«Изнасиловать подростка могут, а объяснить ему это запрещено»

В России все чаще говорят о необходимости полового воспитания в школах. В сентябре выяснилось, что почти 75 процентов россиян поддерживают идею введения уроков секс-просвета, однако чиновники все еще уверены, что ничего, кроме разврата, он не принесет, и половым воспитанием детей не должны заниматься ни учителя, ни родители. Тем временем истории про 13-летних школьниц, которые рожают детей от своих сверстников, уже мало кого удивляют, а схематичные рисунки, изображающие женское тело, расценивают как порнографию. О том, что такое сексуальное образование, зачем оно нужно и как его отсутствие влияет на жизнь россиян, «Ленте.ру» рассказала психолог и секс-просветитель Мария Давоян.

А кто или что больше всего мешает делать сексуальное образование в России?

Давоян:Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) полагает, что этот возраст — четыре года. Но не стоит думать, что четырехлетним детям предлагают показывать вагины и рассказывать, как заниматься сексом, нет. В четыре года детям стоит начинать рассказывать про автономность тела, про то, что твое тело — только твое и только ты имеешь право делать с ним то, что тебе хочется. В этом возрасте важно научить ребенка говорить «нет» на то, что ему неприятно. Это, во-первых, полезная с психологической точки зрения практика, а во-вторых — это еще и некоторая защита ребенка от сексуализированного насилия в детстве. Иными словами, если ребенок умеет говорить «нет», есть вероятность, что он откажет человеку, который попытается с ним что-то сделать.

Так что сначала говорим про границы, потом — про отношения. Например, объясняем ребенку, что уважение — это очень важно, что не надо дергать девочку за косички для того, чтобы показать, как она тебе нравится, что о своих чувствах лучше говорить честно и правдиво. Потом уже, ближе к подростковому возрасту, можно начинать говорить об инфекциях, передающихся половым путем (ИППП), про беременность и как ее предотвратить и так далее. Потому что, согласно исследованиям, беременность для подростка — это небезопасно как с социальной точки зрения, так и с образовательной. Во-первых, подросток вряд ли сможет зарабатывать достаточно для того, чтобы прокормить себя и своего ребенка. Во-вторых, из-за ранней беременности подростки получают худший уровень образования, чем их сверстники без детей.

Также в подростковом возрасте можно раскрывать тему сексуального насилия. Тут мы говорим уже не про границы как таковые, а про то, что делать в случае насилия. Если говорить об этом с ребенком четырех лет, его можно просто напугать. А подростки уже вполне состоятельны, чтобы принять эту информацию.

Что с этим делать?

Здесь очень тонкая грань. Если ребенок сам спрашивает о чем бы то ни было, самым правильным решением будет ответить ему честно на вопрос. Родитель может выбирать степень откровенности, но в любом случае его ответ не должен быть из серии «нам тебя аист принес».

Если говорить про родителей, которые готовы обсуждать свою сексуальную жизнь, то в этом нет ничего ужасного, пока ребенка не втягивают во взрослые взаимоотношения. Иными словами, например, ребенок спрашивает у мамы про секс, и она без подробностей говорит нечто вроде: «Смотри, у меня есть вульва, у папы есть пенис, и когда они соединяются — что-то происходит».

В системно-семейной психотерапии это называется триангуляция — втягивание ребенка во взаимоотношения взрослых. В этом случае ребенок выходит из детской позиции, и ему приходится быть на равных со взрослыми и закрывать какие-то их потребности. Например, потребность быть выслушанным. У ребенка просто не хватает на это собственного ресурса.

Если религиозных ограничений нет, то откуда в России передача «Беременна в 16», в которой показывают, что ранние беременности — это не так страшно, и лучше уж родить, чем делать аборт? Это ли не следы пропаганды?

Золотая середина в том, чтобы отвечать на вопросы ребенка по мере взросления. Делать это нужно честно и правдиво, но ориентироваться на возраст и давать менее подробную или более подробную информацию.

Если же ребенок не задает вопросов — некоторые подростки стесняются своих родителей, как мы знаем, — тогда стоит проявить инициативу и поговорить о том, что вас беспокоит, но не в поучительном ключе. Это неэффективно и может вызвать только негативную реакцию у подростка.

