Истина в вине

В Госдуму внесли поправки в УПК, которые подразумевают значительное усиление роли судей и одновременно возвращают современное судопроизводство к процессуальным нормам, существовавшим в СССР. Состязательный процесс, по замыслу авторов инициативы из Следственного комитета России, должен быть заменен поиском «объективной истины», которыми и будут заниматься судьи. «Лента.ру» выяснила у экспертов, как эти нововведения могут сказаться на работе российских судов.

Законопроект, разработанный в Следственном комитете России (СК), в Госдуму внес депутат-единорос Александр Ремезков, занимающий пост заместителя председателя комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству — именно этому комитету предстоит решить, принимать закон или нет. Документ привлек к себе значительное внимание в социальных сетях из-за одной фразы в пояснительной записке. Там сказано, что презумпция невиновности «может быть применена лишь в случае невозможности достижения по делу объективной истины и только после принятия исчерпывающих мер к ее отысканию». Между тем, в самом тексте закона про презумпцию невиновности явным образом ничего не говорится, там только закреплен порядок поиска судом «объективной истины» — нормы, за возвращение которой давно борется СК.

Самый ранний сигнал о том, что в недрах Следственного комитета назревает существенная реформа Уголовного-процессуального кодекса (УПК), прозвучал еще в августе 2011 года. Тогда сотрудник ведомства Георгий Смирнов опубликовал статью, в которой назвал ошибкой тот факт, что при переходе от советского кодекса к российскому законодатели «потеряли» норму о так называемой «объективной истине». Попытка убрать из УПК все следы марксистско-ленинской философии, по мнению Смирнова, привели к «размыванию» представлений о сути уголовного процесса.

Поскольку статья Смирнова в целом была посвящена другой теме, на нее не обратили внимания за пределами юридического сообщества, а по-настоящему «объективной истиной» в трактовке СК заинтересовались лишь полгода спустя. В начале 2012 года за изменение УПК высказался уже глава ведомства Александр Бастрыкин — сначала в развернутом интервью «Российской газете», а затем и в специально созданном по этому случаю личном блоге. Заявление Бастрыкина во многом стало более подробным изложением тезисов, ранее обнародованных его подчиненным.

Прежде всего, глава СК напрямую противопоставил существующую модель российского права той, что была в СССР. Российские законодатели, по мнению Бастрыкина, слишком увлеклись, пытаясь добиться состязательности в зале суда, которая присуща англо-американской (англо-саксонской) модели. «Суду в таком процессе отводится роль пассивного наблюдателя, который не должен проявлять какую-либо активность в собирании доказательств… Он лишь способствует сторонам в реализации их прав и законных интересов и следит за порядком», — писал глава СК.

В России же, напомнил Бастрыкин, исторически укоренилась другая процессуальная модель — романо-германская (франко-германская, континентальная). Судья в этом случае должен ставить на первое место достоверность собственных знаний о преступлении и активнее участвовать в процессе, исследуя различные доказательства. В противном случае, продолжает глава СК, судья может стать заложником недостоверных данных, которые предъявляют стороны процесса. Все эти идеи оформили в виде законопроекта, который был опубликован на сайте СК для обсуждения.

После широкого освещения этой законодательной инициативы, проходившего в начале 2012 года, про нее на время забыли. Документ обсуждался только в нескольких статьях Смирнова, которые во многом повторяли сообщение в блоге Бастрыкина. Сам глава СК напомнил о своей инициативе в декабре 2013 года — выступая перед депутатами Госдумы, он заявил, что предложенные изменения в УПК позволят эффективнее расследовать уголовные дела.

Внесенный в Думу законопроект за два года не претерпел никаких изменений — его даже не привели в соответствие с актуальной редакцией УПК, поэтому текст документа придется как минимум дорабатывать в процессе рассмотрения. В частности, Ремезков, которому ранее уже приходилось вносить в Думу законопроект, подготовленный в СК, не удалил из списка предлагаемых поправок ту, которая на сегодня уже не актуальна. Речь идет о норме, позволяющей суду вернуть дело прокурору, чтобы тот мог предъявить дополнительные или более тяжкие обвинения. Такое положение добавили в УПК весной 2013 года после соответствующего решения Конституционного суда. Более того, в Минюсте эту норму решили усилить дополнительно — судья сможет возвращать дело на доследование с ужесточением ответственности не только на основе вновь открывшихся обстоятельств, но и по существующим материалам дела.

Стоит отметить, что ни в пояснительной записке к законопроекту, ни в многочисленных публикациях представителей СК не обсуждается то, как предложенные изменения повлияют на повседневную работу судей. Исследования показывают, что в России каждый судья рассматривает около 30 дел в неделю. Насколько вырастет нагрузка, если судьям придется не только выслушивать доводы сторон, но и подробно изучать материалы и искать «объективную истину», сказать трудно. В законопроекте также нет ни слова о соответствующей переподготовке судей или увеличении количества судов. Сроки рассмотрения уголовных дел тоже не пересматриваются.

