решение выпустить бюджетный вариант «Страны Игр», отпечатав его в отечественной типографии на отечественной бумаге.

В России тогда (да и сейчас, кажется) производилась только газетная и офсетная бумага. Что касается печати, то к нашим услугам были устаревшие типографские комплексы, построенные в 1980-х. Чтобы добиться поставленной цели — сохранить розничную цену журнала на уровне 18 рублей, — мы выбрали газетную бумагу, а обложку напечатали на офсетной. В производство этого тиража я вложил около 20 тысяч долларов — все деньги, которые у меня были. Я рискнул, пошел ва-банк — и выиграл. Но до этого я провел немало бессонных ночей в офисе (дома меня все равно никто не ждал). Я не был уверен, что вообще когда-либо смогу заработать себе на жизнь.