Неестественный плач

Грядет реформа Академии наук, вернее, сразу трех академий, и по всему выходит, что кровавый Ливанов, вместе с Медведевым, еще более кровавым, собираются академию попросту уничтожить. Суть реформы, если кратко, в следующем: три академии (просто наук, медицинских наук и сельскохозяйственных наук) объединяются и превращаются в этакий кружок по интересам для мудрых мужей. Все функции по управлению обширной собственностью бывших академий переходят к чиновникам из специально создаваемого федерального агентства. И даже не в том беда, что чиновники имеют болезненную склонность к воровству, а в том, что чиновники нужд ученых понять принципиально не способны, и все то немногое, что в отечественной науке уцелело, непременно загубят нелепыми своими действиями.

По крайней мере, об этом уже написаны сотни статей, общественное мнение бурлит, сотрудники подведомственных академиям институтов созывают народ на митинги и проклинают губителей разумного, доброго, а также вечного. И главное, ведь не поспоришь особенно с авторами сотен статей: чиновники наверняка многое украдут, а что не украдут, то загубят. Опыт жизни в России не позволяет сделать другие выводы. Но все-таки что-то меня в общем плаче смущает.

Нет, я полнейший дилетант, от академической жизни далекий. К тому же гуманитарий по образованию и несносный болтун по роду занятий. Но ведь из каждой сотни рыдающих ныне на руинах не разрушенной еще академии (кстати, разрушат ее только осенью, судя по вестям из Государственной Думы) девяносто девять — в таком же положении. Так что рискну кое-что сказать.

Статус ученого в России — несмотря ни на что — высок. Ученый — всегда авторитет не только в своем деле. Мы их слушаем, ученых, мы их с уважением слушаем. Мы ждем их слов. Это традиция. И вот уже года два, это если скромно, мы слушаем, как они молчат.

В стране политические репрессии. Пока не очень масштабные, но тут важен не масштаб, а факт наличия. Отдельные ученые — честь им и хвала — не стесняются об этом говорить. Но вы слышали, чтобы Академия наук хоть звук издала в связи с фактом наличия в стране политических репрессий?

Впрочем, ладно. Можно понять, что академикам и десяткам тысяч научных работников рангом пониже просто не до того. Они с вечностью на ты, и мышья беготня озабоченных политикой граждан — вне поля их зрения. Слишком мелко, даже и в микроскоп не разглядеть. (На самом деле, я лично понять не могу, как можно с фактом наличия политических репрессий в стране мириться, но я дилетант, как отмечено выше, и вообще человек ума ограниченного. Не быть мне академиком.) Однако стена между политикой и настоящей, большой, правильной, естественной, впишите нужное прилагательное, стена между политикой и жизнью давно растворилась. Нужны страусиные таланты, чтобы творящегося вокруг не замечать.

И на многое из творящегося вокруг академия, как обладающая огромным общественным авторитетом организация, просто обязана была реагировать.

Вот, например, принят закон, по которому, если повезет, можно сесть на три года за чтение в общественном месте — в метро, допустим — какой-нибудь книжки по теории эволюции. Закон обсуждался бурно и долго, но доводилось ли вам видеть хоть какую-нибудь реакцию на него, исходящую от Российской академии наук? Не доводилось вам, потому что не было такой реакции.

На подходе другой закон, который парализует, в том числе, и работу историков, изучающих Вторую мировую, главное событие ХХ века. Я читал умные, точные отзывы отдельных ученых по поводу этой постыдной инициативы. Спасибо им. А вот угадайте, как вмешался в дело профильный институт академии? Правильно, никак.

И, раз уж мы об истории, — президент дает команду создать учебник истории для школьников с единственно верным толкованием событий ХХ века. Из которого следует исключить все неприятное. Академия, наверное, гневно клеймит этот порыв, достойный полицейского будочника из окраинного райцентра? Или, может быть, профессионалы с радостью бросаются исполнять высочайшее повеление? Попробуйте выбрать правильный вариант.

Академия наук не заметила даже диссертационных скандалов, хотя, казалось бы, кому их еще замечать. Но, с другой-то стороны, там такие серьезные люди замешаны — то депутат, то министр. Надо ли с ними ссориться?

В «Вестях недели» телеведущий Киселев ловко жонглирует миллиардами, рассказывая, как увеличилось финансирование отечественной науки в счастливые путинские годы. Может быть, даже не врет. Факт ведь, что академия целиком и полностью исключила себя из общественной жизни. Не заметила, что в стране происходят какие-то неприятные мутации. И встрепенулись академики вместе с тысячами прочих научных работников, только когда государство пришло отнимать у них «непрофильные активы». Кстати, не совсем отнимать.

То есть пока система уничтожала в стране остатки гражданских прав, академия чувствовала себя нормально, обменивая молчание на право заниматься любимым делом. И только когда система постучала в двери, академия, являющаяся частью этой системы, решила звонить в колокол. Не получается у меня осмыслить, почему целенаправленное превращение России в мракобесную азиатскую деспотию — меньшая беда, чем перестройка в РАН. И кому тут понадобится академия — в реформированном или не реформированном виде — года через три, если процесс очистки духовных скреп от ржавчины будет идти с привычной уже интенсивностью.

Я понимаю, конечно, важность большой науки. Понимаю жуткие перспективы, связанные с ее гипотетическим уничтожением. Но при этом не могу избавиться от мысли, что учебник истории с единственно верной трактовкой событий ХХ века — важнее для будущего страны. То есть страшнее. Но это все, разумеется, печальные последствия дилетантизма. В то время, как наши нанороботы бороздят Большой театр, а наука, от страны не отставая, поднимается с колен.

И нет, я никого ни в чем не обвиняю, но просто, с учетом всего вышесказанного, плач, поднятый прогрессивной общественностью вокруг реформы РАН, кажется мне несколько неестественным. В конце концов, мне довольно безразлично, кто будет сдавать коммерческим фирмам в аренду находящуюся на балансе Академии недвижимость — ученые мужи с научными степенями или бойкие менеджеры со степенями МВА.