Мелкий шрифт в законе

Прошло уже более месяца с того момента, как «Транснефть» в апелляционной инстанции проиграла Сбербанку. Спор, напомним, идет о 66 миллиардах рублей. Но какой бы впечатляющей ни выглядела эта цифра, еще важнее то, что спор, на самом деле — о принципах.

Сбербанк исходит из того, что если клиент поставил подпись под договором, то обязан его исполнять, даже если несет при этом неограниченные убытки, которые, по логике здравого смысла, становятся сверхприбылью банка. «Транснефть», напротив, настаивает на том, что, предлагая высокорискованную спекулятивную сделку под видом субсидии, направленной на снижение стоимости обслуживания корпоративного долга, Сбербанк действовал заведомо недобросовестно, скрывая от контрагента реальные риски, поэтому сделка была недействительной.

В июне Арбитражный суд Москвы в полном объеме принял позицию «Транснефти» и признал сделку недействительной, то есть вернул компании 66 миллиардов рублей. Однако 23 августа Девятый апелляционный арбитражный суд (ДААС) отменил решение первой инстанции и принял свое, отказав в иске полностью.

После этого «Транснефть», к слову, отличающаяся консервативной манерой публичных коммуникаций, выпустила эмоциональный пресс-релиз, часть высказываний которого просятся быть процитированными: «К чему же сводится решение Апелляционного суда? Банки и иные финансовые учреждения вправе навязывать своим клиентам неподходящие и ненужные им инструменты, манипулируя интересами клиента под прикрытием “благой цели“. Банки не несут ответственности за свои профессиональные советы клиенту, если перед подписанием объемного документа между строк упомянут, что не выступают в качестве их консультанта. У банков нет никаких стандартов поведения на рынке, кроме одного, сформулированного в голливудском фильме “Волк с Уолл Стрит“: “Брать бабло у клиента из кармана и класть в наш карман“. Сбербанк взял миллиард долларов из кармана государственной компании и отправил их на Кипр. Судя по решению, это теперь законно. Апелляционный суд своим решением развязал руки “Волкам с Вавилова Стрит“. Для большей убедительности пресс-релиз сопровождался видеороликами с нарезкой кадров из упоминаемого фильма, где главную роль сыграл Ди Каприо.

Однако даже самый креативный пресс-релиз не способен помочь пересмотреть решение суда и вернуть деньги. Тем не менее он позволяет выдвинуть два предположения. Первое — «Транснефть» смирилась с поражением и просто хлопнула дверью в публичном пространстве. Второе — юристы компании готовят кассационную жалобу. Формально время у них есть, так как двухмесячный срок на обжалование решения апеляционной инстанции истекает только 23 октября.

В первое верится с трудом, учитывая масштабы корпорации. Скорее всего, «Транснефть» по-прежнему намерена не только вернуть 66 миллиардов рублей, но и доказать, что оппоненты не просто словчили, а целенаправленно готовили сделку и подводили к ней клиента таким образом, чтобы переложить на него валютные риски в преддверии девальвации.

Суд первой инстанции формулировал это следующим образом (решение имеется в распоряжении «Ленты.ру»): «Суд считает доказанным, что ПАО Сбербанк при заключении, изменении и исполнении сделки валютный расчетный опцион от 27.12.2013 г. действовало недобросовестно, исключительно в собственных интересах, не могло не понимать отсутствие какой-либо целесообразности для Истца в принятии на себя риска неограниченных убытков посредством заключения предлагаемой Ответчиком сделки, однако игнорируя интересы Истца как своего клиента и пользуясь меньшей осведомленностью Истца, а также непониманием механизмов исполнения по сделке, предложил заведомо не подходящий Истцу финансовый инструмент, сформулированный против интересов Истца, но в интересах Ответчика».

Чтобы опровергнуть это, Сбербанку необходимо было доказать, что он действовал если не полностью добросовестно, то уж точно не злонамеренно. Таковы, собственно, и были аргументы банка в апелляционной жалобе, которую довольно часто цитирует в своем решении судебная коллегия ДААС, иногда даже игнорируя при этом явную коллизию с решением первой инстанции.

