Сверхчеловеческое и слишком человеческое

На российские экраны выходит фильм «Армагеддец» (The World’s End?) — долгожданный, потому что завершает комедийно-пародийную трилогию «Кровь и мороженое» режиссера Эдгара Райта и актеров Саймона Пегга и Ника Фроста. «Лента.ру» попыталась разобраться, насколько удачно фильм продолжил и закруглил ее линии в формальном и философском планах (и, вероятно, не смогла удержаться от спойлеров).

Главные герои картины — пятеро друзей детства. В юности они посвятили одну ночь жизни попытке обойти все 12 пабов своего провинциального города, однако так и не дошли до последнего, который называется «Конец света», или «Армагеддец». Затем выросли и разъехались все пятеро — но повзрослели лишь четверо: герой Саймона Пегга Гэри Кинг, бывший неформальный лидер пятерки, так и не остепенился, а к его инфантильным качествам добавились и остро асоциальные. Та ночь осталась лучшим воспоминанием в жизни Кинга; он собирает всех вместе, чтобы вернуться в родную дыру и вернуть себе молодость, пройдя-таки алкогольный маршрут целиком. Как всегда в таких случаях и бывает, герои проходят испытания прерванной дружбой и внеземным нашествием.

Каждый фильм из трилогии пародирует по одному жанру киноблокбастеров. «Зомби по имени Шон» (Shaun of the Dead, 2004) был данью уважения survival-хоррорам и лично Джорджу Ромеро; «Типа крутые легавые» (Hot Fuzz, 2007) блестяще препарировали жанр полицейского бадди-муви, вроде «Плохих парней» или «На гребне волны». На этот раз объект рефлексии — инопланетная антиутопия, смесь научной фантастики с фильмом-катастрофой.

О том, что третья часть трилогии будет «Концом света», ее поклонникам было известно давно. Сценаристы Райт и Пегг отрабатывают заявленную в названии тему старательно — и из-за этого, увы, фильм кажется выполнением формальной задачи: ему очень не хватает жанровой дерзости первых двух фильмов. «Армегеддец» насыщен прямыми отсылками к ним, вроде прыжка через забор или мороженого Cornetto. Поклонники, конечно, узнают их легко и с радостью, но остальных зрителей цитаты вряд ли развлекут. Первые кадры пытаются повторить феноменальный монтаж зачина «Легавых» — однако не выдерживают темпа и выдыхаются, словно постаревшие герои самого фильма.

Хуже того, этой комедии можно бросить самый горький упрек: не всегда, но часто «Армагеддец» просто несмешон. Точнее, реплики тщательно прописаны, сюжетные рифмы продуманы, трюки правильно расставлены — однако все эти достоинства оборачиваются недостатками, если вспомнить, как предыдущие фильмы трилогии, препарируя жанровые схемы, демонстрировали непредсказуемость и изобретательность каждые тридцать секунд. С комическими сражениями просто беда: кажется, что Фрост и Пегг, раньше сыпавшие оригинальными находками, теперь отдали эти сцены профессиональным сценаристам, уже сочинившим их по сто штук. Смешная драка в туалете выглядит типичным упражнением в жанре «Смешная драка в туалете»; ничего равного ни обезглавливанию зомби виниловыми пластинками, ни тарану мясного отдела супермаркета на покупательских тележках здесь нет.

Можно было понадеяться на общую атмосферу фильма, но и тут не все гладко. В «Зомби» и «Легавых» фантастически обаятельны были даже самые отрицательные персонажи; харизма Пегга и Фроста работает и здесь, но остальных протагонистов полюбить можно с трудом. Вроде бы ты должен сочувствовать им, как попавшим в неприятности дуралеям из молодежных комедий, однако возраст украл у героев обаяние непутевости. Замена одного Бонда на другого — тоже больше формальный прием, Пирсу Броснану в новом фильме не дали разыграться, как Тимоти Далтону в «Легавых». Создатели ленты пытаются сымитировать былой кураж, словно его герои пытаются вернуть молодость; и у тех, и у других получается это лишь частично.

Однако несправедливее всего было бы оценивать «Армегеддец» только по тому, насколько в нем реализован комический потенциал, то есть как обычную комедию. В конце концов, это не на словах, а действительно финальная часть трилогии, и важно еще и то, насколько фильм оформляет ее в цельное высказывание.

А оформлять есть что. Предыдущие два фильма были хороши не только своим ярким юмором и отвязной работой с культурными стереотипами. В них был и гуманистический посыл, который делал их настоящим кино, а не просто комедиями. В «Зомби по имени Шон» оказывалось, если упрощать, что зомби тоже люди — и наоборот:деточка, все мы немножко зомби, каждый из нас по-своему зомби. В результате зомби-эпидемия не слишком-то меняла жителей провинциального городка; наиболее странные из них — асоциальные гики — оказывались наиболее подготовленными к зомби-апокалипсису; ну а искрометная шутка в конце доказывала, что ожившие мертвецы и выжившие люди вполне могут уживаться друг с другом.

Зомби стали яркой и многогранной метафорой; но в «Крутых легавых» Райту с Пеггом не пришлось даже прибегать к метафорике, чтобы художественными средствами отстоять право человека быть непохожим на других. Главный герой-полицейский непохож на всех тем, что по-настоящему идеален — и не находит себе места ни в несовершенной полиции, ни в несовершенном быту. Однако настоящими злодеями оказывались не жители неидеального мира, а, напротив, адепты прекрасного: те, кто хотел распространить стерильное совершенство на всех вокруг. Столь милая герою правильность при переносе с индивидуального в социальное оказалась нетерпимой, тоталитарной и, что хуже всего, ханжеской — при тотальной уравниловке идеальными членами общества оказываются самые ничтожные. Им герои со странностями и дали бой.

«Армагеддец», конечно, о том же — о праве быть несовершенным, то есть нестандартным. Да, абстрактное Добро ex machina здесь пытается причесать людей под одну идеальную гребенку, а герои протестуют против нормы, как и полагается пьяным. Однако дальше создатели фильма ставят жанровый эксперимент, чтобы задать старый вопрос по-новому. Что если внеземной разум, обустраивающий Землю согласно собственным представлениям о пользе, будет не слишком упорствовать в своем насильственном облагодетельствовании — а внимательно посмотрит на людей, настаивающих на своем несовершенстве, и скажет: «Да пошли вы *****»?

Тут-то и начинается Армагеддец. И дело не столько в его апокалиптической составляющей — в конце концов, люди могут обойтись и без последних достижений технологии, которыми их одарили захватчики. Создатели фильма ставят вопрос о социальной — и экзистенциальной — адаптации обломков бывшего благоденствия. Приговор человечеству неутешителен: больше всего люди, получившие свободы сполна, похожи на зомби из первой части трилогии; и теперь уже в защите от них нуждаются их бывшие благодетели. На вопрос «Стоит ли то, что мы приобрели, того, что мы потеряли?» с уверенностью утвердительно отвечает лишь инфантил и сорвиголова Гэри Кинг, нашедший вторую молодость после Конца Времен; но и с ним солидаризироваться вряд ли захочет каждый.

Иными словами, «Армагеддец», проигрывая первым частям трилогии в темпе и лихости, оказался парадоксальнее, философичнее и жестче. Не самые лучшие, наверное, качества для комедии о бархоппинге; но ведь и паб «Конец света» — это вам не рюмочная «Второе дыхание».

Кирилл Головастиков