«Мы не несем традиционные ценности»

Убийство в Санкт-Петербурге ЛГБТ-активистки Елены Григорьевой, которое приписали организации охотников на геев «Пила», как и арест феминистки и представительницы ЛГБТ-сообщества Юлии Цветковой в Комсомольске-на-Амуре правозащитники трактуют как усиление гомофобных настроений в России. Люди, отчаявшиеся найти понимание и спокойную жизнь на родине из-за своей сексуальной ориентации или гендерной идентичности, просят убежища за границей. Одна из стран, которая с каждым годом принимает все больше выходцев из стран постсоветского пространства, — Испания. По просьбе «Ленты.ру» журналистка Дарья Федоринова узнала, как россияне получают там защиту и пытаются заново наладить жизнь.

«Честно говоря, уезжать по статусу беженцев никому не советуем, но жить дальше в постоянных угрозах и под психологическим давлением было уже невозможно», — рассказывает дизайнер интерьеров Катя. В июле 2019-го ей, ее семилетнему ребенку и ее девушке Тане, маркетологу и веб-дизайнеру, пришлось в срочном порядке покинуть Москву с осознанием того, что на родину им, возможно, больше не вернуться. «Как только окончательно оформим документы, мне закрыт путь в Россию, а Тане — на Украину, у нее украинское гражданство», — объясняет Катя.

Шесть лет Катя прожила в состоянии психологического насилия со стороны мужа, а когда к этому прибавилось еще и физическое («держал в заложниках дома, швырял по всей квартире, ребенка бесконечно бил, потому что так воспитывал»), она подала на развод. Никаких споров, с кем останется ребенок, на момент развода не возникло: бывший муж приезжал раз в полгода и не платил алиментов.

Однако новые отношения бывшей жены супруг воспринял в штыки и в какой-то момент перешел к прямым угрозам. «Он хотел забрать ребенка, потому что, по его словам, мы с Таней не несем традиционные ценности и растим гея. Он считает, что воспитывать должны мама с папой, а не две женщины», — пересказывает его слова Катя.

В какой-то момент женщины поняли, что не чувствуют себя безопасно даже в центре Москвы, где жили. Однажды им поцарапали машину и засунули в дверь записку с угрозами. Но ключевым стало то, что бывший муж Кати, ранее не участвовавший в жизни ребенка, стал угрожать судом и лишением родительских прав.

В России не существует законодательной базы для вынесения подобных решений на основании сексуальной ориентации, но юристы в российских ЛГБТ-организациях объяснили Кате и Тане: прецеденты были. Им посоветовали иметь открытые шенгенские визы и начинать рассматривать пути отступления, поскольку органы опеки действительно могут зайти в квартиру и изъять ребенка до выяснения причин.

«Я очень боялась, что ребенка заберут в детский дом, и не могла так рисковать, поэтому было принято решение срочно уехать. Мы были под постоянным психологическим давлением — невозможно жить постоянно в угрозах, тем более угрозах насчет ребенка», — рассказывает Катя. По ее словам, оставлять его было очень страшно даже в детском саду: «боялись, что муж придет и заберет, и потом мы просто его не найдем».

Сначала девушки рассматривали возможности переезда по рабочей или учебной визе. Но в мае 2018 года отец заявил, что не продлит разрешение на выезд ребенка за границу. Тогда поняли, медлить нельзя. Так они оказались в Испании. «Как только мы приехали, сразу же кинули чемоданы и пошли сдаваться в полицию. Ночь не спали, но все же подали все документы», — рассказывает Таня.

Основные страны для российских ЛГБТ-беженцев — это государства Северной Европы, но в последние три года рост числа таких мигрантов наблюдают в Испании. «Для сравнения: в 2018 году мы приняли 27 беженцев из России, а за 2019-й — уже 49», — рассказал «Ленте.ру» президент мадридской некоммерческой организации Kif-Kif Самир Баргачи Белькасем.

Испания — четвертая по популярности среди беженцев страна в ЕС (после Франции, Германии и Греции): в 2018 году там впервые попросили убежища 52,7 тысячи человек. Из России в Евросоюз за тот же год бежали 11,7 тысячи человек, из них в Испанию — 630. Стоит отметить, что принадлежность человека к ЛГБТ-сообществу стала официальным основанием для запроса убежища в странах ЕС в 2013-м, однако отдельная статистика по таким беженцам не публикуется.