Стоит просто поделиться своими переживаниями, сказать: «Я помню себя в твоем возрасте, помню, меня беспокоили такие-то проблемы, мне бы хотелось поговорить с тобой об этом, потому что мне кажется, что я могу тебе дать знания, которые ты больше нигде не получишь». Потом уже можно начинать рассказывать, что такое абьюз (психологическое насилие в отношениях —прим. «Ленты.ру»), куда можно обратиться за помощью, говорить, что родители всегда рядом, что в случае насилия вина только на насильнике. Ребенку стоит постоянно транслировать мысль о том, что он всегда может обратиться к тебе как к родителю, и ты не будешь его осуждать, потому что часто дети, попадая в неприятные ситуации, не хотят идти к родителям именно из-за страха. Они боятся, что их будут ругать. Зачастую это приводит к еще более страшным последствиям.

Но до 18 лет это пропаганда?

В идеальном мире лет с одиннадцати или двенадцати дети должны централизованно получать максимально этичную информацию о сексе и сексуальности в школах. Поэтому уроки, конечно, нужны.

Но я не могу точно сказать, что секс-просвет в школах точно снизит число ранних беременностей. Вместе с тем исследования показывают, что в тех странах, где ввели сексуальное образование, стало меньше, например, носителей ИППП. Также в этих странах уменьшилось количество сексуального насилия не только в подростковом, но и во взрослом возрасте. Кроме того, в этих странах стало меньше домашнего насилия, что, кстати, очень интересный дополнительный плюс сексуального образования. На первый взгляд, домашнее насилие никак не связано с сексом напрямую, но в любом случае сексуальное образование помогает и в этой сфере, потому что оно учит людей понимать свои границы.

Дети, которые прошли курс сексуального образования, начинают жить половой жизнью в среднем на три-четыре года позже своих сверстников. Причем они делают это более осознанно. То есть большинство людей, прошедших сексуальное образование, используют презерватив во время первого секса. Их сверстники, у которых не было уроков секс-просвета, используют презерватив только в 50 процентах случаев.

Секс-просвет в школах должен быть, потому что во многих семьях тема секса остается одной из самых табуированных. По исследованию «Левада-центра», россияне боятся говорить про секс даже больше, чем про суициды.

Вместе с тем исследование Росстата показало, что 88 процентов российских женщин полностью поддерживают идею сексуального образования и хотели бы, чтобы такой курс был в школах. По их мнению, этот курс должен включать в себя такие аспекты, как ВИЧ и СПИД, другие ИППП, менструальный цикл и как это работает, беременность и, соответственно, контрацепцию. Некоторые в список желаемых тем включали воздержание до брака и навыки семейной жизни.

Больше миллиона россиян сейчас ВИЧ-положительные — и это только официальная статистика. Значит, почти каждый сотый в нашей стране — носитель вируса. Это уже не только маргинализированные группы. Носителем ВИЧ сегодня может быть и вполне себе приличная студентка МГИМО с косичками и двумя высшими образованиями. Поэтому очень важно предохраняться в любом случае. И знать о предохранении.

И да, у нас действительно очень высокие показатели по подростковой беременности и подростковым абортам. Более половины беременностей в подростковом возрасте — это то, что происходит случайно. Все эти показатели, согласно исследованиям, можно уменьшить за счет сексуального образования.

А с какими ограничениями сталкиваются преподаватели в сфере сексуального образования в России?

Есть комплексное сексуальное образование, которое как раз и помогает улучшать статистику по абортам и случаям насилия, и абстинентное сексуальное образование. Между ними есть разница. Второе основано на идее отказа от секса и воздержании до брака. Люди, которые этим занимаются, вместо того, чтобы рассказывать, как себя защитить и как работает тело, пугают подростков сексом. Они либо навязывают догму «секс до брака — это грех», либо говорят, что это просто вредно и даже смертельно опасно.

В США в зависимости от штата действуют разные законы о сексуальном образовании, и в тех штатах, где приняты законы на основании абстиненции, показатели по подростковой беременности и по ИППП, как ни странно, выше. Такой подход мало того, что бесполезен, — он вреден.

Поэтому наша задача — научить заниматься сексом безопасно для себя и для партнера. А если мы введем в России сексуальное образование на основе абстиненции, то, я боюсь, это может привести к еще худшим последствиям, чем полное отсутствие секс-просвета.

А правда ли, что у нынешних подростков наблюдается снижение интереса к сексу? Это происходит благодаря осознанности, которую дает секс-просвет? Или тенденция скорее негативная?

