«Из белых делают козлов отпущения»

Недавние губернаторские выборы в американском штате Вирджиния неожиданным образом приковали к себе пристальное внимание всего американского общества — предвыборную гонку даже назвали «референдумом» о доверии президенту США Джо Байдену. И действующий президент доверия не оправдал: кандидата от Демократической партии Терри Маколиффа обошел бизнесмен-республиканец Гленн Янгкин. При этом центральными темами противостояния между республиканцами и демократами стали не миграция или обязательная вакцинация, а преподавание в американских школах критической расовой теории (англ. critical race theory, CRT). Согласно ей, раса является не биологическим, а социальным конструктом, а расизм фактически встроен в законодательство и все общественные институты США. В беседе с американским ученым и одним из главных оппонентов критической расовой теории Джеймсом Линдси «Лента.ру» выяснила, чем CRT похожа на расизм и почему ее распространение ведет к дискриминации белых и возрождению сегрегации в США.

Джеймс Линдси— основатель исследовательской организации New Discourses (США), занимающейся анализом новых направлений борьбы за социальную справедливость, и автор книги «Циничные теории. Как все стали спорить о расе, гендере и идентичности и что в этом плохого». Несколько лет назад он вместе с двумя коллегами-учеными провел неоднозначный эксперимент. Они написали намеренно ненаучные и подчас бессмысленные статьи по острым в американском обществе вопросам: гендера, сексуальной ориентации и расовых отношений. Материалы под псевдонимами на протяжении года рассылались в уважаемые научные журналы — к моменту разоблачения розыгрыша ученым удалось добиться публикации семи статей. Причем одна из них вообще оказалась переписанной от лица феминистки главой из книги Адольфа Гитлера Mein Kampf («Моя борьба», запрещена в России). Так ученые хотели изобличить ангажированность и низкий уровень экспертизы в социальных науках.

Как можно разрешить расовые противоречия, накопившиеся в американском обществе? Как выйти из этой ситуации?

Джеймс Линдси: Это действительно важный вопрос. Можно по-разному ее охарактеризовать, но если максимально упростить, то это представление о том, что расизм — это основополагающий принцип устройства общества, созданный белыми людьми и служащий их интересам.

Российской аудитории, на самом деле, легко понять суть критической расовой теории. Просто возьмите марксистский классовый подход и замените слово «класс» на слово «раса». Это и есть критическая расовая теория. Она делит общество на классы по принципу расы и предполагает классовую борьбу по принципу «белые против всех остальных».

Конечно, критическая расовая теория устроена немного сложнее, чем марксизм, в котором есть просто буржуазия и пролетариат. Но так или иначе все расы оказываются в той или иной части спектра, а сам концепт «белости» (англ.whiteness) становится эквивалентом буржуазной собственности, которую необходимо упразднить, которую нужно отнять у людей. При этом расизм в отношении чернокожих по сути становится своего рода эквивалентом марксистской идеи эксплуатации пролетариата, только в данном случае, например, посредством культурной апроприации.

К чему может привести накопившаяся расовая напряженность? Может ли ситуация сильно накалиться, вплоть до вспышек насилия, а раскол внутри общества лишь стать глубже?

Да, считается, что расы, находящиеся в этом спектре рас между чернокожими и белыми, например, метисы или азиаты, тоже соучастники расизма по отношению к чернокожим и, следовательно, наживаются на нем или позиционируют себя в пределах «белости». Они называют это «примыканием к белым» (англ.white adjacency).

Я думаю, вы согласитесь, что отрицать расизм в США было бы глупо: афроамериканцы по-прежнему сталкиваются с предубеждениями и полицейским произволом. Насколько вообще все эти антирасистские инициативы, которые мы с вами обсуждали, помогают решить эти проблемы?

В критической расовой теории все почти то же самое: только вместо построения социализма сторонники этих идей стремятся к установлению расового равенства, которое в свою очередь должно привести к расовой справедливости. А так — абсолютно тот же механизм и образ мышления.

