«Запад предпочел лишь наблюдать»

10 лет назад многотысячные акции протеста, названные «арабской весной», прокатились по Ближнему Востоку и Северной Африке. Люди выступили против авторитарных режимов и потребовали отставки глав государств и правительств. В некоторых странах власть уступила: президент Египта Хосни Мубарак объявил об отставке спустя 18 дней ожесточенного противостояния. Однако надежды на демократизацию и модернизацию рухнули, когда к власти пришли сначала исламисты, а потом — военные, которые еще крепче закрутили гайки. Сейчас в Египте установился авторитарный режим более жесткий, чем при Мубараке, а ситуация в стране оставляет желать лучшего: оппозицию преследуют, коррупция процветает, экономика деградирует. «Лента.ру» разбиралась, почему вдохновителям и участникам «арабской весны» не удалось добиться лучшей жизни для египтян.

Масштабные акции протеста начались в Египте 25 января 2010-го вслед за тунисскими (волнения произошли после самосожжения торговца фруктами Мухаммеда Буазизи). Считается, что тунисские события вызвали «эффект домино»: в результате протесты распространились на Египет, Ливию, Судан и еще около дюжины стран Северной Африки и Ближнего Востока.

Египетские протесты завершились 11 февраля 2011 года, когда вице-президент страны Омар Сулейман — ему Мубарак передал часть своих полномочий днем ранее — объявил об отставке лидера республики.

«Во имя Аллаха, милостивого и милосердного… Дорогие граждане, в этих тяжелых обстоятельствах, что приходится испытывать нашей стране, президент Мухаммад Хосни Мубарак решил оставить свою должность», — объявил Сулейман.

Свидетели тех событий отмечали, что площадка для выступления вице-президента, видимо, была подготовлена впопыхах: его помощник, майор Хусейн эль-Шериф, случайно оказался в кадре позади Сулеймана и на протяжении всего видео «светил» напряженным лицом. Интернет тут же заполонили мемы с эль-Шерифом, прифотошопленным и за спину Адольфа Гитлера, и Мартина Лютера Кинга.

События «арабской весны» предсказала еще одна шутка, которая якобы разошлась в Египте незадолго до февраля 2011-го. Ангел смерти Азраил обращается к Мубараку и просит его попрощаться с народом — мол, недолго осталось. Президент отвечает: «А куда уходит мой народ?»

Впрочем, шутки закончились быстро: политический вакуум заполнился, и после отставки Мубарака власть перешла Высшему совету вооруженных сил, состоявшему из 24 военных чинов. В Египте начали готовиться к парламентским выборам и написанию новой конституции. Уже бывший президент не стал покидать республику — поступок, который спустя годы можно назвать достаточно смелым. И дело не только в том, что египетский президент не уподобился тунисскому коллеге Зин аль-Абидину бен Али, который просто сбежал в Саудовскую Аравию.

Против Мубарака выдвинули несколько обвинений: основным стало дело о расстреле демонстрантов в ходе волнений на площади Тахрир (Свободы) в Каире. Сначала в деле фигурировали данные о 850 погибших и 6,5 тысячи раненых, но в 2014-м их скорректировали: официально насчитали 239 погибших и 1588 раненых. Вместе с президентом арестовали и его сыновей, Али и Гамаля.

Политическая карьера Мубарака началась уже после военной: он окончил военное училище и Военно-воздушную академию на родине и учился в СССР, участвовал в войнах против Израиля и был заместителем главы Минобороны. В 1975-м он стал вице-президентом, а спустя еще шесть лет — президентом страны. Его полномочия три раза продлевали на референдумах, и только в 2005 году Мубарак победил на президентских выборах.

Внутренняя политика Мубарака запомнилась, с одной стороны, борьбой с исламистскими движениями, особенно «Братьями-мусульманами» (запрещены в РФ), и усилившимся разрывом между богатыми и бедными, а с другой — экономическим ростом, развитием туризма и привлечением инвестиций. Для правления Мубарака был характерен и непотизм: например, его сын Гамаль стал главой Национально-демократической партии (на тот момент партией власти), из-за чего по стране ходили слухи о возможном трансфере власти по наследству.

