«А немчик-то с задатками!»

«Лента.ру» продолжает цикл статей, посвященных знаменитым путешественникам, землепроходцам и первооткрывателям. В предыдущих материалах речь шла об испанском мореплавателе Эрнандо де Сото и офицере русского флота Витусе Беринге. Новый герой — российский адмирал немецкого происхождения Иван Крузенштерн, которого судьба связала с морем случайно, но благодаря его старанию и усердию настолько крепко, что открытия моряка навсегда изменили представления о расположении островов и континентов во всем мире.

Становиться путешественником и покорять моря и континенты в планы маленького Адама Крузенштерна не входило — с непокорной стихией его связал случай. Мальчик появился на свет 8 ноября 1770 года в крохотном эстонском поселке Хагуди и стал седьмым ребенком в небогатой семье остзейских дворян. Отец его был эстляндским судьей. К слову, один из предков российского моряка был дипломатом и участвовал в посольствах к московскому царю Алексею Михайловичу, а другой участвовал в Северной войне, попал в плен к русским и провел там два десятка лет.

Рос будущий адмирал ребенком очень домашним и избалованным родительским вниманием и любовью. В детстве его здоровье было некрепким, и юный Адам даже не задумывался о дальних странствиях, тем более что ни один из его родственников к этому не имел никакого отношения. По другим сведениям, его двоюродный дядя был адмиралом шведского флота в XVIII веке — так что моряки в роду Крузенштернов все же могли быть.

Впрочем, отдать младшего сына в Морской кадетский корпус в Петербурге родители решили в надежде, что он непременно сделает карьеру моряка и свяжет свою жизнь с набиравшим силу российским флотом. Семья его была небогатой, но делала все возможное, чтобы дети выросли достойными людьми. К началу учебы за плечами Адама была внушительная подготовка — домашнее образование, три года школы и уверенное владение английским и немецким.

Застенчивый юный Крузенштерн между тем к учебе отнесся серьезно и настойчиво. «А немчик-то с задатками!» — говорили об усидчивом и прилежном кадете преподаватели. Даже свободное от уроков время он посвящал накоплению знаний и подолгу засиживался в компании библиотечных книг или в обсерватории. Именно при оформлении в корпус будущего мореплавателя записали Иваном Федоровичем — так в то время в стране поступали со всеми иностранными именами. Отучиться полные шесть лет Крузенштерну суждено не было — уже через два года его произвели в гардемарины, а еще спустя год, в 1788-м, Швеция объявила России войну, и всех гардемаринов досрочно выпустили из корпуса прямо в бой, за нехваткой морских офицеров.

«Боевое крещение» случилось уже через пару месяцев после выпуска — 17-летний Крузенштерн в должности «за мичмана» побывал в морском сражении на линейном 74-пушечном корабле «Мстислав». Из-за неоконченного обучения первое офицерское звание вчерашним студентам дать не могли, зато разрешили носить саблю, правда, без темляка — серебристой тесьмы с кистью на шпаге. Впрочем, сражался юноша ловко и в бою сумел обеспечить максимальную в то время скорострельность корабельных орудий — залп через каждые три минуты. Спустя полгода Крузенштерна произвели в «мичманы», хотя по Морскому регламенту это звание можно было получить как минимум через семь лет службы.

Добрый, скромный и пылкий до самообразования моряк был на хорошем счету у начальства, и в 1793 году его в числе нескольких молодых и перспективных офицеров, в том числе Якова Беринга — внука капитан-командора Витуса Беринга, — отправили в командировку в Англию. За следующие шесть лет он побывал во многих портах мира и получил бесценную боевую и морскую практику. И именно тогда у него зародились мысли о новых морских сообщениях в России, мечты о масштабной кругосветной экспедиции и небывалых открытиях. В одном из плаваний Крузенштерн набросал проект такого путешествия и дал ему имя — «Начертание».

Дважды он подавал свой план на рассмотрение — решение по нему было либо отрицательным, либо надолго затягивалось. В это время моряк уже в звании капитан-лейтенанта командовал бригом «Нептун» и фрегатом «Нарва». Находясь в постоянном ожидании, Крузенштерн женился. Его избранницей стала 21-летняя Юлиана Шарлотта фон Траубе из древнего эстляндского рода — родители девушки к моменту женитьбы уже умерли, и она жила в семье старшего брата. Рука об руку они прошли следующие 45 лет и нажили шестерых детей: Николая, Александра, Павла, Платона, Шарлотту и Юлию. Троих сыновей, один из которых потом пошел по стопам отца и стал моряком, он отправил далеко не в Морской корпус, — а в Царскосельский лицей. Говорят, что так сказались воспоминания об отнюдь не уютных условиях содержания — скудном питании, неотапливаемых аудиториях и казармах без окон.

