«На съемочной площадке не звучало слово гомосексуальность»

7 ноября в российский прокат выходит драма Абделатифа Кешиша «Жизнь Адель», фильм-лауреат Каннского кинофестиваля 2013 года. Это трехчасовая история о любви между двумя молодыми женщинами — подающей надежды художницей Эммой (Леа Сейду) и будущей учительницей Адель (Адель Экзаркопулос). Однако главная героиня фильма — именно Адель, для которой любовь к Эмме становится первым большим чувством.

После премьеры фильма, состоявшейся в «Гоголь-центре» 2 ноября, Адель Экзаркопулос поговорила с «Лентой.ру» о комиксе, на котором основана кинокартина, сотрудничестве с гениями и политическом контексте.

«Лента.ру»: Во-первых, хотелось бы узнать, насколько настоящая Адель пересекается с героиней фильма. Вы на экране так естественно выглядите, иногда начинает казаться, что вы в каком-то смысле саму себя играете.

Адель Экзаркопулос:Я сама довольно часто действую инстинктивно, как и моя героиня. Как и она, люблю получать знания, но при этом не люблю, когда мне их навязывают. И еще очень люблю поесть, как и Адель в фильме.

По поводу еды такой вопрос: в фильме есть своего рода конфликт между макаронами и устрицами, в жизни вы что предпочитаете?

Я за макароны.

В фильме вообще очень много деталей и мелочей, дающих возможность составить представление об Адель. Там и о ее любимой музыке рассказывается, и о школьных предметах, которые она предпочитает. Это все к вам настоящей имеет какое-то отношение?

На самом деле бывало по-разному. Абделатиф, вообще-то, предоставляет своим актрисам большую свободу. Вот, например, про музыку — это моя идея. Боба Марли я сама предложила. А что касается нелюбви к математике и любви к литературе — это не от меня.

Ну, то есть читать-то я люблю, но не настолько увлечена литературой, как мой персонаж. Вот, например, [французский автор XVIII века Пьер] Мариво, которого читает Адель в фильме, — этого автора для меня открыл Абделатиф. Он мне посоветовал прочитать эту книгу [«Жизнь Марианны»] перед съемками.

А комикс Жюли Маро, на котором основан фильм «Жизнь Адель», вы читали?

Да, перед кинопробами. То есть я знала, что речь идет о свободной адаптации, но подготовиться все же надо было. Комикс, вообще-то, довольно сильно отличается от того, что получилось у Абделатифа. В первоисточнике очень мрачный тяжелый конец. Героиня там более наивная, она очень страдает, и произошедшее ее убивает. Абделатиф же в фильме хотел сказать, что когда человек переживает страсть, когда за взлетами следуют падения, сердце разрывается, когда рядом нет никого, способного помочь, потом проходит время и ты понимаешь, что все равно можешь двигаться дальше. Это не значит, разумеется, что ты забудешь произошедшее.

Но комикс мне при этом понравился. В нем есть сила.

Вам лично какой финал ближе — оригинальный или тот, что в фильме?

Мне ближе финал фильма. Мы все переживаем первую любовь, все мучаемся, думаем, что умрем от этой любви или по крайней мере не сможем полюбить еще кого-то так же сильно. А потом оказывается, что вполне сможем — это уже другое чувство, но бывает, что оно даже сильнее. В комиксе происходит своего рода обрубание концов. Мне же больше нравится открытая концовка — как в фильме.

Как вы получили эту роль? Насколько я знаю, Леа Сейду уже была прикреплена к проекту, вас чуть позже выбрали.

Я бы не сказала, что получить роль было сложно. Да, я ходила на кинопробы и выполняла упражнения по импровизации, готовилась. Но мне повезло: у меня была возможность лично пообщаться с Абделатифом. Он просмотрел огромное количество претенденток, но не все они пили с ним кофе, как я. Нам нужно было многое обсудить, он присматривался ко мне — и однажды сказал мне «да».

В Сети широко обсуждалось интервью, в котором вы и Сейду говорили, что с Кешишем было очень сложно работать. Вы не могли бы уточнить, что именно подразумевали?

Мне кажется, со всеми гениями тяжело работать. С Пикассо разве легко было? Или с Копполой. Кроме того, не стоит верить всей информации, полученной из интернета. Разумеется, было непросто — мы ведь снимали человеческую историю, и у нас были и взлеты, и тяжелые моменты, это же естественно. Но нам же удалось в итоге уладить все разногласия. А страницы прессы, вообще говоря, это худшее место, где можно обсуждать подобные вопросы.

В «Жизни Адель» есть продолжительные сцены сексуального характера. Как вы думаете, фильм был бы менее цельным без этих сцен?

Честно говоря, не думаю, что без них фильм обеднел бы. Но я прекрасно понимаю, почему они появились. Мы снимали органичную историю любви, нам хотелось зафиксировать отношения между двумя женщинами во всей их полноте — и сексуальные отношения в том числе. Сексуальные отношения могут перевернуть жизнь человека. Кроме того, мне нравится подход Абделатифа к съемкам таких сцен — они так же подробно проработаны, как и все остальные сцены фильма.

Российские прокатчики настаивают, что выпуск «Жизни Адель» на российские экраны — ни в коем случае не политический шаг, а просто попытка познакомить отечественных зрителей с хорошей лентой. Для вас в съемках у Кешиша было хотя бы немного политики?

Нет, нет и еще раз нет. Никогда никакой политики у меня и в мыслях не было. Да, так получилось, что мы получили «Золотую пальмовую ветвь» чуть ли не в тот день, когда во Франции были легализованы однополые браки. Между тем, на съемочной площадке никогда не звучали слова «гомосексуальность» и «лесбиянство». Мы никогда не считали, что снимаем манифест или что принимаем участие в борьбе за права секс-меньшинств. Для нас фильм был чем-то другим — историей любви, гимном свободе, рассказом о том, какую важную роль любовь играет в жизни человека. Хотелось бы, чтобы фильм получился более универсальным, чтобы каждый зритель мог узнать в нем себя.

Кстати, о Каннах: когда объявили, что «Золотая пальмовая ветвь» досталась «Жизни Адель», какова была ваша реакция?

Я расплакалась, конечно. От избытка эмоций.

Беседовал Сергей Оболонков