Бандар, сын Султана

Полная неспособность Запада принять хоть какое-то осмысленное решение в связи с химической атакой в Сирии привела к катастрофической потере влияния США и Европы на Ближнем Востоке. Образовавшийся вакуум быстро заполнила страна, чьи лидеры редко произносят речи, но много и активно работают, — Саудовская Аравия.

Полторы недели, прошедшие со дня массированного применения в Сирии химического оружия (21 августа), для стран Запада превратились в затяжное внешнеполитическое унижение, конца и края которому не видно.

Сначала в игру вступил британский премьер Дэвид Кэмерон. Его канцелярия подготовила два документа: список «доказательств» применения химоружия сирийским правительством и юридическое обоснование для начала военной операции. Парламент, который глава правительства попытался убедить, используя эти доводы, предсказуемо отказал ему в разрешении на «гуманитарную бомбардировку».

Политические оппоненты Кэмерона в Великобритании с удовлетворением потирали руки: такого позора он давно не переживал — даже члены собственной Консервативной партии не поверили премьеру. На международной арене ситуация сложилась еще более анекдотическая: подготовленная британцами резолюция ООН, санкционирующая военное вмешательство в Сирию, застряла в дипломатическом лимбе, поскольку выяснилось, что даже Лондону она вовсе не нужна.

В США дела обстоят еще хуже. Барак Обама еще в 2012 году назвал применение химического оружия в Сирии «красной чертой, переход через которую все изменит». Попав в ситуацию, когда эта черта совершенно очевидным образом пересечена, американский президент оказался перед необходимостью если уж не «все изменить», то хотя бы предпринять какие-нибудь решительные действия. Однако ситуация в Сирии сейчас находится в той стадии, когда любое значимое американское вмешательство сделает ее несравнимо хуже.

Достаточно сказать, что старая американская мантра о том, что «Башар Асад должен уйти», в нынешних условиях обратилась бы настоящей катастрофой для США. Место относительно предсказуемого нынешнего сирийского руководства тут же заняла бы «Аль-Каеда», у которой обширные планы и насчет сирийского химического оружия, и насчет средств ПВО, и насчет соседних стран (прежде всего Израиля). Американцы начали постепенно это осознавать: даже ярые сторонники нанесения ударов по Сирии предупреждают, что их надо провести так, чтобы случайно не победить «кровавого тирана».

Обама, поняв, в какую ловушку он себя загнал, попытался спихнуть ответственность за возможные последствия вмешательства или невмешательства на Конгресс, попросив у парламентариев «разрешение» на проведение операции. Поскольку до 9 сентября Конгресс на каникулах, в распоряжении сирийцев оказалось две недели на то, чтобы спокойно и без спешки передислоцировать все важные объекты, которые могли стать целью авиаударов. Ввиду подобной нерешительности можно констатировать, что военная операция провалилась задолго до ее предполагаемого начала. Ведь эффективность удара по пустым штабам и складам, очевидно, будет близка к нулевой.

Надо отметить, что даже республиканцы, в обычное время удовлетворенно разбирающие неудачи президента-демократа, в нынешней ситуации кажутся не на шутку встревоженными. Дело в том, что метания американского президента поставили под сомнение репутацию страны в целом. Если сейчас удара по Сирии не последует или он будет чисто символическим, то это окончательно девальвирует угрозы американской дипломатии: в результате иранцы, например, смогут расслабиться и приняться за создание атомной бомбы.

Глядя на череду провалов и унижений в Вашингтоне и Лондоне, о своем участии в военной операции призадумались и французы, громче других требовавшие наказать Асада. Париж выступил с заявлением, что самостоятельно (читай — без США) бомбить Сирию не будет.

Подготовка военного вмешательства в Сирии продемонстрировала полную недееспособность Запада. По оценке британского журналиста Роберта Фиска, работающего на Ближнем Востоке уже более 30 лет, эта история стала своего рода водоразделом: «Раньше в Ливане, Сирии и Египте при словах из Вашингтона трепетали. Теперь они смеются».

Однако свято место пусто не бывает. Пока Запад терял авторитет и влияние на Ближнем Востоке, другие страны его приобретали. В первую очередь речь идет о Саудовской Аравии, чей достаточно неожиданный подъем сейчас ассоциируется с именем одного человека — принца Бандара бин Султана, фактически руководящего силовыми и разведывательными структурами королевства, а также его внешней политикой.