Еще одно новшество в американских университетах — мультикультурные пространства для расовых меньшинств, отдельные столы в столовых, даже отдельные библиотеки. Разве все это, наоборот, не усугубляет расовый раскол в обществе?

Прежде всего, апологеты критической расовой теории подготовили соответствующую культурную почву. Для этого они использовали систему образования: содержание учебных программ постепенно стало очень предвзятым и критично настроенным к истории нашей страны. Американцев буквально начали учить ненавидеть самих себя — не знаю, может, вы даже в России шутите про это. Школы и университеты стали очень антиамериканскими: на занятиях постоянно поднимались темы рабства, законов Джима Кроу и расовой сегрегации.

При этом все последующие достижения в области гражданских прав стали выставлять в негативном свете: дескать, они созданы белыми людьми, которые по-прежнему намеренно притесняют чернокожих. И все это заставляло людей смотреть на расовый вопрос под определенным углом, укореняя идеи критической расовой теории.

Потом было три ключевых события, которые тоже внесли свою лепту в этот процесс.

Еще один немаловажный аспект борьбы за социальное равенство — это так называемая позитивная дискриминация, то есть специальные квоты или привилегии для определенных этносов и социальных групп, например, афроамериканцев и женщин, которые в прошлом подвергались дискриминации. Как вы к этому относитесь?

Во-первых, реакция на избрание Барака Обамы. Когда в США был избран первый чернокожий президент, то в СМИ намеренно педалировалась идея о том, что на самом деле Америка — очень расистская страна. Дескать, когда Обаму избрали, из разных уголков страны зазвучали голоса недовольных тем, что в Белом доме оказался чернокожий: все это время эти люди лишь притворялись, что не были расистами. Это совпадало с идеями критической расовой теории, которая утверждает о скрытом расизме в США.

Второй важный момент — это подъем движения Black Lives Matter в 2014 году после убийства афроамериканца Майкла Брауна в Фергюсоне. Это стало поворотным моментом, когда движение приобрело массовый характер.

Ну и третье — это, конечно, избрание Дональда Трампа. Во время предвыборной кампании и после его избрания на пост президента его постоянно называли расистом. И говорили: только страна, которая втайне остается расистской, проголосует за такого человека. Свою роль сыграло и то, что за Трампа повально голосовали белые женщины. На передовицах крупных газет даже были заголовки, обращенные к белым женщинам, дескать, заберите его отсюда.

Избрание Трампа было весьма травматичным событием для многих людей, особенно левых взглядов. Такой поворот событий они объясняли себе тем, что американское общество втайне весьма расистское, женоненавистническое, гомофобное и так далее. Это все, разумеется, подпитывало критическую расовую теорию.

Есть такое мнение, что такого понятия, как обратный расизм, в принципе не может существовать.

Да, после убийства Джорджа Флойда мы стали свидетелями хаоса, который, на мой взгляд, стал началом культурной революции, мало чем отличающейся от той, что произошла в Китае в 1960-1970-х годах. Разве что главным вектором стала раса.

Если не погружаться в нюансы возникновения индустрии культурного разнообразия и инклюзивности, то основной ответ на ваш вопрос о том, как эти идеи стали мейнстримом, такой: много-много денег. Люди увидели возможность посеять раскол в американском обществе ради собственной политической выгоды и потратили большие суммы денег на то, чтобы это стало доминирующим нарративом.

В последнее время стали появляться специальные тренинги по избавлению от «белости», и в целом звучат идеи, что белый человек — по умолчанию угнетатель и наделен рядом отрицательных качеств просто из-за своего цвета кожи. Не считаете ли вы, что это в некотором роде обратный расизм?