У родителей есть три основные зоны беспокойства. Первая и самая главная — они боятся, что сексуальное образование будет провоцировать детей на сексуальные эксперименты. Как будто бы прямо сразу после лекции дети пойдут и будут заниматься сексом. Конечно, это совершенно точно неоправданное опасение, потому что другие исследования показывают, что комплексное сексуальное образование позитивно влияет на более поздний сексуальный дебют.

Второе опасение — недостаточность знаний и компетенций у самих родителей. И вот это опасение действительно верно, потому что большая часть подростков не удовлетворены ответами родителей, и к тому же большая часть родителей и вправду не могут давать сексуальное образование в полной мере.

Третье и самое главное опасение — неуверенность в том, соответствует ли та или иная информация возрасту. Есть определенные опорные моменты, которые важно осветить на каждом этапе взросления, и большая часть родителей не имеет представления, в каком возрасте и о чем говорить с ребенком.

Сейчас подростки могут хотя бы в интернете себя сексуально просветить, если у них ни в школе нет секс-просвета, ни в семье. А в СССР вообще «секса не было». К каким опасным последствиям, как правило, приводит полное отсутствие полового воспитания?

Конечно, не только гормоны на подростков влияют. Проблемы с сексом могут возникнуть и от чрезмерной сексуализации окружения, и от потребления сексуализированного медиа и порно, и даже от буллинга. Если подросток стал более закрытым, нужно насторожиться. Некоторые становятся плаксивыми или, наоборот, агрессивными. В этом случае нужно дать подростку больше внимания и попытаться с ним поговорить. Если есть доверительные отношения, это не станет проблемой.

Если же доверительных отношений нет, то можно попросить поговорить другого взрослого, но в любом случае — важно разговаривать. Тут главное узнать от самого подростка, откуда у него такие перепады настроения, а не бежать в школу и разбираться.

А проблемы могут быть разные. Помимо того, что я уже перечислила, у подростка может возникнуть дезадаптивная мастурбация. Конечно, с такой проблемой сталкиваются и взрослые, но у подростков это одна из наиболее частых трудностей. Дезадаптивная мастурбация — это те виды стимуляции, которые либо напрямую вредят здоровью, либо могут существенно сказаться на социальных связях. Например, если человек предпочитает мастурбацию встречам с друзьями, это вредит его жизни и считается нарушением.

Подросток может закрыться или, наоборот, стать гиперсексуализированным и после акта насилия пытаться вернуть себе акторность через постоянные попытки инициировать секс.

Бывают и проблемы, связанные с порно. Подростки, которые смотрят его слишком часто, могут заработать проблемы с самооценкой. Ведь ни одно тело не выглядит так, как тела порноактеров и актрис, и это нормально, но подростки сравнивают себя с ними и разочаровываются. Опять же, задача родителей и учителей — объяснить, что это нереалистичные ожидания, которым ты не должен соответствовать.

Когда люди вырастают, эти нереалистичные ожидания могут сохраниться. Как и проблемы во взаимоотношениях с другими людьми, возникшие после насилия или дезадаптивной мастурбации.

А как родителям распознать сексуальные проблемы у детей?

Огромное количество домашнего и сексуального насилия в России — это во многом и есть последствие отсутствия понимания дозволенного в отношениях. Потому что сексуальное образование — это ведь не только про секс, но еще и про взаимное уважение и умение договариваться. Если этого нет, то мы имеем декриминализацию домашнего насилия и всю нашу постсоветскую реальность.

Кроме того, многие женщины старше сорока лет никогда не испытывали оргазм и не считают это проблемой. Более молодые женщины, конечно, тоже могут не испытывать оргазм, но при этом они понимают, что над этим можно и нужно работать. Вообще женское удовольствие — это достаточно новый концепт, и его отсутствие в сексуальной жизни старшего поколения — скорее норма, чем отклонение.

Какие еще существуют опасения касательно сексуального образования в России?

Я связываю это с доступностью секса вообще и в частности — с доступностью порно 24 на 7 и дейтинговыми приложениями. Потребность в сексе теперь закрывается гораздо проще, чем это было, например, в 90-е и даже 2000-е. Не стоит из-за этого бить в колокола и говорить, что мы перестанем заниматься сексом — нет, этого не будет, просто интерес к сексу немножко упал. Ничего страшного в этом нет, просто секс стал более доступным.