Президент отличился и во внешней политике: сумел поддерживать отношения и с США, и с СССР (а позже — с Россией) одновременно, восстановил членство страны в Лиге арабских государств (ЛАГ), подписал мирный договор с Израилем.

Хосни Мубарака уважали и в Вашингтоне, и в Москве. Так, уже после начала протестов в Египте в январе 2011-го Джо Байден (тогда еще вице-президент) настаивал, что Мубарак — это союзник, а не диктатор. А за несколько лет до того, 4 мая 2007-го, российский президент Владимир Путин лично звонил Мубараку, чтобы поздравить его с днем рождения и рассказать о запуске арабской версии телеканала RT. «Считаю весьма показательным, что Россия приступает к вещанию на арабском языке именно с нашего с вами разговора. Тем самым мы бы хотели показать значимость Египта в международных делах, на Ближнем Востоке и вашу личную роль в этом», — подчеркивал Путин.

Судебное расследование после отставки главы государства в итоге растянулось на шесть лет. Впервые суд Египта три раза рассматривал одно и то же дело: бывшего президента сначала приговорили к пожизненному заключению, потом дело отправили на пересмотр, потом и вовсе отказались от наказания. В конце концов, Мубарака оправдали: в марте 2017-го с него сняли обвинения в причастности к гибели протестующих. Однако по делу о присвоении госсредств политик все-таки отсидел. Мубарак умер спустя три года, в феврале 2020-го.

«После начались вечеринки: на крышах сожженных полицейских машин, которые местные превратили в танцполы; в тесном баре Stella, где Саймон орал "люди свергли режим"; в доме нашей подруги Сары Карр, куда люди принесли свежеиспеченные пирожные "Мубарак", где они пели, прыгали и тряслись», — так вспоминает отставку президента журналист Джек Шенкер.

О причинах событий, которые позже назовут «арабской весной», трудно говорить наверняка. По данным исследований Arab Barometer, большинство участников событий на Ближнем Востоке вышли на улицы ради улучшения экономического положения или борьбы с коррупцией (об этом заявили по 64 процента опрошенных в каждом пункте).

С другой стороны, указывает российско-египетский журналист, преподаватель Школы востоковедения ВШЭ Рами Эль-Кальюби, в Египте были недовольны в том числе и самим Мубараком. «Лозунги "Народ требует свержения режима" были слышны на площади Тахрир с первых дней революции, просто постепенно они радикализировались. Может быть, сначала можно было решить вопрос иначе: распустить парламент, добиться отставки правительства… Но постепенно гнев толпы нарастал, и люди требовали смены всего режима», — указывает эксперт.

Эль-Кальюби также напомнил, что Мубарак правил 30 лет, и у него даже не было вице-президента: возможно, так он хотел избежать негативных ассоциаций с предшественником Анваром Садатом. На то могли быть и другие причины, но в любом случае это только усиливало слухи о возможной передаче власти по наследству. А это противоречило бы принципам республики.

Анвар Садат был президентом Египта с 1970 по 1981 год. Это он назначил Мубарака вице-президентом в апреле 1975-го — тот занимал должность вплоть до осени 1981-го, когда террористы убили Садата. Нападение организовали члены группировок «Аль-Гамаа аль-исламийя» и «Египетский исламский джихад», тем самым якобы «отомстив» Садату за сближение с Израилем в рамках Кэмп-Дэвидских соглашений.

Именно после смерти Садата президентский пост перешел Мубараку — так что вполне возможно, что он хотел избежать таких ассоциаций.

18 дней «маленькой победоносной революции» у многих ассоциировались с движением к демократизации. В таком контексте до сих пор вызывают сомнения два вопроса: почему Ближнему Востоку не «помогли» страны Запада — особенно США, продвигающие принципы демократии? И почему спустя 10 лет разные эксперты говорят об ухудшении, а не улучшении социально-экономической ситуации в стране?