Критическая расовая теория по сути делает белых козлами отпущения — наблюдается намеренная дискриминация, обвинение их во всех грехах. Под раздачу попадает все, что так или иначе связано с «белостью». В том числе «примыкающие к белым» американцы азиатского происхождения, которые «действуют как белые или так, как нравится белым».

Мне кажется, российской аудитории легко будет провести параллели: это чем-то напоминает действия большевиков во время Октябрьской революции. Ровно та же ментальность.

Они подогревают недовольство среди расовых меньшинств, убеждая их в том, что все проблемы в их жизни вызваны тем, что «белость» не дает им полноценно участвовать в жизни общества, подобно тому, как буржуазия притесняла пролетариат и не давала ему пожинать все плоды экономического роста. Поэтому представителей класса «угнетателей» предлагается дискриминировать и выставлять козлами отпущения.

А потом было еще убийство Джорджа Флойда…

Да, представители критической расовой теории считают, что проявлять расизм могут только белые, у которых есть власть, а остальные расы могут питать к белым некоторые предубеждения, но не расизм — ведь у них власти нет.

Но это все полная ерунда. Конечно, у них есть власть — люди то и дело лишаются работы из-за каких-то непонятных случаев с расовым подтекстом. В прошлом году произошла такая история. В Центральном парке Нью-Йорка произошла перепалка между белой женщиной и афроамериканцем: ему не понравилось, что она выгуливала свою собаку в зоне парка, где обитали редкие птицы, она в ответ пригрозила вызвать полицию. Все это вылилось в то, что ее заклеймили расисткой и уволили с работы, — ее даже администрация города осудила. О каком отсутствии власти у расовых меньшинств можно говорить?

Какие?

Это сложный вопрос. Когда Верховный суд изначально выносил решение по программам позитивной дискриминации в 1970-х, было решено, что они должны в краткосрочной перспективе исправить тот вред, что нанесла дискриминация против афроамериканцев и других расовых меньшинств.

Ожидалось, что через какое-то время все эти квоты и программы будут постепенно отменены, ведь проблема будет решена и нужно дать людям возможность добиваться всего самим. Если выражаться метафорично, вы никогда не научите ребенка кататься на двухколесном велосипеде, пока не снимете дополнительные колеса. Но в итоге эти программы действуют до сих пор и создают немало проблем в области межрасовых отношений. Я считаю, что надо было изначально установить четкие сроки действия этих программ.

Но тут важно отметить, что эта позитивная дискриминация действительно может быть эффективной в краткосрочной перспективе — не когда ты занижаешь стандарты для представителей определенной расы, а просто предлагаешь им дополнительную помощь.

Но тут есть и другой момент, который хотел бы отметить. Мы говорили о расовом аспекте позитивной дискриминации, но ведь есть и специальные квоты и программы для женщин. Притом что сейчас в американских университетах учится больше женщин, чем мужчин. Но программы для женщин продолжают существовать, а для мужчин таких программ нет — не то чтобы я считаю, что они нужны, но сама ситуация абсурдна.

Хотя это все ведь негативно сказывается на тех, кому призвано помочь: я лично знаю людей, которые переживают, что поступили в университет или получили должность не потому, что они реально этого заслужили и действительно компетентны, а просто из-за квоты. Они испытывают синдром самозванца. Так что ничего хорошего в этом нет.

Почему, на ваш взгляд, именно эти взгляды стали мейнстримом и сейчас занимают ключевое место в дискурсе о расовых взаимоотношениях в США?

Они по сути возрождают сегрегацию под каким-то безумным предлогом: дескать, весь университетский кампус, все его уголки буквально пронизаны «белостью».

Тут опять прослеживаются идеи марксизма: марксистская литература сетовала на то, что буржуазные ценности подавляли в пролетариате революционные настроения, что культура потребления заставляет простых работяг довольствоваться тем немногим, что им дает капитализм, и не стремиться к революции. Это идея перекочевала в критическую расовую теорию: нужно оградить расовые меньшинства от белых ценностей, создать пространства, свободные от «белости», тогда они смогут быть самими собой. На деле же все это превращается в кружки, где пропагандируются радикальные идеи политики идентичности (ситуации, когда политические союзы формируются на основании расы, гендера, сексуальной ориентации, религии и так далее —прим. «Ленты.ру»).

