НАТО с Кораном и гуриями

Одна из главных тем, обсуждавшихся в последние дни на страницах ближневосточной и южноазиатской прессы, — новое назначение бывшего лидера пакистанских военных Рахила Шарифа. Саудиты пригласили отставного генерала с большим боевым опытом на должность начальника штаба «мусульманской НАТО» — военного альянса 39 исламских стран, призванного бороться с терроризмом. Сможет ли с приходом Шарифа организация, еще недавно казавшаяся мертворожденной, превратиться в полноценный альянс, разбиралась «Лента.ру».

Идею собственного военного блока саудиты вынашивали давно: Эр-Рияду не нравилось, что судьба Ближнего Востока решается в Вашингтоне, Лондоне и Москве, а охлаждение отношений с США и заигрывания президента Обамы с Ираном внушали тревогу. В декабре 2015 года, когда король Салман провозгласил создание «Исламской военной коалиции для борьбы с терроризмом», сокращенно IMAFT, со штаб-квартирой в Эр-Рияде. В качестве основной цели была заявлена борьба с экстремистами на территории Сирии, Ирака, Йемена и Ливии. В альянс вошли 34 государства, через несколько месяцев их число увеличилось до 39. Приглашены были почти все мусульманские страны за исключением Ирана, Сирии и Ирака, что сразу превратило альянс в суннитскую организацию.

Саудовская Аравия торопилась: к декабрю 2015 года в боевых действиях в Ираке и Сирии наметился перелом. Сирийская армия при поддержке российских ВКС вернула контроль над ключевыми дорогами и начала операцию по освобождению Алеппо, курды перекрыли трассу Ракка — Мосул, иракская армия вела наступление на Рамади. Казалось, исламистов скоро разгромят, и в Эр-Рияде опасались остаться на бобах.

К тому же саудовские стратеги уверились, что в регионе существует запрос на новую силу — с одной стороны, противостоящую исламистам, с другой — не связанную с «западными крестоносцами», якобы стремящимися уничтожить ислам.

В марте и апреле 2016 года Эр-Рияд провел показательные учения с участием войск из 21 страны IMAFT. Маневры, получившие название «Северный гром», завершились полнейшим разгромом условного противника. Король Салман сделал грозное заявление, пообещав когда-нибудь вместе с союзниками войти на территорию Сирии и покарать нечестивых исламистов.

Однако проверка реальным боем в Йемене (в операции были задействованы силы быстрого реагирования стран ЛАГ, входящих в IMAFT) дала неутешительные результаты. Выяснилось, что одних денег для победы мало, нужны еще хорошо подготовленные, мотивированные и обстрелянные войска, а с этим дело обстояло из рук вон плохо. Три страны с самыми боеспособными армиями в регионе от участия в йеменской интервенции благоразумно уклонились: турки и пакистанцы своих солдат решили вообще не отправлять, а египтяне послали малочисленный контингент, который на ход боевых действий повлиять никак не мог. Сами же саудовцы особых успехов в Йемене не продемонстрировали.

В Эр-Рияде сделали соответствующие выводы: без Турции и Пакистана «мусульманскую НАТО» не построить.

С турками саудиты начали работать еще в декабре 2015-го: прилетевшего с визитом в Эр-Рияд президента Эрдогана встретил у трапа лично король Салман, страны подписали договор о стратегическом партнерстве. Через несколько месяцев король нанес ответный визит в Анкару.

И Анкаре, и Эр-Рияду партнерство было необходимо как воздух. Реджеп Тайип Эрдоган давно понял, что приглашения в ЕС не дождаться, и принялся за формирование собственной зоны влияния на Ближнем Востоке. Для этого ему нужен был партнер, и Саудовская Аравия с ее бесконечными денежными запасами от экспорта нефти подходила на эту роль как нельзя лучше. К тому же саудиты пообещали выступить посредниками в урегулировании отношений Турции и Египта, серьезно испортившихся после переворота в Каире, когда военные свергли президента Мухаммеда Мурси, которому симпатизировала Анкара.

Для саудитов турецкая готовность к сотрудничеству также оказалась поистине султанским подарком. Турцию — страну со второй по размеру и оснащенности армией в НАТО, населением 78 миллионов человек, развитой военной промышленностью — так же, как и Саудовскую Аравию, раздражало поведение Соединенных Штатов на Ближнем Востоке.

Известный турецкий журналист Ильнур Чевик писал: «Наши страны — ведущие игроки в регионе. Они осознают, что обладают общим историческим наследием и разделяют общие интересы, и им не нравится то, что происходит в регионе сейчас. Западные страны пытаются перекроить карту Ближнего Востока в угоду собственным целям, и нам это не по вкусу».

В результате саудовские самолеты, базирующиеся на турецком Инджирлике, бомбят боевиков «Исламского государства», на саудовские деньги закупается оружие, которым турки снабжают своих союзников из Сирийской свободной армии. Тем не менее на севере Сирии Турция пока воюет в одиночку.