Западные страны можно легко укорить в «моментальном создании злодеев»: сначала Мубарака считали уважаемым политиком и верным союзником Штатов, — потом тираном и убийцей.

Впрочем, западные страны нельзя однозначно обвинять в быстрой смене позиций, считает Эль-Кальюби. «По мере того как противостояние нарастало, число жертв протестов увеличивалось, полиция разгоняла демонстрации достаточно жестко, позиция Запада изменилась. При этом есть и другая тенденция во внешней политике США, о которой пишут некоторые источники: Вашингтон может сотрудничать и с режимами, и с оппозицией, уже после "выбирая" сторону. В какой-то степени это соответствует реальности», — указал эксперт.

Эль-Кальюби также напомнил о разговоре Барака Обамы и Мубарака, который состоялся в начале февраля 2011-го. В ответ на предложение египетского коллеги «позволить» ему остаться у власти до следующих выборов американский лидер потребовал начать транзит власти «прямо сейчас», а сказанное Мубараку слово now стало нарицательным.

В сторону Запада звучат и другие обвинения, которые лучше всего высказал лауреат Нобелевской премии мира, египетский политик Мухаммед Эль-Барадеи:

Эль-Кальюби возражает, что ситуация в Египте не вышла за пределы границ страны. Местные проблемы не приобрели международный характер в отличие от, например, Сирии или Ливии — так что другие страны могли просто не увидеть необходимости или законных оснований для внешнего вмешательства.

После таких переворотов, как в Египте в 2011-м, обычно ждут постепенного расширения свобод и изменения политической системы, однако египтяне этого не дождались. «Республика после Мубарака стала более жестким, контролирующим государством, а не демократией», — считает профессор истории колледжа Оберлин Зейнаб Абуль-Магд. С ней соглашаются и другие эксперты, опрошенные организацией Project on Middle East Democracy.

На президентских выборах 2012-го победил Мухаммед Мурси, член партии «Свобода и справедливость». Она создавалась как крыло «Братьев-мусульман» в 2011-м — именно с ними боролся Мубарак. Почему исламисты, которые все это время были в подполье, вдруг победили на выборах?

Эль-Кальюби указывает, «Братья» хоть и были запрещенной организацией, но имели доступ к выборам — пусть и в качестве альтернативных кандидатов. Эксперт напомнил, что на парламентских выборах в 2005 году кандидатам от этой организации удалось составить самую большую по численности оппозиционную фракцию: они получили 88 мест (20 процентов состава парламента).

«Братья-мусульмане» провели большую работу до событий 2011-го: трудно сказать, смогли они предвосхитить «арабскую весну» или же просто эволюционировали. Из подпольной радикальной организации «Братья» превратились в настоящее оппозиционное движение. Так, в политическом лексиконе движения постепенно появились понятия «демократия», «представительный режим» и «политический плюрализм». Это привлекало избирателей: некоторые эксперты полагают, что популярность организации была достаточно высокой.

Как отметил Эль-Кальюби, и без того разрозненному протестному движению не хватило времени на консолидацию, так что шансы на победу были только у опытных игроков.

Эксперт напомнил, что бывший генсек ЛАГ Амр Мусса позиционировал себя в качестве независимого кандидата и все равно проиграл — он даже не прошел во второй тур. Так что в итоге борьба развязалась между членом «Братьев» Мухаммедом Мурси и премьер-министром страны при Мубараке Ахмедом Шафиком.

Несмотря на то что расстановка сил — исламисты против союзников режима — была скорее ожидаемой, избрание Мурси удивило всех. Иронично, но член «Братьев» выиграл у Шафика всего четыре процента голосов — притом что последний был живым напоминанием об эпохе Мубарака. Впрочем, явка была невысокой: всего по 46 и 52 процента в первом и втором турах соответственно.