Относительно недавно Испания улучшила законодательное положение местного ЛГБТ-сообщества и мигрантов. Так, в 2005 году правительство легализовало однополые браки и уравняло их в правах с разнополыми в вопросах усыновления. Согласно последнему отчету самой крупной европейской ЛГБТ-организации ILGA, Испания по легальным и социальным условиям для гей-комьюнити оказалась на 11-м месте из всех стран Европы и на 10-м по Евросоюзу. Она также занимает шестую позицию среди лучших стран, дающих убежище ЛГБТ-мигрантам из других стран.

В Испании курирующую беженца НКО назначают через Красный Крест. Самая крупная организация, занимающаяся вопросами беженцев в стране, — CEAR, дела ЛГБТ-мигрантов передают в Kif-Kif. Финансирует их деятельность правительство, ежегодно утверждающее соответствующую программу. Также в сборах участвуют частные и государственные фонды и управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев.

Бегут за границу люди, которые устали от постоянной дискриминации на родине и боятся за свою безопасность, а иногда и жизнь. «Особенно серьезной ситуация становится, когда дискриминация поощряется на государственном уровне», — отмечает Белькасем. Он пояснил, что его организация «регулярно готовит отчеты о политической и социальной ситуации в странах, собирает все последние новости и законы, чтобы в полиции понимали, в каком контексте разворачиваются истории иммигрантов, которые приходят на интервью» — первый этап процедуры получения статуса беженца в Испании.

После многих лет дискриминации и агрессии у беженцев развивается посттравматический стресс. Это мешает им свободно говорить, а иногда даже вспоминать и рассказывать о каких-то событиях. При этом именно история человека, обратившегося за помощью, — основной инструмент, который позволяет показать властям, что ему необходим статус беженца. Поэтому если он не может рассказать, что случилось, это очень сильно усложняет работу организаций.

«Другая сложность — когда люди постоянно живут в условиях дискриминации, они часто ее просто не замечают. Например, мы спрашиваем у человека, преследовали ли его в повседневной жизни, он говорит, что нет. А когда мы переходим к наводящим вопросам, оказывается, что он жил в условиях постоянного психологического давления и считал это нормой, — подчеркивает координатор проектов в Kif-Kif Хавьер Наварро Лопес. — Поэтому мы делаем все возможное, обращаемся за помощью к психологам и волонтерам-соотечественникам, чтобы на этом первом интервью человек смог рассказать все».

При этом далеко не всегда люди могут подтвердить свои истории документально. Белькасем прекрасно это понимает: он сам приехал в Испанию из Марокко — страны, где права ЛГБТ-сообщества никак не защищены. «Представьте себе, в моей стране на меня напали и избили за то, что я гей. Разумеется, я не пойду заявлять об этом в полицию, потому что там меня ждет лишь больше дискриминации. Никто не возьмется за это дело», — поясняет он. В качестве доказательств в ход идет все: вплоть до скриншотов угроз в мессенджерах и социальных сетях, фотографий и видеозаписей.

По словам Белькасема, в последнее время демографический портрет ЛГБТ-беженцев из России резко изменился. «Если раньше в основном это были смелые молодые люди, то теперь все чаще к нам обращаются взрослые пары, зачастую с детьми. А еще мы заметили, что часто это очень состоятельные люди, уже многого добившиеся у себя на родине, и для них беженство — существенное понижение в статусе», — делится он своими наблюдениями.

Кроме того, в основном в Kif-Kif обращаются мужчины, а женщин очень мало. «Думаю, тут тоже дело в дискриминации», — отмечает Белькасем. Но история Кати и Тани уникальна для Испании не только по этой причине: собеседование девушкам назначили уже спустя полгода, тогда как порой беженцы ждут почти год.

«У нас была ситуация, когда ребята из России несколько месяцев жили на улице, потому что мест в государственных общежитиях не оставалось, а стартовые финансы на такой срок они просто не рассчитали», — рассказывают в Kif-Kif. В итоге сотрудникам организации удалось добиться, чтобы просителей убежища поселили в так называемое экстренное жилье — государственные ночлежки, куда отправляют людей, оставшихся без крыши над головой. Обычно ЛГБТ-организации стараются избегать этого варианта, потому что в подобных местах уровень дискриминации может быть чуть ли не таким же, как на родине беженцев.

Интервью в полиции — самый важный этап, но, по словам Белькасема, с эмигрантами из России приходится проделывать дополнительную работу по восстановлению доверия к органам власти и полиции. Стражи правопорядка спрашивают о многом: как и почему беженцы покинули свою страну, подвергались ли они преследованиям на основании политических, социальных, религиозных убеждений или сексуальной ориентации, а также в каком возрасте они осознали свою ориентацию. Узнают у соискателей и о том, думали ли о внутренней миграции как решении проблемы, и даже что, по их мнению, произошло бы, если бы они сейчас вернулись на родину.

