«Воры уже не хотят тюремной романтики»

В конце января стало известно, что воры в законе нашли способ избежать наказания за статус лидера преступного сообщества, появившегося в Уголовном кодексе в 2019 году. Криминальные боссы теперь идут на хитрость и публично отрекаются от своих воровских титулов, чтобы избежать тюрьмы. Однако в преступном мире все знают, что эти отречения — лишь видимость, уловка, призванная обмануть следственные органы, а потому положение воров в законе после таких заявлений никак не меняется. Об этой и других тенденциях, которые появились за последнее время в воровском мире России и стран бывшего СССР, «Ленте.ру» рассказал известный криминалист, подполковник милиции в отставке Михаил Игнатов.

В целом воров в законе с годами становится больше или меньше?

Михаил Игнатов: Все договоренности в воровском мире происходят на сходках. После того как в апреле 2019 года в УК РФ появилась статья 210.1, которая ввела наказание за занятие высшего положения в преступной иерархии, естественно, от воров в законе пошла ответная реакция.

В свое время в Грузии при президентстве Михаила Саакашвили уже был реализован похожий сценарий с антиворовским законом. Криминальные авторитеты поняли, что теперь и в России их будут хватать и сажать за принадлежность к воровской касте. Но российские воры в законе были готовы к этому.

Если раньше у авторитетов на камеру спрашивали про их статус, чаще всего можно было услышать, как они с гордостью признавались, что являются ворами в законе. Говорили «я — вор!» так, как будто они не воры, а академики. А сейчас времена изменились. Теперь они ведут себя скромней и отвечают так: «Для вас — я не вор, а те, кому надо, и так все знают».

Вот такой уклончивый ответ. Фактически через него авторитет отрекается от статуса. Я на тех сходках не присутствовал, но, видимо, среди воров была достигнута договоренность, что они свой титул отныне не афишируют. И теперь если у авторитета на камеру спрашивают, является ли он вором, тот может ответить «нет» — и это не будет считаться отречением в преступном мире.

Кстати, одним из первых эту новую форму защиты в 2019 году опробовал подмосковный вор в законе Олег Мухаметшин (Муха Люберецкий), который на камеру якобы публично отрекся от титула. Но в воровском мире никаких санкций к нему за это не применили. Фактически воры поняли, что такая форма защиты «прокатила», — и ее взяли на вооружение.

Как вы считаете, могут ли в России появиться специальные колонии для воров в законе?

Когда авторитетов там стали пачками задерживать и сажать, они тоже бравировали своим статусом. И если вор в законе хотел избежать уголовной ответственности, то он должен был публично отречься от титула. Причем запись с отречением оставалась в МВД и после того, как вор освобождался от ответственности. Если же он отказывался отрекаться, то получал пять лет.

Как только там появляется вор, он тут же садится в тюрьму — неважно, за что. В Белоруссии у воров под ногами горит земля, поэтому они в основном бегут оттуда. Лукашенко четко сказал: «Мне никаких воров в республике не нужно». А потому там никто с ними не церемонится.

Почему Шакро Молодому, которого называют лидером преступного мира России, до сих пор не вменили статью 210.1 («Занятие высшего положения в преступной иерархии») УК РФ? Возможно, дело в его служебных контактах?

Конечно. Раньше этим занимались структуры по борьбе с организованной преступностью — а теперь эти функции переданы оперативным службам в составе уголовного розыска. Ведется учет и картотека, где время от времени появляются новые лица — и воры в законе, и положенцы, предыдущая ступень в иерархии. За всеми ними ведется наблюдение.

А бывали случаи, когда кто-то из силовиков заводил дружеские отношения с ворами?

Определенный порядок тут существует. Сама процедура коронации в воры в законе у меня ассоциируется с приемом в КПСС. Кандидату нужны три рекомендации уважаемых в преступном мире людей и пройденный «испытательный срок» — похожее условие было и при вступлении в партию. Там год человек ходил в кандидатах: его проверяли на предмет того, достоин ли он стать коммунистом.

То же самое и в воровском мире, только человека признают не кандидатом, а положенцем. В этом качестве он должен проявить себя, показать свою незапятнанную репутацию и преданность воровскому движению. И только потом, на сходке, положенца посвящают в воры в законе.