Избрание Мурси собеседник «Ленты.ру» считает скорее несчастливой случайностью: нехаризматичный политик, который выступал как «запасной игрок» на выборах, в итоге стал символом взлета и падения политического ислама в Египте. Мурси, который должен был олицетворять падение режима Мубарака и движение к демократии, частично разделил судьбу предшественника: спустя год оппозиция снова вышла на площадь Тахрир, обвиняя президента в узурпации власти и восстановлении диктатуры.

Армия сместила Мурси с поста, о чем объявил министр обороны Египта Абдул Фаттах Ас-Сиси — именно он станет следующим президентом на выборах 2014-го. Мурси тоже судили: в частности, ему вменили шпионаж в пользу Катара, сотрудничество с палестинским движением «Хамас», похищение и убийство некоторых заключенных, полицейских и солдат во время протестов 2012 года. Впрочем, разница между судьбой Мубарака и Мурси значительна: если первого оправдали и похоронили с почестями, второй умер в зале суда, а его тело запретили хоронить на семейном кладбище.

После избрания Ас-Сиси на выборах 2014-го власть фактически перешла армии. По словам экспертов из Human Rights Watch, военные помогают президенту сохранять власть в стране и бороться с оппозицией: согласно их данным, за годы правления Ас-Сиси в тюрьму посадили десятки тысяч его противников.

Почему «знамя революции» в конце концов перехватили военные? Эль-Кальюби объясняет, что протестующих могло «подкупить», что армия не выступила против них. Эксперт напомнил, что члены Высшего совета вооруженных сил даже открыто признавали поддержку протестующих: согласно одной из версий, еще в 2011-м солдаты сами написали «Долой Мубарака» на танке в знак солидарности с демонстрациями. Тогда почему эксперты указывают на то, что в итоге в стране ничего не изменилось, а египтяне и сами «переболели» «арабской весной»?

Пока что итоги действительно не обнадеживают. Уже спустя пару лет после событий «арабской весны» в Египте рост ВВП сократился с 7,2 процента в 2008-м до 2,2 процента в 2012-2014 годах. Короткий рост в следующие два года сменится падением — и если в 2019-м экономика Египта еще могла восстановиться, то коронавирусный кризис 2020-го только усугубил ситуацию. То же касается других стран: по данным ООН, рост ВВП в арабских странах сократится на 5,7 процента, число бедных вырастет на 14,3 миллиона человек.

Другой итог «арабской весны» — проблема беженцев и внутренне перемещенных лиц.

По данным Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (UNHCR), из тех, кто попал в Египет, более 130 тысяч беженцев — из Сирии.

Впрочем, позитивные изменения тоже есть, пускай и небольшие. Эль-Кальюби указывает, что в общественной риторике стало меньше табу: какие-то вопросы обсуждаются более открыто. Власти перешли к более продуманной — пускай и довольно жесткой — экономической политике. Они рассчитывают на то, что предоставление новых рабочих мест, привлечение зарубежных инвестиций и экономический рост сработают. Так, министр торговли и промышленности Тарек Кабил сравнил изменения с антибиотиком. «Нужно пройти целый курс, нельзя принять одну таблетку и остановиться», — указал он.

Однако вряд ли это именно то, чего ожидали пришедшие на площадь Тахрир в январе 2010 года. Может, стоило и вовсе остаться дома и не идти на столкновение, если в конце концов ничего не изменилось?

Ни военные, ни исламисты не были ведущей силой протестов: они скорее «подхватили» их, благодаря чему пришли к власти. С одной стороны, это парадокс: ведь «революцию» начала безработная молодежь, а политическую победу в итоге одержали генералы. Но, с другой стороны, говорить об итогах может быть рановато: для реформации и консолидации людей может не хватить и целой декады.

Точка в «арабской весне», видимо, не поставлена: люди продолжали и продолжают выходить на улицы и после 2011-го, а власти ищут новые способы их обуздать. К тому же, если есть еще поводы выходить, а всех инакомыслящих посадить не получается, точно ли «весна» подошла к концу — или это просто круговорот ошибок и уроков, которые рано или поздно придется выучить?

Елизавета Наумова