Ну и это, конечно, демонстрация силы: не пускать куда-то людей из-за того, что они не являются представителями расовых меньшинств.

И какая конечная цель? В марксизме речь шла о социалистической революции.

Вообще никак. Вы знаете, пару лет назад в журнале Harvard Business Review вышла статья, в которой говорилось, что все эти антирасистские тренинги, наоборот, приводят к росту напряженности и создают враждебную обстановку на рабочих местах. Они создают ровно те проблемы, которые были призваны решать.

Я слышал совершенно дикие истории. В одной компании был такой тренинг: всех сотрудников-афроамериканцев посадили в центре круга, а остальные сотрудники по очереди рассказывали им о том, что они втайне по-расистски к ним относились, питали всякие предубеждения и так далее. Кому они этим помогают?

Еще в 1960-х годах люди, проводившие первые подобные тренинги, пришли к выводу, что в большинстве случаев они лишь деморализуют людей. Да, конечно, есть и те, кто осознает, что вели себя где-то неправильно, и исправляются. При этом, по словам этих исследователей, возникает третья группа, так называемые фанатики — они сами использовали это слово, — люди, которые начинают везде видеть расовую дискриминацию и фанатично с ней бороться. То есть еще 50 с лишним лет назад было понятно, что это все не работает, но они все продолжают и продолжают.

Но ведь некоторые сторонники критической расовой теории негативно относятся и к представителям других рас, например, азиатам?

О да. Я же уже говорил вам, что все происходящее сильно напоминает культурную революцию в Китае в 1960-1970-х. В Америке может произойти нечто подобное.

Правда, прямо сейчас напряженность растет не вокруг расовых вопросов, а вокруг обязательной вакцинации и политики по борьбе с COVID-19. При этом поразительным образом дискурс вокруг этой темы выстраивается ровно по той же схеме, что и критическая расовая теория. Только в этом случае общество делят на вакцинированных и невакцинированных.

Что же касается критической расовой теории, то, как мне кажется, они продолжат ту же политику, продолжат внедрять свои идеи в школьные программы. В конечном итоге напряженность может достичь критической массы, и либо кто-то сорвется, либо случится что-то вроде убийства Джорджа Флойда, что приведет к вспышке насилия, возможно, даже больших масштабов.

Не знаю, насколько это вероятно в краткосрочной перспективе. Может, мы пойдем путем Китая: там же культурная революция пошла с детей и студентов — вот и нашим детям настолько вобьют эти идеи в головы за следующие несколько лет, что похожее может произойти и у нас.

«Лента.ру»: Первый вопрос может показаться немного простым, но, на мой взгляд, он достаточно фундаментальный и важный. Что вообще такое критическая расовая теория? Что это за явление?

Знаете, в христианстве часто говорится о том, как важно уметь отделить истинное учение от ложного. Я сам не христианин, но я нахожу это применимым к тому, о чем мы с вами говорим.

Противникам этих идей нужно объединиться в группы единомышленников, чтобы совместно с этим бороться. При этом насилие не должно быть ответом: первый, кто скатится в насилие, тот и проиграет. Лучше задействовать правовые и бюрократические инструменты, приводить собственные аргументы, добиваться представительства в правительственных структурах.

В то же время американцам нужно снова научиться гордиться своей страной, но не скатываясь в шовинизм образца XX века. Я недавно услышал одну интересную фразу: «Америка — это страна с кризисом идентичности». И это действительно так. Если подойти к рядовым американцам и спросить у них, что значит быть американцем, думаю, им будет тяжело ответить. И это необходимо исправить.

Валентина Шварцман