Но все эти правила коронации довольно условны. Авторитеты встретились, «побазарили», приняли решение и разошлись — никто протоколов не пишет. Ни в одном официальном документе вы не найдете информации о том, что конкретный человек является вором в законе.

Когда я работал в Региональном управлении по борьбе с организованной преступностью (РУБОП), у нас была оперативная информация, например, что планируется сходняк. Раньше воры любили устраивать их в каких-то пафосных местах Москвы, а мы их разгоняли.

Некоторые вообще собирались в чистом поле, в лесу, куда постороннему и силовикам сложно добраться или подойти незамеченными. А другие проводили собрания за границей — как правило, в Турции или Испании. Воры собирались там в шикарных отелях под видом туристов, а местная полиция ни о чем даже не догадывалась.

В России появилось такое явление, как «системные» воры в законе, которых силовики не трогают. Откуда у этих авторитетов иммунитет от уголовного преследования?

Воры в законе 30-х годов, 80-х годов и наших дней — это три большие разницы. Ворам прошлого и не снились блага воров сегодняшних. Раньше традиционно считалось, что у вора не должно быть ни дома, ни семьи.

По сути, вор — он же кто? Бродяга. Его удел — тюрьма: на свободе побыл немножко и опять за решетку, «наводить движуху», как сами воры говорят. Вор должен помогать арестантам, обеспечивать порядок за решеткой и не допускать там беспредела — а потому большую часть своей жизни он должен находиться в местах лишения свободы. Какой уж тут дом и семьи!

Ни у кого из воров раньше не было не то что бизнеса — обычной работы. Не было никаких привязанностей. Вора отличала готовность в любой момент спокойно отправиться в тюрьму или в лагеря. А там, за решеткой, его обязанностью было прививать арестантам воровские законы и понятия.

Но сейчас все изменилось. Жизнь не стоит на месте, и преступный мир тоже меняется с течением времени. Нынешние воры избегают тюрьмы, не хотят этой тюремной романтики. У них есть роскошные дома — такие, например, как у Захария Калашова (Шакро Молодой).

Сегодня у воров есть жены (пусть порой и неофициальные) и дети. Они ведут бизнес, зарабатывают деньги, а значит, им есть, что терять тут, на свободе. Поэтому сегодня воры в законе стараются защитить себя и для всего остального мира, СМИ и правоохранительных органов представляются обычными гражданами.

Зато тюремная романтика привлекает подростков. Чтобы помешать им стать частью преступного мира, в России запретили движение «Арестантское уголовное единство» (АУЕ, признано экстремистской организацией и запрещено в РФ)...

Тюремная романтика привлекает подростков недалекого ума, которые на своей шкуре еще не ощутили, что такое места лишения свободы и какая там жизнь. Они бравируют своей принадлежностью к АУЕ, к воровской жизни, а если их окунуть в эту среду, даже не в колонию, а в СИЗО, то 90 процентов из них сразу отречется от АУЕ и попросится к мамочке.

Это все — лишь подростковая шалость, которая со временем проходит. И запрет АУЕ в России поможет покончить с этим движением. В соцсетях оно уже вне закона, все отслеживается, и информация удаляется. А чем меньше информации, тем меньше желающих вступить в АУЕ и стать частью подрастающего преступного поколения.

Как со временем меняются воровские понятия?

В то время, когда я работал в милиции, у нас не было неприкасаемых — зато было много воров в законе, арестованных за те или иные преступления. Но у оперативников есть такие люди, которые являются их глазами и ушами в криминальном мире. Возможно, именно к такой категории и относятся «системные» воры в законе.

Но сегодня мы наблюдаем, как задерживаются сотрудники правоохранительных органов, в том числе высокопоставленные, которые пытались строить нелегальный бизнес вместе с ворами в законе и брали от них взятки.

У воров есть свои законы и понятия. И если один из них когда-то дал оперативнику взятку — неважно сколько, начиная от рубля и заканчивая миллионом долларов, то такой опер у вора «с руки съел». А значит, вор вправе управлять им, как угодно.