Мечта о кругосветном плавании сбылась внезапно в середине 1802 года с легкой руки министра морских сил Николая Мордвинова — Крузенштерн, которого назначили руководителем этого масштабного мероприятия, поначалу растерялся. С одной стороны, долгожданная экспедиция, о которой он грезил долгие годы, если не всю свою жизнь, а с другой — молодая жена, готовившаяся к рождению первенца. Мореплаватель пытался отказаться от назначения, но в конце концов принял его: «Чувствования мои воспрещали принять сие лестное поручение. (…) Я чувствовал обязанность к отечеству в полной мере и решился принести ему жертву».

Подготовка к первому российскому кругосветному плаванию под полным контролем Крузенштерна шла без единой оплошности. В матросы набирали только добровольцев, большинство из них были иностранцами, и одной из проблем на борту стал языковой барьер. Главным ориентиром при наборе команды было крепкое здоровье и веселый нрав. Корабли для путешествия закупили в Англии — фрегаты «Леандр» и «Темза» перегнали в Петербург и заодно переименовали в «Надежду» и «Неву». Перед отправкой их загрузили полусотней ящиков с подарками для императора Японии, продуктами питания на три года — в основном сухарями и солониной, — а вдобавок парусиной, железом, канатами, порохом, ружьями и саблями. В путь суда проводил император Александр I, после чего 26 июля 1803 года они выдвинулись из Кронштадта и вышли в море: «Надеждой» командовал сам адмирал, «Невой» — моряк Юрий Лисянский.

Внезапно в районе Тенерифе один из пассажиров, Николай Резанов, которого, согласно инструкциям, следовало доставить в Японию для выполнения дипломатической миссии, заявил, что настоящим руководителем экспедиции назначен именно он, а Крузенштерну доверено лишь быть «извозчиком» и «управлять парусами». Капитан, для которого такой поворот дел оказался сюрпризом, согласился сотрудничать с Резановым, однако указал ему, что, вероятно, он заблуждается в трактовке инструкций и в действительности может претендовать лишь на должность «полного хозяйского лица», которому вверено ведение торговых операций. Без конфликтов, правда, все равно не обошлось — во многом из-за того, что послу и адмиралу пришлось делить на двоих одну каюту. Отношения обострились настолько, что их общение в конце концов свелось к сухому обмену записками.

Адмиральский пес породы спаниель, неразлучный с Крузенштерном, стал, судя по всему, самым необычным и одновременно самым любимым членом экипажа, отправившегося в кругосветку. Матросы даже ввели ритуал с его участием и перед каждым отплытием дергали пса за пушистые висячие уши, веря, что именно благодаря этому плавание проходило без серьезных проблем. Ходили слухи, что во время остановок на экзотических островах спаниель становился «секретным оружием» против аборигенов, которые, завидев странное существо, в ужасе расступались.

Три года плаваний — и экспедиционные корабли пересекли Атлантический океан, обогнули мыс Горн, добрались до Камчатки и Сахалина, побывали у берегов Японии, Китая и Аляски и выдвинулись обратно в родной порт. Путешественникам удалось добиться главной цели — организации активного участия России в мировой торговле, которую Крузенштерн считал «основанием истинного могущества морской державы и непоколебимого ее величия». Проделанную адмиралом и его командой работу в 1806 году оценил император Александр I, особо отметив заслуги начальника экспедиции и провозгласив итоги «путешествия кругом света» вожделенным успехом.

Вернувшись на сушу, Крузенштерн вскоре ушел в бессрочный отпуск и полностью посвятил себя созданию «Атласа Южного моря». Спустя время он вступил в должность директора того самого кадетского корпуса, в котором когда-то учился. 16 лет его работы — и в учебном плане заведения появились новые предметы и классы, были отменены телесные наказания, а библиотека и музеи пополнились уникальными пособиями и экспонатами. В 72 года адмирал ушел в отставку и переехал в свое имение, где до последних дней жизни наравне с другими исследователями работал на благо Русского географического общества. После смерти Крузенштерна в 1846 году его похоронили на родине — в таллинском Домском соборе.

Открытия Крузенштерна стали настоящим прорывом не только для России, но и для всего мира: его команда установила новый путь к русским владениям на Камчатке и Аляске, открыла и описала новые земли, провела глубоководные исследования Мирового океана и, наконец, обнаружила на географических картах кучу ошибок. Кроме того, мореплаватель определил пригодность русского человека к работе в экстремальных условиях кругосветного путешествия. В своем бортовом журнале он зафиксировал бесценные экспериментальные данные о культуре и быте ранее неизведанных мест и десятков этнических типов — неслучайно по прибытии Крузенштерна избрали почетным членом Академии наук.

На берегу Невы прямо напротив здания военно-морского училища имени Фрунзе, бывшего Морского корпуса, установлен гранитный постамент с трехметровой статной бронзовой фигурой и надписью на латыни spe fretus («живущий надеждой») — памятник великому мореплавателю. Ходит легенда, что когда-то курсанты накануне выпуска втайне от начальства сшивали из своих тельняшек одну гигантскую полосатую рубашку и перед самым рассветом натягивали ее на широкие плечи бронзового адмирала, искренне веря, что этот обычай непременно принесет им удачу в морских начинаниях.

Анастасия Супиченко