Например, в части, касающейся спора о том, в какой степени в «Транснефти» могли самостоятельно оценить риски сложной сделки по обмену валютными опционами. В частности, апелляционный суд приводит следующее доказательство (решение имеется в распоряжении «Ленты.ру»): «Экономический департамент ПАО “Транснефть“ произвел собственную оценку вероятности достижения фактического курса рубля к доллару США значений 40, 42, 43, 45 рубля за доллар США (16,15 процента, 14,66 процента, 14,07 процента, 9,21 процента, соответственно) (т. 6, л.д. 129). Таким образом, истец мог самостоятельно оценивать и оценивал свои риски, связанные с заключением оспариваемых сделок».

Однако в решении суда первой инстанции эта же тема раскрывается шире и дополняется важными нюансами: «Оценивая презентацию Истца от 25.12.2013 г. суд приходит к выводу, что ее содержание основано на презентации Ответчика от 22.11.2013 г. “Снижение стоимости обслуживания рублевого долга для “ОАО “АК Транснефть““ и повторяет то неверное, указанное выше, противоречивое понимание механизма исполнения по сделке, в частности как обмена номиналами сумм между Истцом и Ответчиком, сформулированное на основе соответствующей упрощенной до степени искажения сути информации со стороны Ответчика. Указанная презентация также не содержит самостоятельной со стороны Истца оценки рисков, отличной от представленной Ответчиком в его презентационных материалах, что дополнительно подтверждает довод Истца о том, что Истец полностью полагался на мнение Ответчика как своего консультанта в данной сфере».

То есть суд первой инстанции установил, что не было никакой самостоятельной оценки рисков «Транснефтью» и что ее экономисты просто приготовили для заседания правления презентацию на основе данных, подготовленных специалистами Сбербанка. Под таким углом картина произошедшего меняется кардинально. Однако апелляционный суд по каким-то причинам не принял эти данные к сведению и предпочел построить свое решение на тезисах из апелляционной жалобы ответчика.

Еще одно противоречие. В решении апелляционного суда постоянно идут отсылки к тому, что «Транснефть» сама искала возможность снизить стоимость обслуживания долга и с этой целью обратилась в Сбербанк, хотя в материалах дела и в решении первой инстанции говорится, что все было ровно наоборот — это Сбербанк в течение года навязывал сделку. «Как установлено судом и подтверждается материалами дела, в начале 2013 года Ответчик обратился к Истцу с предложением заключить сделку. Сделка была предложена Ответчиком Истцу как средство снижения для Истца стоимости обслуживания облигационного займа. Для этой цели Ответчик предложил Истцу использовать производный финансовый инструмент, который он именовал cheapener ("удешевитель"), "сделка для удешевления стоимости обслуживания облигаций". В течение 2013 г. Ответчик направил Истцу 4 презентации . В презентациях Ответчиком указывалось, что предлагаемая сделка “позволит “Транснефти“ снизить процентные расходы за счет принятия отдаленного риска конвертации Номинала в доллары в Дату оферты“».

Вопрос о том, кто выступал инициатором сделки, далеко не праздный, ведь отвечая на него по-разному, можно прийти к диаметрально противоположным выводам о необходимости сделки для ее участников и, как следствие, о степени их заинтересованности в результатах, а также о возможной недобросовестности сторон. А можно вообще данный аспект проигнорировать, как, собственно, и поступила апелляционная инстанция, не разъяснив при этом, почему она сочла ошибочными выводы судьи Арбитражного суда Москвы Олеси Дубовик и где в материалах дела доказательства того, что это «Транснефть» вышла на Сбербанк с намерением заключить выгодную для себя сделку, но просчиталась. Вместо этого апелляционный суд попросту констатирует: «При исследовании обстоятельств дела установлено, что между истцом и ответчиком была заключена сделка валютный опцион с барьерным условием, оформленная Подтверждением от 27.12.2013 № б/н (далее — Подтверждение по сделке). Данная сделка была заключена в рамках ранее заключенного между истцом и ответчиком Генерального соглашения о срочных сделках на финансовых рынках». И далее: «Иные сделки с производными финансовыми инструментами, которые заключало ПАО “Транснефть“, ничем не отличаются от оспариваемых сделок, кроме наличия барьерного условия. При этом, как было отмечено выше, это условие было направлено на защиту интересов истца и снижало риски его расходов и убытков».

