«Это не люди, а машины для пыток»

Правозащитники из проекта «Гулагу.нет» сообщили о том, что в их распоряжении оказался крупнейший архив видеозаписей тюремных пыток, снятый в России. По словам основателя проекта Владимира Осечкина, 40 гигабайт видео с пытками заключенных были сняты сотрудниками Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России на служебные видеорегистраторы. После того как несколько шокирующих видео из архива были опубликованы, проверки начали ФСИН, Генпрокуратура и Следственный комитет России (СКР), а пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков призвал «установить подлинность этих материалов». Подробности о том, как был получен архив и почему пытки стали обычной практикой в российских колониях, в эксклюзивном интервью «Ленте.ру» рассказал сам Владимир Осечкин.

Сегодня часть видео из «пыточного» архива уже опубликована в сети. Предположительно, некоторые из видео были сняты в Областной туберкулезной больнице №1 (ОТБ-1) саратовского управления ФСИН России. На кадрах с регистраторов надзирателей видно, как на заключенных мочатся, избивают их, насилуют или пытают, вставляя швабру в прямую кишку.

При этом заключенные связаны в неестественных позах на больничных койках или их удерживают другие, «привилегированные» зэки. Акты насилия сопровождаются истошными криками, но несмотря на то что издевательства происходят в больнице, никто из медперсонала не приходит на помощь к жертвам.

«Привилегированных» зэков, которые пытали других осужденных, правозащитники из «Гулагу.нет» называют «капо-разработчиками» по аналогии с kazetpolizei, добровольными помощниками вспомогательной полиции в нацистских концлагерях. Чтобы понять их мотивы, нужно сказать о самом устройстве пыточного «конвейера» на зонах.

По словам Владимира Осечкина, попасть в тюремную больницу есть шанс у любого зэка: в каждой колонии России после медосмотра заключенному могут сказать, что у него, к примеру, есть пятно на снимке легких. И вот его уже везут в больницу — подлечиться. Заключенный права голоса в этом вопросе не имеет. А в самой больнице перед ним открываются несколько вариантов.

Первый — пытки и изнасилования в целях вымогательства: чтобы прекратить их, осужденному нужно заплатить определенную сумму денег тем, кто его «разрабатывает».

Иногда за боль и унижение зэков платят их давние неприятели с воли — заказывают пытки и насилие в качестве мести. Иногда съемки процесса изнасилования в дальнейшем используют как компромат и ставят заключенного перед выбором: либо он становится одним из членов бригады «разработчиков», либо вся зона узнает, что он «обиженный», и отбытие дальнейшего срока для него превращается в ад.

Мотивы могут быть разные, но объединяет их одно — разработчики используют видеорегистраторы, закупленные государством для нужд колоний. А после пыток и насилия «разработчики» несут эти видеофайлы своим кураторам. Но внезапно из этой закрытой системы произошла крупнейшая в мире утечка записей с тюремными пытками.

Качество видео в регистраторах на уровне среднего смартфона, так что длительность записей в архиве — колоссальная. Как объясняет Осечкин, сотрудники ФСИН собирали эти видео по нескольким причинам, но основные из них — шантаж или доказательства «проделанной работы» в случаях с заказами с воли.

Но однажды, улучив момент, он скопировал файлы. В настоящий момент этот осведомитель находится за пределами России и оформляет политическое убежище. А правозащитный проект «Гулагу.нет» начал публикацию полученных записей, которые уже привели к отставке руководства ОТБ-1 и возбуждению целого ряда уголовных дел.

Получается, любой «разработчик» — это настоящий кладезь компромата?

Владимир Осечкин: Если говорить максималистски, наша миссия сейчас в том, чтобы подобные пыточные «конвейеры» были приостановлены, а где-то наверху, где принимают решения, прошло четкое указание, чтобы больше такого не было. Очевидно, что пытки — это секретный и негласный метод оперативной работы в колониях.

Очень просто все. Кипятильник засунул, включил в розетку и через три секунды человек орет: «Давай все скажу, пока он не нагрелся!» Еще бы — его ведь сейчас инвалидом сделают. Такое в XXI веке — это бесчеловечно и позорно.

Но если все «пыточные» колонии известны, почему в отношении них не принимаются меры?

Сейчас очевидно, что следователи собираются наказать и сотрудников ОТБ-1, и зэков, которые насиловали других осужденных. В Саратов уже приехали московские оперативники и заперли всех этих «разработчиков» в отдельное помещение. Теперь настал их черед бояться.

Понятно, что в течение пары недель какое-то количество и сотрудников ФСИН, и этих «разработчиков» окажется в СИЗО. Но проблема в том, что локальное расследование на уровне саратовского управления СКР не может нас устроить в принципе. Потому что такие прецеденты раньше были в других регионах России.

Я хочу, чтобы на скамье подсудимых оказались те, кому везли флешки с записями пыток. Пускай это будут не те генералы определенных силовых структур, которые отдавали приказы из Москвы: до них не добраться. Но важно, чтобы в итоге судили хотя бы тех, кто эти флешки получал на местах.

Какая география у пыточного «конвейера» в российских колониях?

Такого никогда и нигде не было. Сейчас CNN, BBC и другая зарубежная пресса находится в ожидании, когда наш осведомитель пройдет все первичные процедуры по оформлению политического убежища, чтобы записать с ним интервью.

А он сам еще не понимает, что превратился в такого героя. Он пока просто человек, который сидит у отеля на берегу моря. Мы стараемся максимально помочь ему отдохнуть и оградить его от стрессов. Потому что он реально чуть умом не тронулся, пока бежал из России с секретными записями.

