Батька больше не диктатор

Министр иностранных дел Белоруссии Владимир Макей на днях дал интервью каналу «Евроньюс», в котором несколько раз подчеркнул, что Белоруссия хочет покончить с зависимостью от России, сохранив хорошие отношения и с Москвой, и с Евросоюзом. Все отметили, что позиция министра несколько разошлась с привычной риторикой Александра Лукашенко, который всякий раз заявлял, что при необходимости сделать выбор Белоруссия останется с «братской Россией». «Лента.ру» разбиралась, в какой момент и по каким причинам братская Белоруссия, часть союзного государства, начала дистанцироваться от России и к чему она в итоге пришла.

В Минске совершенно четко дали понять, что Москве больше не стоит надеяться на безоговорочную и бескомпромиссную поддержку своей позиции. Примерно за неделю до программного интервью Владимира Макея, в самый разгар российско-британского политического кризиса, связанного с отравлением Скрипалей, в тот момент, когда Великобритания, США и другие западные страны высылали российских дипломатов, глава МИД Белоруссии прибыл с визитом в Лондон. При этом официальные комментарии белорусского внешнеполитического ведомства выглядели подчеркнуто нейтрально: «Мы крайне обеспокоены; авторитетное и открытое расследование; объективные выводы» и т.д. Возможно, столь мягкий тон объяснялся еще и тем, что делегация МИД в тот самый момент отправилась с трехдневным визитом в США на переговоры с представителями американского министерства торговли.

Надо сказать, что первые котики между двумя государствами побежали еще в начале нулевых, когда президентом России стал Владимир Путин, и Александр Лукашенко осознал, что ему не суждено возглавить то, что должно было появиться в случае успешной реализации проекта Союзного государства. Однако еще нескольких лет Минск по инерции продолжал конфронтацию с Западом, который в свою очередь продолжал называть Лукашенко «последним диктатором Европы» с вытекающим из этого режимом санкций.

Поворотным пунктом внешнеполитической линии белорусских властей стала «пятидневная война» 2008 года, когда в ответ на вторжение грузинской армии на территорию Южной Осетии российские войска заняли территорию самопровозглашенной республики. Вскоре Россия признала независимость Южной Осетии заодно с Абхазией и рассчитывала на аналогичное решение со стороны своего ближайшего союзника. Но Лукашенко, публично заявив, что Россия действовала «спокойно, мудро и красиво», отправил вопрос признания на утверждение в парламент, чей политический вес уже тогда соответствовал уровню современной российской Госдумы.

Учитывая, что самостоятельных решений белорусский парламент не принимает, можно было предположить, что Лукашенко таким образом решил максимально затянуть время. Так и вышло. Год спустя никакого решения по вопросу признания не было, а летом 2009-го МИД Белоруссии официально рекомендовал гражданам, въезжать на территорию Южной Осетии и Абхазии исключительно со стороны Грузии и соблюдать на территории республик грузинские законы.

Позднее Лукашенко заявил, что Белоруссия не может признать Абхазию и Южную Осетию, так как Москва якобы отказалась компенсировать ей материальные издержки, которые в таком случае неизбежно возникнут у Минска на западном направлении, и что он вообще ничего России «торжественно не обещал». Правда тогдашний помощник президента РФ по внешней политике Сергей Приходько, ссылаясь на стенограмму заседания ОДКБ, напомнил, что белорусский лидер как раз-таки «торжественно обещал» признать обе республики.

А дальше — больше. В 2010 году портал WikiLeaks опубликовал документы Госдепа США, среди которых были и дипломатические донесения. Тогда стало известно, что Лукашенко в беседе с главой МИД Эстонии Урмасом Паэтом прямо возлагал ответственность за югоосетинский конфликт на Россию, которая, по его мнению, «спровоцировала» вооруженное столкновение. Он также высказывал опасения, что Москва заставит его признать закавказские республики, лишив дешевого газа, и возмущался тем, что Евросоюз не хочет по достоинству оценить его отказ от признания. WikiLeaks также опубликовал донесение Госдепа по переговорам Михаила Саакашвили с заместителем помощника госсекретаря США Тиной Кайденау, в ходе которых Саакашвили сообщил, что Лукашенко ненавидит Владимира Путина.

Со временем тема белорусского признания Абхазии и Южной Осетии окончательно потеряла актуальность. В 2016 году Владимир Макей побывал в Грузии, где возложил венок к мемориалу погибшим в борьбе за территориальную целостность в 2008 году. А недавно в Грузии побывал и Лукашенко. В беседе со своим коллегой Георгием Маргвелашвили он в том числе заявил, что его любимую Абхазию «превратили непонятно во что».

Все это время, пока Белоруссия уклонялась от нежелательного признания, Лукашенко выслушивал одобрительные заявления западных политиков. А Михаил Саакашвили открыто восхищался тем, как белорусский лидер противостоял «российскому давлению» и попыткам подкупа. Эти усилия в итоге были вознаграждены и способствовали улучшению отношений с Западом. И при этом Лукашенко удалось полностью сохранить старую схему в отношениях с Москвой, которая продолжает снабжать его дешевым сырьем.