Принц Бандар достиг таких высот в королевстве не столько благодаря своему происхождению, сколько вопреки ему. Хотя его отец был членом королевской фамилии, мать принца была простолюдинкой, что в середине XX века было существенным препятствием для продвижения наверх. В громадной семье с десятками принцев и принцесс безупречно аристократических кровей на него смотрели искоса, как на своего рода недоразумение. Честолюбивый Бандар быстро сообразил, что в этих условиях ему придется работать за троих, чтобы пробиться к вершинам власти. Он усердно учился, сначала на родине, а потом — в США, где получил военное образование (он — пилот истребителя), а позднее и гражданское, став обладателем диплома престижнейшего Университета Джона Хопкинса. Научную степень он защитил в Высшей школе международных отношений Пола Нитце (Paul H. Nitze School of Advanced International Studies), считающейся лучшим профильным вузом мира.

Энергичный и блестяще образованный, принц выгодно выделялся на фоне многих сверстников, для которых главной радостью в жизни были роскошь и мирские утехи. Дослужившись в королевских ВВС до чина подполковника, в 1978 году он ушел на дипломатическую службу, где сразу же добился впечатляющего успеха, пролоббировав в Конгрессе США продажу Эр-Рияду суперсовременных (по тем временам) истребителей F-15. Работа молодого дипломата была отмечена на высшем уровне: король Фахд официально назначил его своим представителем в Вашингтоне, позволив действовать без оглядки на саудовское посольство.

В американской столице Бандар моментально оброс связями в местной элите, постоянно встречался с президентами США Джимми Картером и Рональдом Рейганом, их госсекретарями и министрами обороны. В 1983 году его официально повысили до посла в Вашингтоне. В этой должности он активно участвовал в создании базы данных радикальных исламистов, которые отправлялись в Афганистан для войны против Советского Союза (кстати, «база» по-арабски «аль-каеда»), сотрудничал с ЦРУ в поставках им оружия (включая «Стингеры»), работал над схемой финансирования и вооружения никарагуанских «Контрас».

Степень влияния принца в США можно оценить по одной детали: в середине 1980-х он сумел добиться продажи в Саудовскую Аравию американских самолетов дальнего радиолокационного обнаружения, хотя ярым противником заключения этой сделки выступал, казалось бы, всемогущий Американо-израильский комитет по общественным отношениям, известный в мире как «израильское лобби».

В должности саудовского посла в Вашингтоне принц Бандар проработал до 2005 года. За это время он сумел выстроить очень близкие отношения с семьей Бушей, поддерживая большую часть их внешнеполитических начинаний. Роль хитроумного саудовского принца в американских неудачах в Ираке и Афганистане удостоилась отдельного упоминания в разоблачительном фильме «Фаренгейт 9/11» режиссера Майкла Мура. В Саудовскую Аравию принц вернулся, когда его дядя король Фахд лежал на смертном одре. Влияния Бандара хватило, чтобы его отец Султан бин Абдельазиз стал крон-принцем при новом короле Абдулле. Сам бывший посол в США занял должность генерального секретаря Совета национальной безопасности, получив доступ к информационным потокам всех разведывательных служб и МИДа королевства.

На этом посту он продолжил вести политику тайных переговоров и операций, причем одной из главных его задач стала нейтрализация растущего влияния Ирана в регионе. Именно тогда Саудовская Аравия (наравне с Израилем) начала жестко лоббировать введение все новых санкций против Тегерана, хотя намерение последнего создать ядерное оружие так и не нашло никаких документальных подтверждений. Принц Бандар активно работал с лидерами Сирии и «Хизбаллы», пытаясь вывести их из-под иранского влияния, однако заметных успехов в этом деле не добился. Настоящим делом принцу удалось заняться только после череды революций в арабских странах. Все его навыки по проведению секретных переговоров, тайных операций и хитроумных интриг пришлись как нельзя кстати.

Хотя саудиты пережили настоящий шок, когда США допустили падение режима их старого союзника Хосни Мубарака в Египте, дальнейшие действия Эр-Рияда продемонстрировали, что они сумели быстро оправиться от пережитого. Свержение Муаммара Каддафи, к которому у Ас-Саудов было что-то вроде кровной мести, прошло при активном их содействии. Быстрое и жесткое подавление восстания в Бахрейне стало возможным только благодаря вводу саудовских войск в крошечный эмират. Смена режима в Йемене также прошла по плану, разработанному в Эр-Рияде. Даже в, казалось бы, потерянном Египте дела шли не так уж и плохо: протеже саудитов — салафистская партия «Аль-Нур» заняла второе место на парламентских выборах.