С пакистанцами ситуация куда сложнее. Эр-Рияд и Исламабад и союзники, и соперники одновременно. С одной стороны, саудиты помогли пакистанцам деньгами, чтобы у исламского мира появилась собственная ядерная бомба, а пакистанский контингент с 1960-х годов находился в Саудовской Аравии, обеспечивая охрану королевской семьи; с другой — Исламабад раздражают претензии Эр-Рияда на роль лидера всего мусульманского сообщества.

Когда король Салман в декабре 2015-го, перечисляя страны нового альянса, упомянул и Пакистан, в Исламабаде это вызвало немалое удивление: саудиты включили пакистанцев в список союзников, не спросив их об этом. Со временем, однако, Пакистан согласился войти в IMAFT. Премьер-министр Наваз Шариф чувствовал себя обязанным Эр-Рияду за гостеприимство: саудиты приютили его после военного переворота в 1999 году, когда его сверг Первез Мушарраф. Но премьерская признательность на парламент не распространялась: пакистанские депутаты единогласно отказались отправлять своих солдат умирать за саудовские интересы.

Сама конфигурация альянса вынуждала Исламабад сохранять дистанцию. Хотя Пакистан — суннитское государство, там огромная шиитская диаспора. Присоединение к IMAFT неминуемо приведет к ухудшению отношений с Тегераном и нарастанию межконфессионального напряжения внутри самого Пакистана, чего в Исламабаде всячески пытаются избежать. К тому же пакистанская экономика завязана на иранские нефть и газ, и недовольство Тегерана может иметь для страны катастрофические последствия.

И вот в начале января приходит известие о том, что бывший начштаба Сухопутных войск Пакистана, влиятельнейший генерал Рахил Шариф может занять пост главнокомандующего силами IMAFT.

В Пакистане это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Страна, до того искусно балансировавшая между Эр-Риядом и Тегераном, внезапно и без предупреждения встала на сторону Саудовской Аравии. В СМИ не скрывали разочарования: Рахил Шариф, один из самых популярных людей в Пакистане, решил бросить родину и продаться коварным ваххабитам?

Окружение Шарифа попыталось отыграть назад. Уточнили, что генерал поставил перед саудитами три обязательных условия: отсутствие контроля над собой, право выступать арбитром в случае спора между членами союза и обязательное приглашение в альянс Ирана. И вроде бы все условия саудиты приняли.

Минобороны в лице министра Хаваджи Асифа, который еще вчера уверенно рассказывал о высоком назначении Рахила Шарифа с ведома лично премьер-министра, внезапно изменило свою позицию: дескать, переговоры велись, но самим Рахилом, и за разрешением на военную службу за рубежом он еще не обращался. А советник премьера по международным делам и вовсе заявил, что никаких предложений из Эр-Рияда не поступало. Медийный хаос нарастает, а сам Рахил Шариф пока молчит.

Конечно, для саудитов было бы заманчиво полноценно вовлечь Пакистан в альянс под своим руководством. Ядерная держава с шестой армией в мире и огромным боевым опытом сразу превратит IMAFT в серьезный блок. Однако назначение Рахила влечет за собой серьезные проблемы: приглашение Ирана в союз, даже если Тегеран, паче чаяния, согласится, может просто расколоть альянс.

Для Пакистана членство в IMAFT сулит и возможности, и опасности. В принципе, не исключается компромиссный вариант: назначение Рахила Шарифа главным военным советником, что, с одной стороны, снимет угрозу дипломатической изоляции Исламабада, которую с сентября пытается организовать Индия, с другой — позволит Пакистану не связывать себя обязательствами. Не факт, правда, что это устроит саудитов.

До поры до времени вся идея «мусульманской НАТО» выглядела химерой: слишком разные игроки, слишком разные цели, отсутствие единого противника. Заявления о противодействии терроризму вызывает только усмешку, учитывая, что многие ключевые члены альянса либо прямо, либо косвенно поддерживают те или иные террористические группировки и используют их в своих целях.

Сама конфигурация альянса также порождает недоумение. Он получился слишком разношерстным. Пакистан, к примеру, надеется, что альянс усилит его позиции в противостоянии с Индией, Египет — что поможет разобраться с исламистами на Синае, и ни Исламабад, ни Каир не горят желанием помогать друг другу. Наконец, Турция вообще входит в состав другого военного блока, и что произойдет, если возникнет конфликт интересов НАТО и IMAFT?

В альянс вошли страны с сомнительным статусом — типа Ливии, раздираемой гражданской войной, или Сомали, де-факто разделенного на части. В качестве отдельного государства фигурирует Палестина, что автоматически втягивает IMAFT в конфронтацию с Израилем.

Столь сырая конструкция на данный момент кажется совершенно нежизнеспособной. Однако если саудитам все-таки удастся заручиться полноценной поддержкой Пакистана, у «мусульманской НАТО» появится реальный шанс на успех.

Алексей Куприянов