Причем в решении суда первой инстанции более чем подробно указывалось, чем эта сделка отличалась от предыдущих и что именно эта принципиальная разница привела не к снижению расходов и убытков, а, наоборот, к потере 66 миллиардов рублей.

«Обязанность по выплате могла возникнуть у ПАО Сбербанк только при условии, что курс на дату истечения сделки 18.09.2015 года был бы ниже курса, указанного в документации по сделке — 32,5150 рублей за 1 доллар США. Учитывая, что вероятность исполнения по сделке поставлена в зависимость от наступления барьерного условия в виде достижения курсом рубля к доллару США отметки в 45 рублей за 1 доллар США (а с учетом реструктуризации — 50 рублей 35 копеек за 1 доллар США), возможность того, что курс рубля к доллару США сначала превысил бы барьерное значение, а затем опустился ниже 32 рублей 5150 копеек за 1 доллар США, крайне мала. Соответственно, у опциона пут отсутствовал реальный экономический смысл. Ответчик сам оценил вероятность исполнения опциона пут в пользу Истцу на уровне 0,55 процента. В ходе судебного разбирательства Ответчик не обосновал реальную необходимость включения в сделку опциона пут. Учитывая, что по опциону колл у Истца возникал риск неограниченных убытков и размер суммы, подлежащей выплате по нему в случае наступления барьерного события со стороны Истца в пользу Ответчика был ничем неограничен, подобные обстоятельства отсутствия экономического смысла у опциона пут указывают на явную несбалансированность условий сделки, создающих преимущества на стороне Ответчика», — говорится в решении Арбитражного суда Москвы.

Сложная аргументация, но если сформулировать ее человеческим языком, то смысл сведется к тому, что «Транснефть» с подачи Сбербанка заключила с ним пари, которое практически не могла выиграть, или могла проиграть с некоторой вероятностью (что в итоге и произошло). Сбербанк же уверял, что, скорее всего, никто в этой ситуации не выиграет и не проиграет, а «Транснефть» просто получит опционную премию в миллиард рублей.

Изучая судебные решения по данному делу, можно заметить столь же разный подход обеих инстанций и к оценке одного из ключевых документов сделки — декларации о рисках. Апелляционный суд указывает в своем решении: «Из материалов дела следует, что при заключении сделки, оформленной Подтверждением по сделке, истец подписал документ с наименованием “Декларация о рисках“. Данный факт свидетельствует о том, что истец был ознакомлен с рисками, связанными с заключением сделки Вся необходимая информация в отношении сделок была доведена до истца не только в Декларации о рисках». Далее апелляционный суд отмечает, что декларация отменяла собой всю предыдущую коммуникацию сторон (длившуюся около года) и что это соответствует нормам российского и даже европейского права. Но потом для чего-то, с некоторой неуверенностью уточняет: «В любом случае вся переписка, предшествовавшая Декларации о рисках, отражала риски ПАО “Транснефть“».

Закономерно напрашивается вопрос: а смог ли суд до конца определиться, где именно была раскрыта достоверная и полная информация — в декларации или в предыдущей переписке? А если оба варианта правильные, то зачем декларация отменяла все, что было до нее? Для людей, далеких от юриспруденции, несущественная деталь. Однако она создает прецедент. Причем не только для крупных корпораций. Ведь используя данное дело в качестве схемы, недобросовестные кредитные организации могут давать любую рекламу, а потом вместе с кредитным договором подписывать декларацию о рисках, не указывая в ней, например, конкретную процентную ставку, и делать при этом оговорку, что в случае чего за все будет платить клиент.

По сути, прецедент уже создан, и если «Транснефти» не удастся обжаловать решение Девятого арбитражного апелляционного суда, то схема может начать активно применяться банками. Причем как в отношении юридических, так и физических лиц. Остается только узнать, подаст ли компания кассационную жалобу? С высокой степенью вероятности это произойдет. И тогда «судебная» осень будет такой же горячей, как лето.