Но главным призом в региональной борьбе стала, конечно же, Сирия — единственный безоговорочный союзник Ирана в арабском мире, ключевое звено в шиитской цепи Иран-Ирак-Сирия-«Хизбалла». Ради установления там союзного Эр-Рияду режима можно было пойти на особые меры. Сначала король Абдулла лично звонил Башару Асаду, пытаясь убедить его провести реформы, способные привести к власти суннитское большинство. Эта тактика не дала результатов. Хуже того, силовое подавление восстания в Сирии в 2011 году началось во время Рамадана, что очень не понравилось набожному саудовскому монарху. Король решил, что Асада необходимо свергнуть во что бы то ни стало. К главному, пожалуй, внешнеполитическому предприятию королевства в текущем десятилетии привлекли лучшего профильного специалиста. За дело взялся принц Бандар бин Султан.

В 2012 году его полномочия были расширены: принц получил под свое начало саудовскую разведку, которой тут же была отведена роль координатора взаимодействия с сирийскими повстанцами, их финансирования, обучения и вооружения. Сам Бандар развил бешеную активность: его личный самолет, раскрашенный в цвета команды «Даллас Ковбойз» заметался между ближневосточными, европейскими столицами и Вашингтоном. Основных задач у Бандара было (да и остается) три: создать сильную повстанческую структуру, способную взять власть после свержения Асада, нейтрализовать международную поддержку сирийского правительства и добиться западной операции против Дамаска, способной изменить ход войны в пользу восставших.

Для реализации первого пункта программы саудовский принц надавил на Иорданию, которая поначалу не желала размещать на своей территории лагеря подготовки повстанцев. Для этого у Эр-Рияда был очень надежный рычаг: Иордания, захлебывающаяся от наплыва беженцев, сейчас полностью зависит от внешней финансовой помощи. Набор «курсантов» в эти лагеря проводился с особой тщательностью: саудовцам нужна была сила, которая будет подконтрольна им и не станет действовать в своих собственных интересах. Вооружали отряды оппозиции также люди Бандара. Так, известно, что в сентябре-октябре 2012 года они закупили в Хорватии вооружения (в том числе тяжелые), которые тут же были направлены в Сирию. Идеологической подготовкой по мере сил заняты и западные инструкторы, ведущие обучение в этих лагерях. Подготовленные таким образом повстанцы должны стать движущей силой того, что в Эр-Рияде называют «Южной стратегией». Имеется в виду постепенный захват южных и восточных предместий Дамаска, откуда позднее должен начаться решительный штурм столицы. Другой важной составляющей этого плана является установление контроля над сирийско-иорданской границей и дорогами, соединяющими юг страны с Дамаском. Хотя работа в этом направлении ведется уже давно, существенных успехов подготовленные в Иордании повстанцы пока не добились. Более того, правительственная армия при помощи иранских инструкторов и бойцов «Хизбаллы» в последние месяцы теснит их под Дамаском.

В этой связи с особой остротой встает второй пункт программы: нейтрализация поддержки Асада извне. К решению этой задачи Бандар подошел в классическом для себя стиле. Минуя ливанских шиитов и иранских аятолл, в начале августа он отправился сразу в Москву, которая де-факто является главным защитником сирийского режима на мировой арене. По сообщениям британской прессы, принц не стал взывать к здравому смыслу российского руководства, а сразу предложил ему сделку. Он пообещал президенту РФ Владимиру Путину высокие цены на нефть, сохранение российской военной базы в Тартусе, многомиллиардную оружейную сделку, отказ от строительства газопровода Персидский залив — Европа, а также общий рост влияния Москвы на Ближнем Востоке. В обмен на это принц попросил отказаться от поддержки Асада и не препятствовать военной операции против сирийского режима. Чтобы подтолкнуть Кремль к принятию «правильного» решения, Бандар не забыл намекнуть и на возможные последствия: «Я могу гарантировать вам защиту зимней Олимпиады в следующем году. Чеченские группы, угрожающие безопасности их проведения, подконтрольны нам».