С половым воспитанием это никак не связано, хоть мне и хотелось бы, чтобы это было так. Едва ли подростки перестали хотеть секса только ради секса и нуждаются теперь в настоящей близости. Люди в среднем лет до 25 не очень хотят серьезных отношений. Они, конечно, хотят влюбленности, но секс все равно превалирует над поиском особенных отношений.

Есть ли грань между условно хорошим секс-просветом и плохим?

Их всего три. Первое — пропаганда, прости господи, гомосексуализма. Как вы знаете, это слово неверно, но у нас его все равно используют. Проблема в том, что комплексный курс сексуального образования должен включать в себя информацию и про гомосексуальность, и про бисексуальность, и про асексуальность.

А если говорить о сексуальном образовании не в семьях, а в школах — нужны ли эти уроки? Как бы они повлияли на общество в целом? Например, стало бы меньше ранних беременностей? Меньше насилия?

Считается ли это пропагандой, если все основано на научных исследованиях? Я сама не понимаю. По закону вроде бы нет, потому что научные исследования не считаются пропагандой, но, с другой стороны, ты никогда не знаешь, когда нарушишь закон, а когда не нарушишь.

Второе ограничение — распространения порнографии. Художница Юлия Цветкова всего лишь нарисовала голую женщину, а это было рассмотрено как порнография. Так как курс сексуального образования должен включать в себя хотя бы схематическое изображение гениталий, то возникает вопрос: где грань между порнографией и образованием?

Ну и третье ограничение — закон о вредящей информации. Под это определение подходит и информация об изнасиловании, например. То есть изнасиловать подростка могут, а вот рассказать ему о том, что делать, если с ним такое произошло, объяснить — это уже достаточно опасная штука, это может быть запрещено. Поэтому говорить об изнасиловании мы можем опять же в контексте статистики и науки, но неясно, можно ли рассказывать, что не стоит сразу идти в душ и лучше сначала пройти медэкспертизу?

Наш курс мы даем родителям, и они уже решают, готовы ли они дать такую информацию детям. Со школами мы можем сотрудничать только по личной договоренности, и под каждую школу приходится регулировать наш учебный план. То есть мы приходим к директору и обсуждаем, что мы готовы убрать, а что — нет. В общем, мы можем приходить в школы и рассказывать детям про сексуальность, но должны делать это с согласия директора.

Религиозных ограничений у нас нет, потому что мы ведь не заставляем никого слушать наш курс. Но курс при этом точно не навредит ребенку, даже если он из религиозной семьи. Наоборот, скорее всего, он еще больше укоренится в своих убеждениях и будет дальше ждать до брака, но когда он вступит в этот брак, то у него будут представления о том, как что работает и как сделать свою сексуальную жизнь лучше.

Где золотая середина между полным отсутствием секс-просвета и втягиванием ребенка во взрослые проблемы?

Да, именно. Это всеобъемлющий процесс. У меня есть друзья из киноиндустрии, которые делают мультики и снимают сериалы, и мы с ними думали сделать что-то вроде Sex Education («Половое воспитание» — молодежный комединый сериал Netflix,— «Лента.ру») в российской действительности, на что нам люди, которые занимаются грантами, сказали, что нам с такой идеей проще даже не подаваться, потому что подобную заявку даже рассматривать не будут. Все ориентируется на повестку, а повестка у нас сейчас другая. Совершенно точно не секспозитивная.

А как лучше не говорить с детьми о сексе? Есть ли какие-то темы, которые лучше не трогать? Можно ли про свой личный опыт детям рассказывать?

Наверное, остается только ждать и делать какие-то низовые инициативы. Та же самая Юлия Цветкова, которая продолжает заниматься активизмом в сфере бодипозитива, делает большое дело.

«Лента.ру»: Существует ли точный возраст, когда нужно начинать говорить с ребенком о сексе?

Наверное, наш самый главный враг — это страх. Не эфемерное правительство и не РПЦ, а страх перед правительством и РПЦ. Очень многие отказываются от полезных проектов, связанных с сексуальным образованием, только из страха, что их накажут в связи с теми законами, о которых мы говорили. И многие проекты не осуществились только из-за страха людей. Они боятся, что что-то может пойти не так, потому что, как мы говорили, эта тема табуированная.

Ничего страшного нет в том, чтобы менять установки насчет сексуальности. Это есть у каждого из нас, и игнорировать этот факт достаточно глупо. Остается понемногу вносить свой вклад и менять эти установки. Мы ведь сделали курс, и нас не посадили.

Беседовала Ольга Галковская