Впрочем, сближение с США и ЕС требовало от белорусского лидера известных усилий. Западные партнеры неустанно указывали ему на необходимость демократизации и освобождения политзаключенных. Но, демонстрируя готовность идти по этому пути, Лукашенко раз за разом возвращался к привычной ему риторике — далекой от европейских ценностей. «Что касается, не то розового, не то голубого, который там о диктатуре кричал… Услышав это, я подумал: лучше быть диктатором, чем голубым», — охарактеризовал он в 2012 году тогдашнего главу МИД Германии, открытого гомосексуалиста Гидо Вестервелле. А в присутствии самого Вестервелле заявил, что для него «когда мужик с мужиком — это за гранью понимания».

В этих обстоятельствах ни Брюссель, ни Вашингтон не спешили сближаться с Минском. А в 2010 году, когда ОМОН разогнал митинг оппозиции в ночь президентских выборов и большинство кандидатов в президенты оказались за решеткой, отношения с Белоруссией окончательно заморозились.

Но ситуация резко изменилась с началом украинских событий. После того как в Киеве произошел государственный переворот, Александр Лукашенко поспешил признать новую власть, выразив ей свою поддержку и назвав тогдашнего номинального главу Украины Александра Турчинова «президентом». Белорусские власти традиционно считают «майдан» одной из главных угроз, однако соседский «майдан» Лукашенко принял спокойно, а ответственность за него возложил на предыдущее руководство во главе с Виктором Януковичем. После воссоединения Крыма с Россией Лукашенко заявил, что полуостров де-факто является российской территорией, однако Киев сам виноват в том, что «сдал» его Москве. Официально Белоруссия так и не признала Крым российским.

Когда началась война в Донбассе, Лукашенко достаточно ясно обрисовал свою позицию, заявив, что там «братская Украина воюет за свою независимость». С кем именно она за нее воюет, белорусский лидер не уточнил, но в этой войне Минск стал оказывать Киеву посильную помощь. В скором времени Белоруссия стала основным, если не единственным поставщиком нефтепродуктов для Украины. Белорусские специалисты помогали украинским коллегам ремонтировать боевую технику, продавали им продукцию двойного назначения и участвовали в совместных военных разработках. К примеру, зимой 2015 года Арсен Аваков представил на своей странице в Facebook новую бронемашину «Варта» белорусско-украинского производства.

Если же приходилось отвечать на упреки российской стороны, позиция Минска сводилась и сводится к тому, что на международном уровне в таких организациях, как, например, ООН, Белоруссия всегда голосует так же, как и Россия. Но и тут есть известная доля лукавства. Прошлым летом, к примеру, когда в Минске проходила сессия Парламентской ассамблеи ОБСЕ, четверо из шести членов белорусской делегации поддержали проект итоговой декларации, в которой содержалось осуждение агрессии России против Украины. А до этого все они воздержались при голосовании по резолюции «Восстановление суверенитета и территориальной целостности Украины», содержащей, помимо прочего, призыв к российскому руководству вывести оккупационные силы из Крыма.

При этом военный аспект союзничества Белоруссии с Россией, который до последних лет считался незыблемым, также подвергается корректировке. В частности, Минск так и не дал разрешения на размещение на белорусской территории базы российских ВКС, о чем имелась предметная договоренность. Как и в случае с признанием Абхазии и Южной Осетии, белорусские чиновники сперва начали высказывать свои сомнения, а в 2015 году Лукашенко заявил, что «ничего об этом не знает».

Все это вкупе с отказом от открытой политической поддержки России и началом миротворческой деятельности в рамках минского процесса принесло Белоруссии ощутимые дивиденды. Лукашенко удалось полностью выйти из внешнеполитической изоляции на западном направлении. Отныне любая критика в адрес России никак не касается Белоруссии. Лукашенко, похоже, больше не считают «последним диктатором Европы», и за отказ от поддержки России Вашингтон и Брюссель готовы простить ему, если не все, то многое.

Даже санкции США и ЕС, продолжавшиеся многие годы, теперь не проблема. В конце 2015 года посол Германии в Белоруссии Петер Деттмар, говоря о приостановке режима санкций, заявил о готовности Евросоюза строить отношения с Белоруссией «с нуля, с чистого листа». Тогда же глава МИД Германии Франк-Вальтер Штайнмайер сообщил, что, останавливая санкции, Брюссель выдал Минску «кредит доверия». С тех пор политическая капитализация Лукашенко на Западе продолжает медленно, но стабильно расти. Для ЕС и США он сегодня кто угодно, только не противник.

При этом и Россия продолжает снабжать Белоруссию всем необходимым, и никакие сырьевые, продовольственные, финансовые и любые другие конфликты на общую ситуацию не влияют. За эти годы Москва так и не выработала внятной и осознанной политической линии по отношению к режиму Лукашенко. Похоже, российское руководство так и не смогло сформулировать для себя, чего именно оно хочет от современной Белоруссии, и какие средства готово использовать для достижения этой цели. В политическое противостояние с Западом Россия, как всегда, входит в полном одиночестве.

Владимир Зотов