Лишь малый процент беженцев говорит на испанском языке, поэтому правозащитные организации предоставляют своим клиентам переводчиков. Но нередко оказывается, что они — гомофобы. Это вредит клиентам: переводчик может попытаться изменить историю, опустить какие-то детали, которые ему кажутся несущественными, а на самом деле играют ключевую роль. Именно поэтому сотрудники Kif-Kif сами ходят на интервью и проверяют корректность переводов.

Примерно через месяц после интервью власти выносят решение. Если статус беженца одобрен, человек получает так называемую первую «красную карточку». Если же ответ отрицательный, есть шанс подать документы повторно.

«Красная карточка» открывает для беженца первый этап программы адаптации. Обычно он длится полгода: человек получает жилье — обычно комнату в общежитии, еду, небольшое пособие. Он также бесплатно посещает языковые курсы, культурные, спортивные мероприятия, ему организуют экскурсии.

Затем беженец получает вторую «красную карточку». Она дает право на работу и пакет социальной помощи: сумму на оплату аренды жилья, пособие на еду, образовательные программы и помощь в профессиональной интеграции. На протяжении всего процесса человеку предоставляют адвоката и психолога. Если по какой-то причине за полтора года его дело так и не рассмотрели, помощь продолжается.

Сейчас сбежавшие из России девушки живут в отдельной квартире. Таня уже ходит на профессиональные курсы по веб-дизайну, Катя пойдет в январе. Но простой их эмиграцию назвать сложно: в Испании их нашел бывший муж. «Я сильно испугалась за свою жизнь. Он каким-то образом узнал, где мы, где ребенок. Стало понятно, что человек просто преследует, и было очень страшно. И непонятно, что у него в голове, непонятно, что он выкинет еще», — рассказывает Катя.

Она сразу обратилась за помощью к правозащитной организации. Дело вел CEAR. Таня с удивлением вспоминает, что соцработники сразу отреагировали — «весь офис зашуршал». Все переговоры на себя взяла адвокат: она представляла девушек и звонила в полицию. Бывшего мужа отвезли в участок, затем был суд, на котором Катя рассчитывала получить защитный ордер: он запретил бы мужчине приближаться к ней и ребенку. Но, поскольку все акты насилия произошли в России, испанцы его не выдали, и паре с ребенком пришлось срочно переехать.

При этом Таня отмечает, что разница в защите прав детей в России и Испании существенна. «Человек начал рассказывать, что он отец ребенка, но власти выяснили, что до этого он не появлялся, не звонил, деньгами не помогал, палец о палец не ударил. Поэтому сначала суд, а потом официально алименты, выполнение родительских обязательств, и только после этого ты — папа», — перечисляет она.

Девушки переехали с ребенком в Валенсию. Одна из причин — потому что там уже давно живет отец Тани. «Мы не очень общаемся. У нас ЛГБТ-разногласия», — говорит она. Однако пара создала в городе специальное комьюнити для эмигрантов из России и даже нашла друзей — пару ЛГБТ-беженцев, которые уже успели открыть свой салон красоты.

Ребенок, по их словам, адаптировался к переезду проще всего. В России его не успели отдать в школу, а в Испании ему пришлось пойти сразу во второй класс, где учителя давали ему дополнительные уроки языка. «Он помолчал-помолчал месяца полтора, а потом заговорил на испанском. Вообще без акцента», — рассказывает Катя.

Беженки сейчас ведут свой блог о жизни в Испании, и им часто пишут те, кто боится переехать — из Белоруссии, России, Украины. В планах девушек создать группу поддержки для русскоговорящего ЛГБТ-сообщества по всей Испании. Сейчас они волонтеры в местной ЛГБТ-организации.

По словам сотрудников Kif-Kif, такая помощь важна не только для адаптации беженцев, но и для самих организаций. «Волонтеры помогают новоприбывшим соотечественникам с переводами, ходят с ними к врачу, показывают город. И в процессе подготовки к интервью они нам помогают: людям проще довериться человеку, который прошел через все то, что предстоит пройти и ему», — отмечают они.

А пройти предстоит через многое. Все просители убежища и представители организаций сходятся в одном: беженство — далеко не идеальный выход вопреки стереотипу о «самом простом пути эмиграции». Чаще всего это вынужденное и не самое желанное решение, которое становится сильнейшим ударом по привычному укладу жизни. Но все же оно дает десяткам людей надежду на более спокойную жизнь и принятие их такими, какие они есть, — на то, чего они не смогли найти на родине.

Дарья Федоринова