Расстрел в музее

21 погибший, в том числе 17 иностранцев, — таков, по последним данным, итог нападения неизвестных боевиков на музей Бардо в центре тунисской столицы. Еще 40 человек, в том числе гражданка России, получили ранения. Среди погибших — поляки, итальянцы, японцы, французы, испанцы, австралийцы. Большинство — граждане европейских стран. Пока тунисские спецслужбы пытаются понять, кто стоит за нападением, европейские лидеры обещают Тунису помощь в борьбе с исламистской угрозой, которую они весь последний год игнорировали, увлекшись борьбой за Украину.

Десятилетиями Тунис был в арабском мире островком стабильности и маяком секуляризма. Тридцать лет страной бессменно правил выпускник Сорбонны Хабиб Бургиба, в 1970-х провозглашенный пожизненным президентом. Он железной рукой вырывал любые ростки исламизма в стране: тунисским женщинам было запрещено носить хиджаб, а тайная полиция брала на учет даже тех, кто просто молился в мечетях. Режим Бургибы был авторитарным и в то же время прогрессивным: именно при нем приняли знаменитый Le Code du Statut Personnel — «Закон о личном статусе», радикально расширивший права женщин. В стране было запрещено многоженство, введен развод, действовали светские суды.

В 1987 году Бургибу отстранили от власти в ходе так называемой Жасминовой революции. На его место пришел бывший премьер Зин Аль Абидин Бен Али, продолживший курс своего предшественника на секуляризацию. Через 23 года, в 2011-м, режим Бен Али пал в результате второй Жасминовой революции, а сам он бежал из страны.

После переворота тунисское общество раскололось примерно пополам: многие из тех, кто свергал Бен Али, вовсе не желали жить в исламистском государстве. Обе стороны обвиняли друг друга в разжигании ненависти, и все большее влияние приобретали радикалы. На первых после революции выборах победу одержала партия умеренных исламистов «Ан-Нахда» — тунисская версия «Братьев-мусульман», наряду с исламизмом выступающая за либеральную экономику, свободу слова и вероисповедания, защиту прав религиозных меньшинств и сохранение прав женщин.

Хотя программа «Ан-Нахда» была более чем умеренной, после прихода этой партии к власти в стране пышным цветом расцвели другие, более радикальные движения. Именно они могут стоять за терактом в тунисском музее.

Тунисская революция освободила из тюрем многих заключенных, включая исламистов. Один из самых известных — Абу Айяд аль-Туниси, основавший группу «Ансар аль-Шариат». Вскоре организация оказалась под запретом. Именно ее боевики в сентябре 2012 года атаковали посольство США, а в следующем году расправились с двумя видными светскими политическими деятелями — Чокри Белаидом и Мохаммедом Брахми.

На пограничье Алжира и Туниса действует «Аль-Каида в Исламском Магрибе», с которой тунисские армия и спецслужбы безуспешно пытаются справиться уже не первый год. В июле 2014 года боевики расстреляли 14 тунисских военнослужащих на двух КПП — это самые крупные потери армии с момента обретения страной независимости. Атаку на музей могли организовать члены группировки «Окба ибн Нафаа», тесно связанной с «Аль-Каидой в Исламском Магрибе».

Тунисские спецслужбы подозревают также радикалов-салафитов, приверженцев «Исламского государства» (ИГ). Только по официальным данным около 7 тысяч тунисцев уехали на джихад в Сирию и Ирак, и недавно они начали возвращаться на родину.

Кто бы ни организовал теракт в Тунисе, это сильный удар по правительству и экономике страны. В октябре 2014 года к власти в Тунисе вернулись светские политики. Партия «Нидаа Тунис» на парламентских выборах в октябре разгромила исламистов из «Эн-Нахда», а в ноябре кандидат от секуляристов Беджи Каид Эс-Себси был избран президентом страны. После победы на выборах светское правительство пообещало занять жесткую позицию по отношению к радикальным исламистам. При этом, как отмечает директор Центра партнерства цивилизаций Института международных исследований МГИМО(У) Вениамин Попов, они «сумели найти общий язык с местными умеренными религиозными силами. Тунис мог бы стать прекрасной моделью для всего арабского мира. Своим терактом радикалы срывают планы социально-экономического развития страны и всего региона».

Цель для атаки была выбрана явно не случайно. Музей Бадри с его прекрасными образцами римской мозаики I-II веков нашей эры — один из важнейших туристических объектов в Тунисе. А туризм — одна из ключевых статей доходов бюджета страны, где на 11 миллионов населения приходится 7 миллионов туристов. Очевидно, что после акта устрашения — нападения на музей — поток туристов, особенно европейских, которые в основном и везут в страну деньги, резко сократится, и экономика страны сильно пострадает.

По большому счету, считает Попов, Тунис расплачивается за ошибки Запада, взрастившего, а позже выпустившего из-под контроля исламский радикализм. Если для американцев события в Тунисе — всего лишь еще один теракт на периферии, то для Европы это серьезный сигнал о том, что с ее внешней политикой что-то не в порядке. Тунис называют «самой европейской из африканских стран», все население там свободно говорит по-французски, многие знают итальянский.

«В Тунисе погибли граждане европейских государств, пожар пылает в самом европейском доме — достаточно вспомнить теракты во Франции и Дании, — считает Попов. — В Европе сейчас нет политиков уровня Черчилля или де Голля; те, кто есть, не способны правильно выстроить приоритеты. Главная цель Европы сейчас — оторвать Украину от России, они не обращают внимания на то, что творится у них под боком».

В одиночку с боевиками Тунис не справится: у этого североафриканского государства одна из самых малочисленных армий в регионе (хотя оснащенная и обученная европейцами и американцами), у спецслужб нет опыта борьбы с терроризмом. Да и теракты в Тунисе — лишь часть масштабной войны против исламского экстремизма, которую Запад ведет не первый год.

«Надо осознать, что только коллективными усилиями можно справиться с этой страшной болезнью, превратившейся в раковую опухоль, — отмечает Попов. — Без России, Ирана и Сирии ничего не получится, это общая беда и угроза. Но пока Европа этого не осознает, неизвестно, сколько людей погибнет и сколько отрезанных голов мы увидим. Это только начало. Конечно, потом к руководству европейской политикой придут новые люди и скажут: "Да, наши предшественники просчитались". Кому от этого будет легче?».

Алексей Куприянов