«Лента.ру» выяснила у одного из идеологов законопроекта и других экспертов, как новый закон, в случае, если он будет принят, скажется на положении дел в российских судах. Примечательно, что автор инициативы, старший инспектор СК, кандидат юридических наук Георгий Смирнов узнал о том, что законопроект внесен в Госдуму, от корреспондента «Ленты.ру».

«Его суть сводится к тому, чтобы повысить справедливость правосудия, — заявил Смирнов. — Есть два типа состязательных процессов. Классический процесс — англо-саксонский, когда судья, как независимый арбитр, не проявляет активности в процессе, выслушивают стороны обвинения и защиты и принимает решение на основании логической силы аргументов каждой из сторон. Перевесила одна сторона над другой, подготовилась лучше — и судья тогда выносит решение в пользу этой стороны. Он сам не восполняет неполноту доказательств, не вызывает свидетелей, не просит собирать новые доказательства, даже если это идет в ущерб истине. А вот в романо-германской правовой системе традиционно был свойственен именно процесс, направленный на установление истины, то есть обстоятельств такими, какими они были в действительности. И судья, в случае, если какая-то из сторон не дорабатывала, брал на себя эту функцию и сам собирал доказательства».

«Мы в ходе реформы 2002 года, с принятием нового УПК, истину из процесса нашего выбросили, — продолжает Смирнов. — Взяли за основу англо-саксонскую модель. Это вызывает во многих случаях вынесение не совсем справедливых приговоров, случаются недоработки и пробелы в доказательной базе. Сейчас предлагаем вернуться к нашим историческим корням, романо-германским».

По словам сотрудника СК, в рамках традиционной англо-саксонской модели процесс с самого начала носит состязательный характер. Полицейское дознание собирает первичные доказательства и направляет их в суд, и дальше стороны равны в своих возможностях. В России же существует досудебная стадия предварительного следствия, когда следователь вне состязательного процесса собирает доказательства. К моменту начала судебного разбирательства сторона обвинения обладает более широким объемом доказательств, что ставит ее в лучшее положение, чем защиту. «В случаях, когда одна из сторон недоработала и возникает неполнота доказательств, суду предлагается проявить активность. Это позволит обеспечить справедливое правосудие. Справедливость в нашем понимании заключается не в том, кто лучше подготовился и более аргументированно озвучил свою позицию в суде, а в том, какие обстоятельства были на самом деле», — настаивает Смирнов.

Он уверен, что больше пользы от этого будет у стороны защиты: «Когда обвиняемый пользуется бесплатным адвокатом, понятно, как процесс проходит. Обвиняемый не понимает, как он идет, потому что не обладает юридическими знаниями. Он просто сидит, слушает, ничего не может сказать против. А бесплатный защитник работать не хочет, не хочет собирать доказательства, оправдывающие его подзащитного, и как правило таких обвиняемых признают виновными. Именно поэтому у нас такой большой процент обвинительных приговоров. Мы предлагаем, чтобы судья, увидев пробел, отправляла адвоката собирать доказательства для познания истины по делу».

«Думаю, будут ожесточенные дебаты, выступят некоторые адвокаты, потому что это несколько занижает их роль», — прогнозирует Смирнов.

«Сложно отношусь к этой инициативе, — заявила “Ленте.ру” адвокат, федеральный судья в отставке Элина Каширина. — Как я прочитала, предлагается видоизменять понятие презумпции невиновности и состязательности сторон. Если это действительно будет так, то это вообще конец нашему правосудию. И так-то все держится на честном слове. Все наши законопроекты, когда рождаются в каких-то комитетах, видимо, задумываются во благо, но почему-то потом в кривых зеркалах отражаются. У нас и сегодня все сложно с состязательностью сторон, потому что адвокатам донести до суда позицию подзащитного сложно. И не потому, что в процессуальном законодательстве мало об этом сказано, а потому что судьи тебя слышать не хотят. Слушают, но не слышат. А сторона обвинения на сегодняшний день находится в таком положении, что прокурор в заключение может сказать два-три слова, и это будет хорошо, и его воспримут».

«Объективная истина — достаточно расплывчатое понятие. Каждый может понимать по-своему, — говорит “Ленте.ру” Дмитрий Дубровин, адвокат подсудимых по “болотному делу” Александры Духаниной и Дениса Луцкевича. — Раз это предложение Следственного комитета, то можно сказать, что любая его инициатива в последние годы ни к чему хорошему не приводила. По моему убеждению, все это направлено на ужесточение карательной системы. СК — это карательный орган, который даже затмил своей деятельностью деятельность прокуратуры. В свете этих событий никакая его инициатива не может восприниматься мной положительно. Дело 6 мая — яркий показатель способностей этого ведомства».

Михаил Зеленский
Даниил Туровский
Денис Дмитриев