Как долго свой пост занимал начальник ОТБ-1 Павел Гаценко?

Нет, они есть только в странах постсоветского пространства. Конечно, в тюрьмах разных стран мира у заключенных есть определенная иерархия, но нет таких понятий, как каста «неприкасаемых» или «обиженных». А раз этого нет, то и бессмысленно кого-то насиловать или унижать.

А в России, как на одном из видео, которые были в архиве: вчера ты «бродяга» по жизни, блатуешь, кого-то крышуешь, контролируешь две-три зоны. А завтра на тебя помочились, изнасиловали — и ты опускаешься в самый низ иерархии и становишься «обиженным».

Судя по вашим данным, одним из тех, кто насиловал осужденных в саратовской ОТБ-1, был экс-милиционер Радик Г. Он тоже отсиживался в одном из таких безопасных мест?

Вообще с этими тюремными «понятиями» надо что-то делать: они уже не работают так, как раньше. Зато все эти понятия униженных и «обиженных» успешно освоили и эксплуатируют спецслужбы. Для того чтобы сейчас опуститься в тюремной иерархии, не нужно нарушать никакие воровские законы.

Мне приходилось общаться с людьми из числа этих самых воров — и я им объяснял: «Неважно, вор ты или авторитет — любого могут связать, раздеть и трахнуть. И что, после этого такой человек должен становиться "обиженным"?» Самому криминалитету надо как-то реформировать эти моменты. Нужно, чтобы человек, ставший жертвой насилия, не считался изгоем в тюремной среде. Иначе это насилие становится оружием в руках спецслужб.

Что толкает заключенных становиться «разработчиками» и пытать других зэков?

Скажем так, из всех «разработчиков» только 15-20 процентов, как машины, пытают по команде сверху. Остальные 80 процентов — это люди со сдвигом по фазе, которые крайне опасны для общества. Извините, но человека, который изнасиловал 20 жертв, — его же признают маньяком, верно? А эти насиловали по 200 человек. И что, они не маньяки?

Такой человек совершил десять изнасилований? Нужно добавить ему срок и посадить в общую массу к заключенным. Никаких безопасных мест, никакой изоляции. Их нужно сажать ко всем. А пока для «разработчиков» на зонах будут безопасные места, этот проклятый круг будет продолжаться. Они будут сидеть в своих убежищах и там по команде оперативников насиловать новых жертв.

То есть в существовании пыточного «конвейера» отчасти виновата сама российская криминальная субкультура?

Да, этот бывший милиционер потом стал одним из главных активистов в ОТБ-1 и занимался пытками на протяжении пяти лет. Он среди заключенных и надзирателей имел даже больший вес, чем большинство младших инспекторов отдела режима. К нему прямо в камеру приводили несчастных, и он по два часа их пытал и насиловал. А все потому, что работал напрямую с руководством ОТБ-1.

Подобные пыточные «конвейеры» — это чисто российская история? Или они есть где-то еще?

Он являлся начальником более десяти лет. И лишь 6 октября директор ФСИН приказом по дискредитирующим обстоятельствам уволил с позором его вместе с заместителем по безопасности и оперативной работе Дмитрием Саловым, начальником отдела безопасности Сергеем Мальцевым и начальником оперативного отдела Бочковым.

Был ли хоть раз в мире подобный «слив» видео с пытками?

Наверху всей пыточной иерархии — Иркутская область. Иркутский СИЗО-1 — это главная пыточная. Не менее дурная слава у иркутских СИЗО-6, ИК-1, ИК-15. Там самая мощная бригада «капо-разработчиков» в России: более 60 боевых единиц, готовых бить, насиловать и убивать по команде. Это очень страшная и опасная история. Что касается саратовской ОТБ-1, то туда могут направить абсолютно из любой российской колонии при подозрении на туберкулез. Реальном — или надуманном.

На данный момент все выглядит так, будто началось серьезное расследование этих фактов...

Их еще нужно «разминировать», понимаете? Помимо того что причастных к пыткам там нужно наказать, необходимы еще очень серьезные психологические воспитательные работы с «разработчиками»: это люди, представляющие повышенную опасность.

Потому что именно эти «разработчики» лучше всех знают, скольких людей они заставили оговорить себя. Это очень опасные персонажи, не люди, а машины для убийств и пыток. А потом многие из них будут выходить на свободу и совершать страшные преступления.

«Лента.ру»: В чем вы видите конечную цель публикаций видео из секретного архива?

Да, ведь каждый «разработчик» точно знает, сколько людей взяли на себя вину из-за кипятильника или швабры в заднице. Вы поймите: садистов из саратовской ОТБ-1 мы вычислили еще в начале года. Были возбуждены четыре уголовных дела по изнасилованиям и два — по вымогательствам. Вот только обвиняемых за это время так и не появилось.

Но почему так происходит, если фамилии всех причастных известны? А причина проста. Просто «капо-разработчики» — как дружная команда с круговой порукой — заявили своим кураторам примерно следующее: «Если в нашу сторону следователи сделают шаг и предъявят обвинения, мы не будем все брать на себя. Мы признаемся, но вместе с нами сядете вы».

Дела возбуждены, потерпевшие есть, денежные переводы по вымогательствам прошли, но тут вдруг расследование споткнулось о круговую поруку. Тогда мы пошли на публикации видео из секретного архива: это сработало. Но главное еще впереди. Дело в том, что видео, которые мы выложили в сеть, ужасны. Но в материалах, которые еще ждут своей публикации, все намного, намного хуже.

Леонид Микуляк