И если такой опер скажет вору, мол, кто ты такой, чтобы мной командовать? Вор ему ответит: «А ты забыл, с чьей руки жрешь? Ты теперь — ссученный мент, и ты у меня в кармане».

Поэтому опер не имеет права взять от вора даже копейку — лучше с голоду умирать, но не иметь с ними никаких товарно-денежных отношений. Вот яркий пример Дрыманова и Никандрова [бывшие руководители московского управления Следственного комитета России (СКР), осужденные за получение взяток от представителей Шакро Молодого, —прим. «Ленты.ру»].

У них — публичное дело, но сколько таких случаев, которые не попали в прессу. Это истории, когда честные опера становились карманными и переходили на службу к ворам в законе. Любая игра с криминальным миром чревата последствиями. Таких ментов либо сажают свои, либо воры сдают за ненадобностью.

Но это еще не самое страшное — ведь можно и «на пере» оказаться [получить ножевое ранение]. Такие случаи тоже бывают, когда находят тело полицейского, убитого при невыясненных обстоятельствах.

Я сам по служебной необходимости лично общался с ворами во время работы в столичном управлении РУБОП. И я сделал вывод, что воры — люди грамотные и начитанные. Они прекрасно разбираются в разных областях — в том числе в музыке, искусстве и литературе. Это довольно незаурядные и талантливые люди.

Вообще, дурак, даже самый грозный и накачанный, никогда не станет вором в законе и одним из лидеров преступного мира. Для этого нужны незаурядные умственные способности — и воры, как правило, ими располагают. При этом я не беру в расчет тех, кто покупает воровские титулы за деньги, — я говорю о серьезных людях.

Существует какая-то процедура коронации, или воры просто собираются на сходку и голосуют?

Честно говоря, я таких случаев не знал. Были служебные контакты — без этого никуда. Могли быть договоренности по службе. Вот с одним в середине 90-х договорились, что отпускаем его уголовное дело. То есть мы как сторона обвинения ни на чем не настаиваем, он сам с делом разбирается.

В итоге этот авторитет откупился и решил свои вопросы, чтобы его не посадили в тюрьму, а в Москве резко прекратились похищения детей бизнесменов и банкиров. Поэтому такие служебные контакты с ворами служат лишь одной цели: найти компромисс, который помог бы снизить уровень преступности.

В России тоже кто-то ведет учет воров в законе?

Для меня это тоже загадка — 210.1 должны были бы вменить. Но у Шакро действительно есть покровители — они у него всегда были. Я помню, наш отдел задержал его в 1998 году недалеко от столичного казино «Кристалл»: при себе у Шакро нашли наркотики, а его охранников, оказавших сопротивление, пришлось задерживать с помощью бойцов СОБР.

Это было громкое задержание — но за Шакро сразу впряглось множество покровителей разных уровней, служб и направлений. Но мы дело до конца довели: вор сел — правда, быстро вышел. Может быть, именно покровители Шакро ему в этом помогли.

А в Грузии у воров тоже была такая договоренность?

Мне кажется, это глупая идея: у нас нет столько воров, одновременно привлеченных к уголовной ответственности, чтобы для них содержать целую колонию. Ну, будет человек 15-20 — и что, ради них тратить бюджетные деньги на отдельную зону? Это как-то странно.

Другое дело, можно собрать из воров отряд в колонии с жесткими условиями. В этом отряде они сами будут сидеть, мыть полы и сами за собой ухаживать. Такое возможно.

«Лента.ру»: Публичное отречение от воровского титула, да еще перед представителями власти, еще недавно считалось абсолютно неприемлемым и позорным поступком. Как ворам в законе удалось изменить эту практику?

В 90-х количество воров росло: это было модно и престижно. В обществе эта тема была такая сладкая — все мечтали стать бандитами, ворами — не работать, ходить с пистолетом и у всех все отнимать. Потом эта романтика сошла на нет. Сейчас я не думаю, что количество воров растет.

Конечно, у меня нет такой статистики — скорее, это на уровне ощущений. Но после принятия антиворовской статьи на воровские титулы в России вряд ли будет ажиотажный спрос.

Любовь Ширижик