Судя по скупым комментариям из Кремля, российскому руководству саудовское предложение пришлось не по вкусу. Советник Путина по внешней политике Юрий Ушаков сообщил лишь, что беседа президента и принца была «очень интересной» и носила «философский характер». По всей видимости, в Москве решили, что Асаду вполне по силам справиться с восстанием, а для вторжения извне никаких предпосылок нет и не предвидится: Запад, напуганный перспективой прихода к власти связанных с «Аль-Каедой» исламистов, пребывает в нерешительности.

Однако, как выяснилось, основания для удара и последующей эскалации конфликта могут появиться. Буквально через несколько недель после отказа России «войти в положение» и на следующий день после прибытия в Дамаск специалистов ООН по химическому оружию это самое оружие было применено. В том, что имела место химическая атака, никто уже не сомневается. Намного интереснее, кто мог бы за этим стоять. По убеждению Запада, ОМП применили правительственные силы, Дамаск свою вину категорически отрицает, возлагая ответственность на оппозицию. И те, и другие заявляют, что у них не было никакого резона травить мирных жителей, что, в общем, вполне справедливо. На этом фоне стали появляться теории о том, что за атакой стояли саудовские спецслужбы, подчиняющиеся Бандару бин Султану, для которого эта атака стала просто подарком небес.

Крайне трудно поверить в то, что сирийские повстанцы получили из-за границы сотни литров химикатов, смешали их, пробрались в контролируемый правительством район, а потом оттуда нанесли удар по своим соратникам. Очень уж трудоемкой и сложной представляется такая операция. Гораздо проще подкупить двух-трех офицеров правительственной армии, которые за миллион-другой и новый паспорт сделают все необходимое. В пользу этой версии свидетельствует и тот факт, что неподалеку от места, откуда предположительно велся обстрел химическим оружием, совершенно случайно оказался повстанец с камерой, снявший весь процесс на видео.

Кто бы ни стоял за химической атакой, Западу, видимо, придется провести военную операцию против Башара Асада, чтобы окончательно не растерять свое влияние в регионе. Представители Обамы говорят, что она должна быть тщательно «откалибрована». Имеется в виду, что бомбардировка не может быть совсем уж ограниченной (над такой операцией все лишь посмеются), но и не должна стать настолько серьезной, чтобы спровоцировать сирийское руководство на отчаянные ответные меры, вроде удара по Израилю. Проблема, однако, заключается в том, что даже незначительное военное вмешательство США и их союзников может привести к непредсказуемым последствиям. Например, оно позволит Асаду объявить о начале тотальной агрессии и даст ему основание задействовать против «марионеток Запада» весь свой арсенал, включая химический. Тем более он вполне официально предупреждал, что в случае иностранного вторжения именно это и произойдет. Повторное применение химоружия вынудит США и союзников по-настоящему втянуться в войну.

Принц Бандар может быть доволен. Несмотря на определенные сложности, его план работает: Запад уже оказался в ситуации, когда до применения силы остался лишь один шаг. Над тем, чтобы первый удар не оказался и последним, в Вашингтоне без устали работает верный соратник принца — новый саудовский посол Адель аль-Джубейр, которого в свое время пытались убить иранцы. Этот человек, как и сам Бандар, также обладает определенным авторитетом в американской столице. Ему, в частности, удалось заручиться поддержкой влиятельных сенаторов Линдси Грэма и Джона Маккейна, которые настаивают на проведении долговременной бомбардировки сирийских объектов силами западной коалиции.

Главная мысль, которую аль-Джубейр хочет донести до американской элиты, проста и не лишена смысла: бездействие США приведет не только к дальнейшему падению их влияния на Ближнем Востоке, но и к разбалансировке всего региона и возможному хаосу. Логика посла ясна, однако в ней есть серьезный изъян: полномасштабное вмешательство может привести ровно к таким же результатам. Если даже не хуже.

Если Бандар бин Султан хочет добиться реализации своего плана, то в ближайшие недели ему надо убедить американское руководство, что бездействие с неопределенными результатами хуже действий. За годы своей карьеры он уже не раз доказывал, что умеет добиваться поставленных целей, даже если они кажутся почти невыполнимыми. Если у принца и на этот раз все получится, то в сирийской войне в скором времени может наметиться перелом.

Не стоит, правда, забывать: в прошлом не раз получалось, что совместные с США проекты Бандара выходили американцам боком. Создание «Аль-Каеды» и поддержка моджахедов в Афганистане — самый яркий тому пример. Поэтому Вашингтону не мешало бы сохранять крайнюю осторожность при реализации очередной блестящей идеи саудовского принца.

Иван Яковина